– Нет. Лучше – о вас. Вы чем занимаетесь в Штатах?
– Ну что ж. Я состою в одной компьютерной корпорации. А еще у меня там невеста.
– Вот как!
– Да, через полгода мы должны пожениться.
– Тогда зачем же вы…
– Пытаюсь вас соблазнить?
– Ну… я бы так не сказала…
– Интересно. – Шарль вдруг потянул ее к себе за руку, и Жозе была вынуждена встать со спасительного стула. – А что я должен был сделать, чтобы вы так сказали? Может быть – вот это? – Он начал целовать ее жадно, ненасытно, не только губы, но и шею, хотя ему сильно мешал высокий ворот ее свитера.
– Господи! И зачем я только переодел вас!
– Шарль, прекратите!
– Ну как? Теперь вы можете сказать, что я пытался вас соблазнить?
– Могу! – Она забилась на свой стул. – Но никогда больше этого не делайте! У вас – невеста в Нью-Йорке.
– Да. И прехорошенькая, между прочим. – Он был, кажется, зол.
– Вы любите ее?
– А что такое любовь? Вы считаете, она есть?
Жозе окаменела. Неужели – это рок? Встречать на своем пути мужчин, проповедующих это дикое, чудовищное, дикарское убеждение.
– А вы не верите?
– Видите ли, когда я был маленьким… Впрочем, я считаю, это химия мозга. Мы же не можем дать точное определение этому состоянию. У всех оно разное.
– Шарль, я тоже раньше так думала. Вернее, меня убедили в этом.
– Марк?
– Не важно. Но теперь я могу сказать точно: когда люди говорят, что не верят в любовь, значит, у них болит в этой точке. Значит, и у вас там проблема.
– А у вас – нет?
– Мы так можем поссориться.
– Давайте не будем. Только… – Он серьезно смотрел на нее. – Как же слова Себастьяна?
– А он вообще не говорил о любви! Он говорил о молнии.
– Жозе, по-моему, мы оба валяем дурака.
– Вы хотите сказать – у нас с вами наступила любовь с первого взгляда, и мы не хотим в это верить?
– Я никогда такого не скажу. И особенно – вам.
– И слава богу!
– У нас с вами есть люди, с которыми мы так или иначе собираемся связать судьбу.
– Да.
– Мы не можем просто так вот броситься в объятия друг друга.
– Да.
– И весь этот разговор между нами – бессмыслен.
– Тогда какого черта вам надо в моей комнате?
– Вы сами меня не отпускаете.
– Да убирайтесь отсюда!
– С удовольствием! Только… Жозе, если честно, вы способны свести с ума. Вся ваша натура создана для того, чтобы соблазнять мужчин. От макушки до пят! И в то же время вы – умница! Вот парадокс.
– Давайте не будем отвлекаться. Уходите!
– Я уйду. Но сначала предлагаю эксперимент. Сейчас я докажу вам, что Себастьян был не прав. Никакого электричества между нами нет! – Он с совершенно невинным видом поднял ее со стула и снова начал целовать. Теперь он делал это не спеша, основательно, заставляя Жозе обливаться то холодным, то горячим потом. Через несколько минут, которые пролетели гораздо быстрее, чем положено, он отстранился. – Вы что-нибудь почувствовали? – стараясь справиться с дыханием, произнес он тоном хирурга.
– Нет! – храбро ответила она.
– Я же говорил, никакого электричества. Никакой молнии! А ну-ка, попробуйте теперь вы.
Жозе медлила. Если она сейчас попробует, эксперимент вполне вероятно продолжится в другой части комнаты, где стоит широкая постель. Отказаться? Характер не позволял ей отступать. Ладно, будь что будет! Она осторожно обвила руками его шею и тоже прильнула к его губам… Они стояли так очень долго, покачиваясь совсем не по экспериментальному. Ситуация выходила из-под контроля.
– Я ничего… Я ничего не чувствую, – прошептала она, расстегивая верхнюю пуговицу на его рубашке и обжигая его шею своим горячим дыханием.
– Вот и хорошо. – Его чуть дрогнувший голос отрезвил ее. – Значит, этот старичок просто развлекался на свой лад.
– Совершенно верно! – Она никак не могла попасть в рукав свитера, который Шарль только что пытался стащить с нее. Руки предательски дрожали.
Голос Шарля звучал спокойно и буднично, может быть чуть ниже, чем всегда, словно откуда-то изнутри души, но, в общем, вполне обыкновенно.
– Представляете, – он встал возле двери, – как сейчас переживает бедный Жак!
– Он думает… – Жозе осеклась. Что же она такое говорит!
– Да, он думает про нас бог знает что! Как и все остальные, впрочем. Ну… я пойду, Жозе? – Ей вдруг показалось, что он взбешен.
– Куда?
– Как куда? Спать, конечно! Я же вам обещал – проведем эксперимент и разойдемся. Будем считать, что он удался?
– Оо! Вполне.
– Значит, я могу идти?
– Я вас не держала.
– А я и не напрашивался.
– Тем более что нас ждут Марк и… Как зовут вашу невесту?
– Кого?
– Невесту. Вы же собираетесь жениться в апреле.
– Почему в апреле?
– Так вы же сказали через полгода. Я посчитала.
– Оперативно. Ее зовут Бетти.
– Отличное имя! – Жозе отвернулась к окну. – Вам правда пора идти, Шарль. Все остальное будет – перебор.
– Жозе, вам никто не говорил, что вы потрясающая девушка?
– Нет! То есть да, конечно.
– Так вот, я потрясен, Жозе. Просто потрясен нашим с вами разговором. Спокойной ночи! – И с грохотом хлопнув дверью, он ушел.
