— Достала ты меня, — в сердцах произнесла Юля. — Я же тебе сказала: нам поговорить надо, а ты лезешь с глупостями. Чего тебе дома не сиделось?
— А чего я такого сделала?
— Ничего. Сиди тут и не суйся. В спальне компьютер, займись своими делами. Навязалась на мою голову…
Ей хотелось присовокупить что-то еще, хлесткое и обидное, потому как терпеть Таньку, чьи достоинства заканчивались незлобивостью, было уже невыносимо. А обсудить нужно было много, не сбиваясь на ерунду. Сестрица же этого делать не позволяла, требуя внимания, как голодная кошка. Юля торопливо поднялась и, оставив Таню обиженно надувать губы, вышла на кухню, плотно прикрыв дверь. Никита копался в холодильнике и, судя по всему, никакой кофе варить не собирался. На Юлю он поглядел с недовольной физиономией.
— Ну? И как ты находишь мою сестрицу? — спросила она без предисловий.
— Судя по твоему ехидному тону, в выражениях я могу не стесняться?
— Да уж! Не сдёрживай себя, — фыркнула Юля, предполагая, что Таньке сейчас достанется по первое число. В том, что не одна она считает сестру идиоткой, была даже какая-то сладкая радость.
— Давно меня так не обстреливали глазами, — заявил Никита и глубокомысленно добавил: — Нет, я, конечно, помню по твоим рассказам, что Татьяна — невеликого ума, но чтобы настолько… По-моему, ей срочно надо замуж.
— Ей давно надо, причем хоть за кого. Она только что пыталась подцепить Осипова, естественно, неудачно…
После рандеву с Осиповым Таня вернулась помятая и злая, швырнула вещи на кровать и рявкнула:
— Ты говорила, что он поможет мне пробиться на сцену!
Юля сидела на полу, подстелив под себя резиновый коврик: качала пресс. Танька на эти самоистязания всегда смотрела с суеверным ужасом, малодушно считая, что ее фигура ни в каких улучшениях не нуждается. Не прерывая монотонных движений, Юля коротко выдохнула:
— Я говорила? Окстись!
— Ну, он говорил, какая разница? — торопливо пошла на попятный Таня. — И что? Наплел семь верст до небес, а теперь трубку не берет… Тоже мне, Уолтер Афанасьев доморощенный нашелся… «Вторую Селин Дион из тебя сделаю…» Дай телефон, я сама позвоню этому козлу…
— И чем у вас дело-то кончилось? Неужели Витенька впечатления не произвел?
— Впечатление? Ха! — Танька закатила голову и злобно расхохоталась. — Да он через полчаса уже сдулся, пока я изображала из себя женщину-змею. В итоге я как дура просидела над его обездвиженным телом. И, кстати, я что-то не заметила его страсти к вокалу. По-моему, кроме койки твоего Осипова ничего не интересует… Как с таким отношением он будет меня раскручивать, не представляю…
Никита весело рассмеялся, услышав пересказ Танькиных приключений, а затем, забрав из холодильника мясную нарезку, предложил вернуться в гостиную. Таня, к счастью, заскучала и ушла в спальню, где за ноутбуком увлеченно бродила по социальным сетям. Воспользовавшись ее отсутствием, Никита вполголоса спросил:
— Помимо огорчений Осипова тебе ничего не удалось узнать?
— Ничего такого, что бросило бы на него тень, — ответила Юля, подцепила палочками ролл, обмакнула в соевый соус и отправила в рот. — Хотя, будь Осипов убийцей, он бы не признался. Разве что просветил про панаринские связи с братками из Михайловки. Я, честно говоря, про это не догадывалась. Всегда казалось, что Панарин, судя по его размаху, отстегивает кому-то из администрации.
— Интересно… — Никита вдохновенно почесал затылок, — Я тут порылся в архиве и обнаружил беглое упоминание о том, что Панарина могли посадить и надолго, если бы в один прекрасный момент главный свидетель обвинения не исчез, причем без малейшего следа. Сильно сомневаюсь, что Панарин мог все это организовать без связей с михайловской братвой. Если его крышевали и те, и другие, неудивительно, что он оказался практически непотопляем в части своих афер. Помнишь, те аварийные дома на Юбилейной? Строила их как раз компания Панарина, ну, не его конечно, а подставная, но в одном из документов стоит, в том числе и его подпись, как субподрядчика. Комиссия дома приняла, а когда вскрылись многочисленные недоделки, прокуроры руками развели — не могут установить личность виновных, улик нет. Девять этажей улик, а за задницу схватить некого. Мне даже страшно представить сумму этого отката. Кстати, сразу после того, как дело замяли, в инстаграмме дочери прокурора появились фото с Мальдив. И не абы откуда, а с личной виллы. Это просто наглость была: с нарушениями построен целый микрорайон, подрядчики исчезли, дома признали подлежащими сносу, а прокурор покупает дачку на Мальдивах. И все счастливы.
— Ну, дочка же потом призналась, что пошутила, — уточнила Юля.
— А это кто-то проверил? — фыркнул Никита. — Было независимое расследование СМИ? Или прокурорская проверка? Ни у одной редакции нет денег, чтобы отправить журналиста на Мальдивы, не говоря уже о следствии.
— Представляю, какая была бы давка! — рассмеялась Юля. — Прокурорские вернулись бы ни с чем, зато загорелые и с магнитиками.
