— К сожалению, только после праздников, — горько улыбнулась та. — Лав, что теперь будешь делать? Ведь Романа больше нет…
Некоторое время Лава загадочно смотрела в потолок.
— Я буду жить. Я обработаю и обнародую дневник Романа и найду информацию о его сокомандниках. И, конечно, выздоровею.
— То́повое решение! — Атка захлопала в ладоши. — Только я всё равно не поняла, что случилось с твоим масиком и почему вы все так грустите.
— Знаешь что, Дор? — неожиданно сказала Лава подруге.
— Чего? — почесала та голову.
— Дозируй нагрузку и соблюдай технику безопасности. А то станешь шестой.
Синий Клейна. Вместо эпилога
Лаванда Ходулина сумела поступить в университет второй раз заочно и наконец-то начать изучать то, к чему всю жизнь лежал её разум. И когда спустя четыре года она, покрасив свои бледные волосы в лавандовый и набив татуировку со знаком бесконечности, уехала из города к Пандоре Фуксин, мир уже знал о Романе Перевалове, его команде и эксперименте 14 августа. Это было первое в истории задокументированное путешествие людей во времени, которое, увы, закончилось печально. Горькая история послужила отчасти предупреждением, отчасти вдохновением для многих молодых исследователей.
Лаве только предстояло научиться работать с тонкими материями и антиматериями в институте, пока её подруга уже вовсю экспериментировала в отделе времени с БАКом — разумеется, с соблюдением всех мер предосторожности. Но все знакомые молодых учёных были уверены: Лава и Дора далеко пойдут. Им было ради чего работать.
Кстати, именно Кассандра из кластера проиллюстрировала книгу Лавы и Доры о пятерых путешественниках сквозь петли.
А Атка всё-таки стала учиться на дизайнера. Даже создала первую студенческую коллекцию под названием "Космический синий Клейна". Правда, синего Клейна там было не так уж и много, он разбавлялся лавандовым и медово-рыжим. Некоторые находили это безвкусным, а другим нравилось.
Вот только парням Атка по-прежнему не верила и пробивала их через Тамару.
Несмотря на столь трагические события в основании, этот вариант будущего сложился всё же благополучно, по крайней мере для подавляющего числа участников.
Лава, в бикини цвета синего Клейна, полулежала на циновке, задумчиво смотря на морские волны. За её спиной пестрели пейзажи острова Сентоза.
Роман лежал рядом, нахлобучив панаму на лицо. Загоревший и счастливый.
Ему был тридцать один год, а выглядел он на тридцать.
— Точно не хочешь оставаться в НИИ ПиВ? — неожиданно спросила Лава.
Роман хмыкнул.
— Хватило с меня БАКа с его временеподобной кривой. Если меня ещё раз прокатят по временной петле, я сойду с ума или убью себя. Лучше буду вести предмет у вас в университете. Так намного спокойнее.
Он с улыбкой повернулся к Лаве.
— Может, всё-таки опять поступишь, на нашу кафедру? Я буду тебе преподавать, а?
Лава запрокинула голову к небу.
— М-м-м… Ну не знаю, что-то работы дофига… А если брошу, то на какие шиши мы с тобой у океана отдыхать будем? Ты, конечно, умеешь предсказывать снега и штормы, но синоптиком тебе не стать.
Роман качнул головой.
— Резонно…
Лава некоторое время молчала, наслаждаясь солнцем и воздухом.
— Хочешь читать научно-популярные лекции у нас в кластере? Прикольное мероприятие, должно привлечь народ. Тема машины времени сейчас в моде.
— Хорошая идея, — согласился Роман. — Я всегда страстно хотел открывать новое и делиться знаниями с людьми.
На самом деле единственное, что ему страстно хотелось — просто проснуться завтра рядом с Лавой. Даже если не в Сингапуре. Просто просыпаться каждый день и осознавать, что время течёт вперёд и его не остановить и не повернуть вспять никакими манипуляциями.
Это была самая длинная петля.