— Но ведь это же не Дома-деревья, — запротестовал Файр. — Кроме того, я не собираюсь причинять им вред. Меня как ботаника интересуют ночные растения вообще.
— Все равно, — отрезал лейтенант-свекор. — Ни растения, ни метод их выращивания вам не принадлежат и, следовательно, не должны вас интересовать.
— Исциоккхи, видимо, имеют плохое представление о профессиональном любопытстве, — заключил Файр.
— В качестве компенсации мы имеем хорошее представление о жадности, воровстве, присвоении и эксплуатации чужих идей.
Файр не ответил и, улыбнувшись, пошел по берегу дальше, к многоцветным стручкам, ветвям и стволам города.
Один из методов слежки привел Файра в смущение. Он подошел к лейтенанту и указал на стоявшего в нескольких ярдах от них представителя исциоккхов. Последний был приставлен к Файру для наблюдения.
— Почему он гримасничает? Когда я сажусь — и он садится, я пью — он пьет, я чешу нос — он чешет нос...
— Специальная методика, — пояснил лейтенант. — Мы предугадываем ваши мысли.
— Чушь собачья!
Лейтенант кивнул:
— Файр-сайах может быть совершенно прав.
Файр покровительственно улыбнулся:
— Вы что же, всерьез думаете, что сможете угадать мои мысли?
— Мы вправе поступать так, как нам кажется правильным.
— После обеда я собираюсь нанять морскую лодку. Вы в курсе?
Лейтенант вытащил бумагу:
— Договор на фрахтование судна для вас готов. Это «Юхайэй», и я нанял экипаж.
2
«Юхайэй» оказался двухмачтовой баркой в форме деревянного детского башмака, с пурпурными парусами и просторной каютой. Вместе с главной мачтой его вырастили на специальном корабельном дереве-мачте, которое в оригинале являлось черенком стручка. Переднюю мачту и такелаж изготовляли отдельно — процесс для исциоккхов такой же утомительный, как для земных инженеров-электронщиков — механическая работа.
Барка взяла курс на запад. Атоллы вырастали над горизонтом и тонули за кормой. На некоторых атоллах находились небольшие безлюдные сады, другие были отданы разведению, упаковке, посадке, почкованию, прививке, сортировке и отправке Домов.
Как ботаника, Файра очень интересовали плантации. Но в таких условиях слежка усиливалась, превращаясь в надсмотр за каждым его шагом. Однажды раздражение гостя возросло настолько, что Файр едва не сбежал от стражников.
«Юхайэй» причалил к волнолому, и пока двое матросов возились со швартовыми, а остальные убирали паруса, Файр легко спрыгнул на волнолом с кормы и направился к берегу. Со злорадной веселостью он услышал за спиной ропот недовольства. Он поглядел вокруг, потом вперед, на берег. Широко в обе стороны уходил выглаженный прибоем пляж; склоны базальтового кряжа утопали в зеленой, синей и черной растительности. Это была сцена нерушимого мира и красоты. Файр едва удержался, чтобы не броситься вперед и не скрыться от свекров среди листвы. Увы, свекры были обходительны, но кроме того, они были быстры в обращении со спусковым крючком.
От пристани к нему направлялся высокий стройный мужчина. Его тело и конечности были опоясаны синими лентами с интервалом в шесть дюймов; в промежутках между кольцами виднелась мертвенно-бледная кожа. Файр замедлил шаг. Свобода кончилась, так и не начавшись.
Исциоккх поднял лорнет — стеклышко на эбонитовом стержне. Такие лорнеты обычно использовали представители высших каст, и они были для них столь же привычны, как собственные органы. Файра лорнировали уже не раз, и не было еще случая, чтобы он при этом не взбесился. Как у любого посетителя Иззоома, как у любого исциоккха, у него не было выбора: ни укрыться, ни защищаться он не мог. Радиант в плече сделал его меченым. Теперь он был классифицирован и доступен всем, кто хотел бы на него взглянуть.
— К вашим услугам, Файр-сайах, — исциоккх использовал язык своей касты.
— Жду вашей воли, — ответил Файр стандартной фразой.
— Владельца пристани оповестили, чтобы он приготовился к встрече. Вы, кажется, чем-то обеспокоены?
— Мой приезд — невелика важность. Прошу вас, не затрудняйтесь!
— Друг-ученый вполне может рассчитывать на такую привилегию, — помахал лорнетом исциоккх.
— Это радиант вам сообщил, где я нахожусь? — хмуро осведомился Файр.
Исциоккх осмотрел сквозь стеклышко его правое плечо.
— Криминальных регистраций не имеете, интеллектуальный индекс двадцать три, уровень настойчивости соответствует четвертому классу... Здесь есть и другая информация.
— И как мне именовать вашу досточтимую особу?
— Я себя зову Зайде Паатоозо. Я достаточно удачлив, чтобы культивировать Дома на атолле Тайнерри.
— Плантатор? — переспросил Файр человека в голубую полоску.
— У нас будет время поговорить, — повертел лорнетом Паатоозо. — Надеюсь, вы у меня погостите.
Подошел самодовольный хозяин пристани. Зайде Паатоозо еще раз помахал им на прощание лорнетом и удалился.