Никита разлил текилу по рюмкам, с сомнением поглядел на спальню, откуда доносились приглушенные звуки, издаваемые созревающими овощами на электронной ферме — всеобщей заразе, подчинившей себе пользователей интернета. Таня, судя по веселенькому звону и блямканью, снимала урожая кабачков и тыквы. Юля ожесточенно замахала руками, мол, не вздумай звать! Чтобы Никита, которому было явно неудобно бросать гостью одну, не передумал, Юля торопливо задала вопрос:
— Что ты думаешь про убийство Панарина?
— Ничего, кроме того, что оно какое-то… не бандитское, — хмуро сказал Никита. — Бандитское — это пуля в сердце, и контрольный в голову, как, помнишь, заместителю начальника финпола в позапрошлом году. А тут… Если Панарин ехал из Михайловки, то почему на электричке? Мне кажется, он в нее просто побрезговал бы сесть. Да и до города недалеко. Неужели нельзя было такси вызвать? Нет, он потащился на станцию, сел в электричку, и там его прирезали. А заодно и эту Наталью Богаченко. Кровищи должно быть море, даже с учетом того, что часть впитала зимняя одежда. Убийца должен был выглядеть как дюссельдорфский вампир. Но его никто не увидел. Почему?
— Вечер, — пожала плечами Юля. — Последняя электричка — почти пустая. Тем более, последней электричкой всегда пускают какую-то рухлядь с деревянными сидениями, на ней никто ездить не хочет. Убийца просто перешел в другой вагон или постоял в тамбуре, а затем вышел на следующей станции, она через десять минут, я проверяла.
— Все равно непонятно. За десять минут убийца успел зарезать и Панарина, и Богаченко, да еще сбежать так, что его не заметили? Не убийца, а циркач какой-то. И потом, что Панарин там делал? Нет, в Михайловку он потащился по своим делам, это ясно. Но как оказался на станции? Что-то с машиной случилось? Интересно, где она. Менты ее, кажется, не нашли.
Проблема машины Юлю захватила. Она сама давно была за рулем, отвыкнув от общественного транспорта и пеших прогулок, хотя казалось, еще совсем недавно носилась Савраской по редакционным делам, брала интервью в жутких количествах, далеко не всегда позволяя себе такси. Заработки от статей были ничтожными, а ведь приходилось еще питаться, одеваться, содержать дом. Это потом появился обеспеченный муж и сытая жизнь. Нет, сомнения Никиты она понимала прекрасно. Машина — наркотик, подсев на который спрыгиваешь неохотно. А уж такой как Панарин, действительно, не мог отказаться от своего лакированного танка по доброй воле.
Текила ударила в голову, разливая приятно тепло по жилам, и, наверное, от нее мысли были легкими. Подумав, Юля предположила:
— Знаешь, у меня появилась мысль, что на станции он оказался потому, что от кого-то бежал. Это, по крайней мере, логично. В машину он по какой-то причине попасть не мог, его догоняли. Панарин добрался до станции, запрыгнул в вагон, но тут его догнали и убили. В вагоне оказалась Богаченко, и ее тоже убили, как свидетельницу. И если так, машина должны быть где-то поблизости.
— Не сходится, — возразил Никита. — Про машину я еще соглашусь, но за то время, что убивали Панарина, Богаченко подняла бы крик, не говоря уже о том, что сама успела бы сбежать. А ее нашли там, где она сидела.
— Откуда ты знаешь?
— Фото у Миронова выпросил. Мы тут с ним позавчера накидались в баре. Так что, увы: Богаченко явно убили на месте. Сумки под скамейкой, книжка. Вряд ли убийца после этой мясорубки создавал мизансцену. Да и Миронов сказал, что тело не трогали.
Мысль, что убийца, зарезав женщину, и правда таскал тело по вагону, усаживал, придавал более-менее пристойный вид, была дикой. Юля поглядела мутным взглядом на роллы, взяла один, и, пораженная пришедшей мыслью, спросила:
— А откуда она ехала?
— Из Боголюбова, а что?
— Нет, я имею в виду, что она там делала?
— Как что? Работала на станции, она железнодорожница. Ехала со смены.
Юля нахмурилась, а затем неуверенно предположила:
— Может, она не убежала, потому что спала?
Никита прищурился, а потом согласно кивнул и потянулся к бутылке. Ему, чьи родители работали на железной дороге, было прекрасно, как тяжела эта посменная пахота: в день, в ночь, в любую погоду. Неудивительно, что оказавшись в вагоне, погибшая Богаченко, убаюканная теплом и покачиванием, заснула, не заметив произошедшего.
— Да, пожалуй, это возможно… — сказал Никита. — Либо охотились именно на нее, а Панарина убили за компанию.
— Маловероятно. Это не объясняет, почему он оказался в вагоне.
— Да брось. Если рассматривать все версии, то его появление в электричке вполне вписывается в эту версию. Машина сломалась неподалеку от станции, мобильник разрядился…
— А он разрядился?
— Откуда я знаю? — отмахнулся он. — Я к примеру. Сейчас все с айфонами и андроидами, а они сама знаешь сколько заряд держат, это тебе не старенькие не убиваемые «нокии». Как добраться до дома? Искать такси? Или запрыгнуть в электричку, которая точно довезет до города, пусть даже не в вагоне класса «люкс»?