Она добежала до входной двери и попыталась сдвинуть щеколду. Заперта. Ручка двери тоже не подавалась. Марго попыталась вставить в замок свой ключ, но увидела, что Слейд и в самом деле не обманул ее: он затолкал в замок лезвие перочинного ножа. Она громко выругалась. Значит, ей все-таки придется возвращаться мимо него. Теперь она пожалела, что не вышибла ему мозги. Жаль, ей не хватило присутствия духа вытащить пистолет из его кобуры. Она больше не совершит такой ошибки… конечно, если он все еще лежит без сознания.
Марго возвращалась быстро и тихо. Вдруг он уже пришел в себя? Лучше иметь при себе какое-то оружие. Марго огляделась. Она опять находилась у входа в ботаническую коллекцию. Какое растение может противостоять пистолету? Никакое, разумеется.
И тут она вспомнила кое-что.
Она побежала вглубь коллекции, мимо шкафов и стеллажей, остановилась на мгновение, чтобы подобрать свой налобный фонарь, и наконец оказалась перед хранилищем гербария. Красный огонек на его замке горел, как маяк. Марго перевела дыхание, набрала код и открыла тяжелую дверь.
Да, там они и были. В свете фонаря она разглядела в дальнем углу длинные полые духовые трубки и колчан с маленькими костяными дротиками, каждый длиной около двух дюймов, с пучком перьев на одном конце. Наконечники дротиков были вымазаны клейким черным веществом.
Марго схватила одну из духовых трубок, набросила колчан на свободное плечо, один дротик засунула в полую трубку пучком перьев назад. Она вышла из гербария и резво двинулась по хранилищу, выключив налобный фонарь и ориентируясь по аварийному освещению, пока снова не оказалась в коллекции китовых глаз. Зловоние уже на входе стояло такое, что чуть не сшибло ее с ног.
У нее замерло сердце: в проходе, где она оставила полицейского, была лужа пены, но тело отсутствовало. Влажные следы уходили прочь.
Вот ужас! Наверное, он пришел в себя, поднялся и поджидает ее где-то в засаде. Марго огляделась, но ничего не увидела. Пытаясь смирить громкий стук сердца, она прислушалась. Что это за звук, как будто кто-то крадется, а с какой стороны – не понять?
Охваченная паникой, Марго побежала к запасному выходу, но, обогнув стеллаж, сразу же столкнулась со Слейдом, который держал пистолет наготове. Он схватил Марго, завернул ей руку за спину и швырнул ее на пол. Не выпуская из рук пистолета, он наступил на нее ногой.
– Хватит с меня, – произнес он тихим голосом. – Отдай мне сумку, или я вышибу тебе мозги.
– Давай. На звук выстрела прибежит охрана.
Слейд ничего не ответил, но она поняла, что попала в точку. Потом на его лице появилась ехидная улыбка.
– Кажется, мне нужно сменить оружие. На беззвучное. – Он наклонился и подобрал духовую трубку, которую Марго выронила при столкновении. Слейд вытащил один дротик из колчана, осмотрел. – Отравлен. Прекрасно. – Осмотрел трубку. – И ты услужливо зарядила ее для меня.
Он неумело поднял трубку и поднес к губам. Когда он дунул, Марго резко дернулась в сторону. Дротик просвистел в нескольких дюймах от нее и ударился в полку. Марго по крабьи отползла в сторону и вскочила на ноги, пока Слейд вставлял в трубку новый дротик. Она бежала со всех ног, когда второй дротик пролетел мимо нее. И опять у нее за спиной раздались его приближающиеся шаги.
Оставалось только надеяться, что ей удастся оторваться от него где-нибудь в бесконечных коридорах музейных хранилищ.
Марго завернула за угол, потом еще раз, проносясь мимо бесконечных полок. Добежав до двери в ближайшей стене, она распахнула ее, выскочила в соседнее хранилище и бросилась к двери в дальнем конце помещения, в тупике. Дверь была заперта, и на этот раз ее ключ не сработал. Она развернулась, чтобы бежать обратно, но услышала из-за угла глумливый голос Слейда:
– Ну, теперь тебе уж точно никуда не уйти.
Марго огляделась, но нигде не увидела выхода. Слейд был прав: она оказалась в ловушке.
Тяжело дыша, с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, Марго смотрела на тень Слейда на дальней стене тупика – черную на фоне красного аварийного освещения тень, которая медленно приближалась. Из-за угла появилась духовая трубка, рывками продвигающаяся вперед. Потом появились голова и руки Слейда. Прижав трубку к губам, он неторопливо и тщательно прицелился, готовый выстрелить.
Он больше не хотел рисковать. Этот дротик должен был попасть в цель.
70
Барбо шел впереди, Бритоголовый подталкивал Констанс. Они прошли по Музею бонсай, а оттуда в дальнее крыло Пальмового дома, все еще украшенное к свадьбе, но теперь уже несколько утратившее праздничный вид. Вокруг человека, сидевшего за столом, предназначенным для жениха и невесты, стояли четверо. На том же столе горела свеча, которая почти не рассеивала тьму.
У Констанс подогнулись колени, когда она увидела Пендергаста. Он сидел ссутулившись, с наручниками на запястьях, с грязным лицом. Даже его глаза потеряли обычный блеск. На мгновение полуприкрытые тяжелые веки встрепенулись, когда появилась Констанс, и от безнадежности его взгляда ее охватило отчаяние.