– Ну и дурак! – крикнула она вслед, но, не дождавшись ответа, улеглась прямо в одежде на кровать и стала смотреть в потолок. Голова была пустая и звонкая. Что с ней происходит?
Шарль спустился вниз, слегка натыкаясь на мебель, налил себе еще коньяку, расплескав его по столу, сделал маленький глоток и со злостью вылил остатки на пол. Потом он подошел к дивану, где они весь вечер просидели с Жозе, медленно провел рукой по ее подлокотнику и улегся на него, сложив руки на груди и глядя в потолок…
Утром Жак разбудил всех радостным известием: дождь закончился, автобус сейчас заработает.
– Ой, а мы уже привыкли, – сказала Люсиль. – Мне будет вас всех не хватать.
– Доброе утро, – раздался голос Себастьяна. – Я знаю от этого лекарство.
– Какое?
– Давайте раз в год будем встречаться здесь девятнадцатого октября, заколачивать двери и сидеть в доме двое суток. Если, понятное дело, Шарль не будет против.
– О! Это будет лучший ежегодный праздник в моем доме!
Жозе старалась не смотреть на Шарля, он тоже, казалось, избегал ее. Еще утром она собиралась отнести ему одежду, в которой проходила сутки и провела часть ночи в его объятиях. Теперь настала пора вернуться в свои джинсы и рубашку. Перед тем, как снять уютный свитер, Жозе минут десять нежилась в нем, терлась щекой о ворот, словно благодушно настроенная кошка Сицилия, и в какой-то момент подумала: а может, вообще его не отдавать? Оставить себе на память и носить на работу. У них все художники почему-то любят ходить в балахонах с чужого плеча, на четыре-пять размеров больше. Только одна она носила симпатичные костюмчики, в каких сидят на ресепшене.
Вспоминая свои ранние студенческие времена, когда она одевалась ярко и необычно, Жозе стояла в свитере Шарля, раскатав высокий ворот вверх, закрыв им лицо, и слегка пританцовывала. Вот чего ей не хватало в последнее время! Она истосковалась по свободной одежде! Ей надоело держать спину прямо, ходить по струночке и сидеть, красиво поджав ноги. Как сильно хочется развалиться в кресле полулежа, подобно многим ее коллегам, и крутиться на нем до посинения, задевая ногами все вокруг. У них в редакции это считалось медитативным занятием, когда в голову приходили оригинальные идеи…
А может, все-таки попросить?
– Г-хм, – услышала она мужской голос.
– Ой! – Жозе резко опустила ворот и увидела, что в дверях стоит Шарль, и сразу забыла о своей невысказанной просьбе.
– У вас хорошо получается танцевать. А вы говорили, что работаете художником.
– Одно другому не мешает! Я сейчас отдам вам ваши вещи.
Только тут до нее дошло, что она стоит перед ним с голыми ногами. Хорошо, что свитер длинный, почти до середины бедра.
– Не торопитесь, Жак сказал, что до обеда мы никуда не поедем точно. Он меня ненавидит.
Жозе пропустила намек на вчерашнюю тему и, поймав его откровенный взгляд на своих ногах, сурово сказала:
– Не смотрите на меня, я сейчас все отдам вам и… Отвернитесь!
– Я лучше выйду, чтобы не смущать вас. А главное – себя.
– А зачем вы вообще приходили?
– Гм. А я хотел спросить. Мы вот вчера…
– Что мы вчера?!! – воинственно подала голос Жозе, но он прозвучал мягко и глухо: голова ее застряла в вороте свитера и зацепилась сережкой. Она с ужасом думала, что ей снова придется просить о помощи Шарля, представ перед ним в таком виде. Шарль не поворачивался.
– Ничего такого! Просто мы рассказывали о себе… Может, вам помочь?
– Нет!!! Я уже почти закончила.
– Так вот. А я все хотел вас спросить: что вы делали в такую суровую погоду в Бретани, да еще осенью? Вроде бы курортный сезон недавно закончился.
– Как это – что? Я там живу.
Шарль резко развернулся к ней и не пожалел об этом: Жозе стояла, немного опешившая, с одной ногой, засунутой в джинсы. Кроме них на ней было только белье.
– Правда? Я тоже там живу!.. А вы – очаровательны в таком виде!
– Отвернитесь!
Он послушался.
– Вы знаете, после того, что тут было вчера… М-да. А что, в таком случае, вы делаете в Париже?
– Тоже живу. – Жозе улыбнулась. – Теперь можете смотреть на меня.
– С удовольствием!.. Но как же вы живете сразу и там, и там?
– Я выросла в маленьком рыбацком поселке близ Ля-Боля. Ездила к родителям.
– Да вы что! – Шарль восхищенно поднял брови. – И я тоже. Я родился в Ля-Боле, у нас там тоже было полно рыбаков… Мы в детстве мидий собирали с другом. И устриц. И крабов! По всему берегу, знаете, когда отлив…
– Да знаю я! – Жозе махнула рукой. – Меня тоже заставляли.
– Заставляли?
– Ну да, я из большой семьи, мы жили небогато. Я не хочу вспоминать своих родителей, они, конечно, славные люди… в своем роде… А вы?
– А потом я уехал в Штаты. А этот домик купил недавно, он конечно далеко от побережья, но я много лет провел в Ренне, для меня эти места тоже родные. Ну надо же, Жозе! Мы с вами, оказывается, вместе выросли, только я немного старше. Наверное, летом мы лазали по одним и тем же скалам, а зимой гоняли одних и тех же птиц. И вот, наконец, встретились.