— Файр-сайах, — сказал владелец пристани, — вы всерьез намерены избавиться от вашего эскорта? Это глубоко печалит нас...
— Вы преувеличиваете.
— Вряд ли. Сюда, сайах.
Он промаршировал по цементному скату в широкую канаву. Файр плелся сзади, причем столь неторопливо, что хозяину пристани приходилось то и дело, через каждые сто футов, останавливаться и дожидаться своего гостя. Канава уводила под базальтовую гряду, где превращалась в подземный ход. Четыре раза хозяин отодвигал панели из зеркального стекла, и четыре раза двери закрывались за ними.
Файр понимал, что как раз сейчас всевозможные экраны слежки, зонды, детекторы и анализаторы изучали его, устанавливая излучение, массу и содержание металлов. Он равнодушно шел вперед. Им ничего у него не найти. Одежду и личные вещи давно отобрали, взамен выдав форму визитера: брюки из белого шелка, пиджак, разлинованный в серые и зеленые полосы, и огромный темно-зеленый бархатный берет.
Хозяин пристани постучал в изъеденную коррозией металлическую дверь. Дверь, словно средневековая замковая решетка, раздвинулась на две половинки, открывая проход в светлую комнату. Там за стойкой сидел свекор в обычной желто-зеленой полосатой одежде.
— Если сайах не возражает, мы сделаем его трехмерное изображение.
Файр спокойно встал на серый металлический диск.
— Ладони вперед, глаза шире.
Файр стоял неподвижно. Щупальца обследовали тело.
— Благодарю, сайах.
Файр шагнул к стойке:
— Это не такое устройство, как в Джесциано. Позвольте взглянуть.
Клерк протянул ему прозрачную табличку. В центре ее находилось коричневое пятно, очертаниями напоминающее человека.
— Не очень-то похоже, — ухмыльнулся Файр.
Свекор опустил карточку в прорезь. На поверхности стойки возникла трехмерная копия Файра. Если бы ее увеличить в сотни раз, на ней можно было бы исследовать что угодно — будь то отпечатки пальцев, поры кожи, конфигурация ушей или строение сетчатки глаз.
— Мне бы хотелось иметь это в качестве сувенира, — попросил Файр. — Эта копия в одежде, а та, что в Джесциано, всему миру показывает мои интимные достоинства.
Исциоккх пожал плечами.
— Возьмите.
Файр опустил копию в кошелек.
— А сейчас, Файр-сайах, вы позволите один нескромный вопрос?
— Еще один мне не повредит.
На его мозге был сфокусирован энцефалоскоп. Файр это точно знал. Любое учащение пульса, вообще любая эмоция, будь то страх или сомнение, тут же окажутся зарегистрированы чутким прибором. Он создал в воображении образ горячей ванны, пытаясь воссоздать внутри состояние комфорта, спокойствия и расслабленности. Он приготовился отвечать на вопросы свекра максимально лаконично и предельно честно.
— Собираетесь ли вы украсть Дом, Файр-сайах?
«Итак: прохладный уютный фарфор, ощущение теплого воздуха и воды, запах мыла...»
— Нет.
— Известно ли вам, хотя бы косвенно, о подобном плане?
«...и теплая вода, лечь на спину, расслабиться...»
— Нет.
Свекор поджал губы в скептической гримасе, оставаясь, тем не менее, предельно вежливым в отношении опрашиваемого.
— Известно ли вам о наказании, предусмотренном для воров?
— О да! — ответил Файр. — Сумасшедший дом.
— Благодарю вас, Файр-сайах. Можете продолжать путь...
3
Владелец пристани оставил Файра под присмотром двух под свекров, форму которых украшали бледно-желтые и зеленые ленты.
— Сюда, пожалуйста, — приглашение прозвучало почти что как приказ.
Они поднялись вверх по склону и оказались в аркаде со стеклянными стенами. Файр задержался — поглядеть на плантацию. Его гиды, встревожившись, неуклюже поднялись навстречу.
— Если Файр-сайаху угодно...
— Одну минуту, — сердито бросил Файр. — Спешить некуда.
Справа от него располагался лес, полный путаных теней и непонятных красок, — город Тайнерри. За спиной росли здания обслуживающего персонала, но их трудно было разглядеть за растущими вокруг лагуны великолепными Домами плантаторов, свекров, селекторов и корчевщиков. И каждый из этих Домов выращивался, обучался, оформлялся с применением секретов, которые исциоккхи держали в тайне даже друг от друга.
Файру они казались очень красивыми, но все же он колебался в оценке — так трудно порой разобраться, нравится ли тебе букет неизвестного ранее вина. Пожалуй, это окружающая обстановка делает его столь пристрастным. Ведь на земле Дома Иззоома выглядели вполне пригодными для жилья. Но это была чужая планета, и все на ней казалось чужим.
Он сосредоточил свое внимание на полях, пристально вглядываясь в их просторы. Поля меняли окраску в зависимости от возраста и сорта растений, произрастающих на них. Самые разнообразные оттенки коричневого цвета перемежались серо-зелеными и просто зелеными. На каждом поле находилось длинное, приземистое, и от этого казавшееся немного неуклюжим строение. Здесь созревающие саженцы отбирались, рассортировывались, помечались этикетками, расса