— Брось ты, — отмахнулся Славка. — Знаешь что? Оставь пока табакерку у себя. Завтра я зайду…
На следующее утро, придя к Тонику, Славка узнал о его несчастье.
— Эту историю во всех подробностях я узнал гораздо позже, — сказал Виктор, кончая свой рассказ. — На аэродроме Славка объяснил мне лишь самое главное. Когда он кончил, я задал вопрос:
— Табакерка у тебя?
Славка протянул мне ее и спросил в свою очередь:
— А теперь вы возьмете Тоника к морю?
Я не торопился с ответом, внимательно разглядывая его находку. Наконец сказал:
— Возьму… Но при одном условии: если ты отдашь мне эту вещь.
— Зачем она вам? — удивился он.
— Зачем! Для табака, — усмехнулся я.
Славка пожал плечами и, подумав, ответил:
— Берите.
— А Тоник согласится? Ведь вы ее вместе искали.
— Согласится. Ему что? Он и так счастливый.
— Это почему?
— Конечно, — сказал Славка. — К морю едет. Я бы за это что угодно не пожалел, не то что табакерку.
Тогда я и подумал: «Почему бы не сделать счастливым еще одного человека?»
Виктор затянулся трубкой и замолчал. Я с любопытством посмотрел на него.
— Твои сбережения на мотоцикл, верно, пошли прахом?
Он усмехнулся.
— Ерунда… Но если бы ты знал, чего стоило уговорить Славкиных родителей отпустить его со мной!
— Ты это хорошо сделал, конечно, — сказал я. — Но объясни, зачем ты отобрал у мальчишек дорогую им вещь? Маленький ты, что ли?
Виктор достал табакерку и подцепил ногтем пластинку медной защелки так, что стала видна ее обратная сторона. Я разобрал выгравированные на меди маленькие русские буквы: «Фабрика I.Крамеръ».
— Каждую минуту ребята могли обнаружить клеймо и понять, что эта штука никогда не была в Австралии. Думаешь, это было бы для них лучше?..
Мы медленно шагали по берегу. Я продолжал разглядывать табакерку, а Виктор с равнодушным видом сосал трубку.
— Вот что! — сказал я, наконец. — Если ты боишься рака легких, то брось курить вообще. А табакерку отдай ребятам. Ты не наблюдателен, иначе заметил бы, что замок сюда поставлен гораздо позже, чем сделана табакерка.
С этими словами я вытряхнул табак.
— Сумасшедший! — закричал Виктор. — Это «Золотое руно»!..
Однако я отмахнулся от него, потому что в этот момент заметил на внутренней стороне крышки искусно вырезанный, но уже почти стершийся маленький вензель: латинскую букву «N». И неожиданная мысль поразила меня.
— Ведь старик туземец говорил Смолину: «Норфольк»! — вспомнил я.
— Я и говорю: сумасшедший, — повторил Виктор, глядя на меня с явным сожалением.
Но я уже молчал, глядя на вензель и волнуясь, как мальчишка. Мне вспомнился старый школьный учитель географии. Высокий, седой, он расхаживает между партами и говорит низким простуженным голосом:
«Пролив, отделяющий Тасманию от Австралии носит имя Джорджа Басса. Вместе с лейтенантом Флиндерсом морской врач Басс в 1798 году обошел вокруг Тасмании на маленькой, водоизмещением в двадцать пять тонн, шхуне. Это было великим открытием. Жители Сиднея восторженно приветствовали вернувшихся путешественников. Шхуна «Норфольк» была поставлена на вечный якорь в бухте Порт-Джексон и стала памятником. Из ее деревянного киля выточили несколько табакерок. Эти вещи бережно хранятся владельцами. Ценятся они на вес золота…»
— Слушай, — сказал я Виктору. — Теперь я рассажу тебе историю…
Впрочем, на мальчишек мой рассказ произвел гораздо большее впечатление, чем на Виктора. Я ночевал с ними в одной комнате и слышал, как ребята долго шептались в темноте.
— Одно теперь неизвестно, — говорил Тоник. — Как такая редкая вещь попала к старику?
Славка молчал. Слышно было, как за окном поднимается ветер и волны с шорохом и плеском катятся на песок.
— Слушай, — сказал вдруг Славка. — Я придумал. Давай напишем книгу. О капитане Смоленском, о Джордже Бассе, о табакерке. Обо всем, что случилось, о чем узнали… О море…
— А получится? — спросил Тоник. — Ты здорово придумал… Только у меня тройка по русскому…
— Получится, — ответил Славка, прислушиваясь к шуму волн. — Причем здесь тройка…
1959 г.
Письмо Северной Королевы
— Слушай, а может быть, она забыла твой новый адрес, — попытался утешить Олега товарищ.
— Могла бы домой написать. Оттуда переслали бы. Двадцать дней писем нет.
— Значит, самолёты не идут.
— Почему же? Погода там хорошая. Я слышал метеосводку.
Он усмехнулся, вспомнив свои слова в недавно отправленном письме: «Ты жалуешься, что почта задерживается из-за нелётной погоды. Но ты ведь метеоролог. Сделай так, чтобы всегда было солнце.»
— Сергей, я поеду домой, — неожиданно сказал Олег. — Виктор писал, что первого января он дежурит в радиоклубе. Я попрошу его связаться с базой.
Товарищ пожал плечами:
— Но тебе придётся встречать Новый год в вагоне. И кроме того, у нас третьего числа зачёт.