– Ах-ах, какой сюрприз, – сказал Барбо. – Неожиданный, но приятный. Да что говорить, я бы и сам не мог лучше придумать. Вы доставили мне в руки не только вашу хорошенькую маленькую подопечную, но и собственную болезную персону.
Несколько мгновений он смотрел на Пендергаста с ледяной улыбкой, потом повернулся к двум своим людям:
– Поставьте его, я хочу, чтобы он слушал внимательно.
Они подняли Пендергаста на ноги. Он был так слаб, что едва мог стоять, колени его подгибались, и им пришлось поддерживать его. Констанс было невыносимо видеть это. Ведь по ее вине он оказался здесь.
– Я так или иначе собирался вас посетить, – сказал Барбо, – чтобы вы знали, кто это сделал с вами и за что. И… – Барбо снова улыбнулся, – в особенности для того, чтобы сообщить вам, откуда растут ноги этой чудной маленькой идеи.
Голова Пендергаста упала набок, и Барбо обратился к своим людям:
– Ну-ка, разбудите его.
Один из его людей, чья шея была так изрисована татуировками, что казалась синей, подошел к Пендергасту и нанес ему ошеломляющий открытый удар сбоку по голове.
Констанс посмотрела на Татуированного.
– Ты сдохнешь первым, – спокойно сказала она.
Его губы искривились в презрительной улыбке, глаза похотливо обшарили тело Констанс. Он издал короткий смешок, ухватил ее за волосы и подтащил к себе:
– Ты что, собираешься прикончить меня из эм-шестнадцать, который у тебя под комбинацией?
– Хватит, – резко сказал Барбо.
Татуированный отошел с ухмылкой.
Барбо снова обратился к Пендергасту:
– Я подозреваю, вы уже в общих чертах знаете, почему я вас отравил. И вы наверняка оценили поэтическую справедливость этого деяния. Наши семьи соседствовали в Новом Орлеане. Мой прадед приглашал вашего прапрадеда Езекию охотиться в своих угодьях, несколько раз звал его с женой на обед. И в благодарность за это Езекия отравил моих прадеда и прабабку своим так называемым эликсиром. Они умерли мучительной смертью. Однако дело на этом не кончилось. Моя прабабка принимала эликсир, будучи беременной, и успела родить, прежде чем умереть от этого эликсира. Но эликсир привел к эпигенетическим изменениям, мутациям в ДНК моей семьи. Это проклятие передалось через поколения. Конечно, тогда никто не знал этого. Но по прошествии многих лет умер другой член нашей семьи. Доктора были бессильны. Мои предки шепотком называли это семейным проклятием. Правда, это проклятие не коснулось моих родителей. И меня. Я уверовал что «семейное проклятие» снято.
Он помолчал.
– Как жестоко я ошибался! Следующей жертвой стал мой сын. Он умер медленной и мучительной смертью. И опять доктора оказались бессильны. Они снова сказали мне, что это какое-то генетическое наследственное заболевание.
Барбо помолчал, оценивающе глядя на Пендергаста.
– Он был моим единственным сыном. Моя жена к тому времени уже умерла. Я остался один на один со своим горем.
Глубокий вдох.
– А потом ко мне заявился гость. Ваш сын. Альбан.
Сказав это, Барбо повернулся и принялся ходить туда-сюда, поначалу медленно. В его низком голосе послышалась дрожь.
– Альбан нашел меня. Он открыл мне глаза на то зло, которое ваша семья принесла моей. Он сообщил, что состояние семьи Пендергаст стоит в основном на деньгах, заработанных на крови, на эликсире Езекии. Ваш роскошный образ жизни – квартира в «Дакоте», особняк на Риверсайд-драйв, «роллс-ройс» с шофером, ваши слуги – построен на страданиях других. Его тошнило от вашего лицемерия: вы делали вид, что несете в этот мир справедливость, тогда как сами все это время были олицетворением несправедливости.
Во время этой речи голос Барбо становился все громче, лицо его раскраснелось, на толстой шее заметно пульсировали вены.
– Ваш сын сказал мне, как сильно вас ненавидит. Боже мой, какая это была великолепная ненависть! Он принес мне план восстановления справедливости. Как он об этом сказал? «Восхитительно уместный план».
Барбо снова принялся расхаживать туда-сюда, все быстрее.
– Мне не нужно вам говорить, сколько времени и денег потребовалось, чтобы воплотить этот план в жизнь. Самое трудное состояло в том, чтобы восстановить изначальную формулу эликсира. Но в коллекции Нью-Йоркского музея очень вовремя обнаружился скелет женщины, убитой эликсиром. Я заполучил кость из этого скелета, и на основании этой кости мои ученые вывели точную химическую формулу. Но вы все об этом, конечно, знаете. А тут еще возникла мысль устроить ловушку на Солтон-Си – на том месте, которое обнаружил сам Альбан. Мне было важно, чтобы вы претерпели те же мучения, что и мой сын и другие члены моей семьи. Альбан предвидел это. И мои планы никогда не увенчались бы успехом, если бы Альбан, перед тем как уйти от меня тем вечером, не предупредил меня, что ни в коем случае нельзя недооценивать вас. Вот уж воистину был мудрый совет. Конечно, он предостерег меня и от кое-чего еще. Он сказал, чтобы я не посылал за ним своих людей. После этого он ушел.