— Новый год я встречу дома. Владивостокский поезд приходит в наш город в одиннадцать пятнадцать. А второго числа я вернусь.
В купе, куда попал Олег, ехали двое: молодая женщина и мальчик лет семи. Женщина внимательно читала какой-то толстый журнал, делая на полях пометки. Мальчик сидел напротив и, видимо, скучал.
— Мама, нам долго ещё ехать? — спросил он.
— Ещё недельку.
— Значит, семь дней, — вздохнул малыш. — А во Владивостоке есть пароходы?
— Есть пароходы, — вздохнула женщина, не отрываясь от журнала.
— Большие? Как у меня на марках?
— Да. Подожди, не мешай мне, Юрик.
Малыш замолчал. Несколько минут он смотрел, как уплывают за окном огни далёкого посёлка. Потом попросил:
— Мама, достань мои марки.
— Подожди, — недовольно ответила мать. — Какой же ты, Юрка, неспокойный.
— Ну, достань, и я буду спокойный.
Мать вынула из чемодана тонкую синюю тетрадку, и Юрка действительно успокоился. Он долго разглядывал свою небогатую коллекцию.
За окном пролетали тёмные деревья. Бледная половинка месяца висела в морозном тумане. Слабый лунный свет слегка серебрил заснеженные верхушки, но внизу была темнота.
— Новогодний лес, — сказала женщина. — Помнишь стихи, Юрик?
Шел по лесу дед Мороз
Мимо елок и берёз…
Мальчик не ответил, напряжённо вглядываясь в сумрак за окном.
— Дед Мороз и сейчас плетётся через лес, — мрачно сказал Олег. — Он бредёт по пояс в снегу, тащит тяжёлый мешок и тихо ругается в бороду, потому что боится опоздать на станцию к приходу поезда. Он ведь не знает, что поезд тоже опаздывает на двадцать семь минут.
Женщина улыбнулась, а Юрка обернулся и ответил уверенно:
— Дедов Морозов не бывает на свете. Это в сказке.
— Может быть, ты и прав, — усмехнулся Олег. — Но, — он понизил голос и подвинулся к Юрке, — зато есть Северная Королева.
Малыш взглянул на него с удивлением:
— Какая королева?
— Северная. Она живёт там, где кончается тайга и начинаются широкие белые поля — тундра.
— Она во дворце живёт?
— Нет, не во дворце. — Олег вдохновился. — У неё не дворец, а высокая башня из ледяных плит. Плиты прозрачные, как голубое стекло. У входа в башню стоят на страже два медведя — белый и коричневый. А наверху, под самыми башенными зубцами, есть большие часы. В Новый год, когда обе стрелки сойдутся на двенадцати, там начинают звонить ледяные колокола. Потом самый большой колокол бьёт двенадцать раз, да так громко, что звёзды дрожат и срываются с неба. Начинается метель, и из светлых окон ледяной башни вылетают маленькие снежные олени. Они по всему свету разносят поздравительные письма Северной Королевы.
— С марками?
— Конечно. С большими разноцветными марками.
Юрка уже давно не смотрел в окно. Он забрался с ногами на полку и, прижавшись спиной к вздрагивающей стенке вагона, внимательно слушал.
— Нет, — вздохнул он. — Это тоже сказка.
— Я и сам не верил, — серьёзно сказал Олег. Но однажды маленький снежный олень влетел ко мне в комнату через открытую форточку. Он ударился о стену, разбился на снежные комки и растаял.
— А письмо у оленя было? — хитро спросил Юрка.
— Письмо? — немного растерялся Олег. — Да. Да, конечно, было и письмо. Оно упало под стол, и я нашёл чуть позже. У меня даже марка сохранилась.
Он вынул блокнот и, взяв его за корешок, тряхнул над столиком.
Выпал железнодорожный билет, какие-то записки и, наконец, большая шведская марка.
— Возьми, — великодушно сказал Олег.
— Насовсем?
— Бери насовсем.
Олег содрал эту марку с международного письма, полученного кем-то в общежитии. Он вёз её братишке. Но тот не обидится. Он уже взрослый, учится в седьмом классе и давно не верит в сказки.
Женщина отложила журнал и подошла к мальчику:
— Ты совсем спишь, сынок. Ложись.
Уложив сына, она вышла из купе. Тогда Юрка хитро посмотрел сверху на Олега и неожиданно заявил:
— А я знаю, куда вы едете.
«Прочитал название станции на билете», — понял Олег.
— Как же ты узнал? — спросил он.
Потому что я волшебник, — засмеялся Юрка.
Олег подумал.
— Если ты волшебник, — серьёзно сказал он, — сделай так, чтобы я получил ещё одно письмо Северной Королевы.
— Нет, — качнул головой мальчик, — пусть она лучше прилетит сама. На ледяном самолёте.
Поезд опоздал на пятнадцать минут. Олег торопился. Ярко горели окна домов, но улицы были пустынны. Мела позёмка.
До двенадцати оставалось не более четверти часа, когда Олег подошёл к своему дому. Кто-то окликнул его. Он узнал братишку.
— Ты откуда так поздно? — удивился Олег.
— Из парка. Там было открытие ёлки. Ты сам почему так поздно приехал? Мы уж думали, что не приедешь совсем.
— Постой. А почему я должен был приехать? — озадаченно проговорил Олег.
— Разве ты не получил телеграмму?
— Какую?
— Я так и знал. Говорил ведь ей, что телеграф перегружен. Прилетела твоя «повелительница стихий».