— Возможно, таковы требования к жилищу на Иззооме. На Земле все по-другому. На Земле человека вполне бы удовлетворил Дом из пяти-шести стручков. Важно, чтобы были стены, крыша и потолок. Владельцы сами подберут ту обстановку, которая соответствует их представлениям об уюте, ну и, конечно же, доступна им по цене.
— Но ведь это чудовищная дикость и грубость! Какой дикий подход к Дому! Вы не в состоянии понять правильный подход... Это не просто стены, это философия, стиль жизни, — Зайде Паатоозо просто зашелся в крике от негодования. — Поймите же наконец, жилище должно быть единым целым, все в нем — стены, интерьер, украшения — растет вместе с деревом. Дом — это единый, живой комплекс, это философское понятие. Наконец, это плод напряженной работы и исследований, труд столетий! Две тысячи лет... Доверьте наклеить ворс любому невежде и, поверьте мне, он справится. Потратит, конечно же, много времени и усилий, но это будет осуществимо — это работа ремесленника. Но вот вырастить ворс — это уже искусство, вырастить ворс может только исциоккх.
— Ну что же, у меня нет никаких оснований сомневаться в вашей правоте. Процесс выращивания Домов — это достояние вашей культуры.
Исциоккх, возможно, не осознавая в своем увлечении, что использует прием, которым пользуются психологи, гипнотизеры и умелые политики для привлечения внимания собеседника и пущей убедительности, продолжал говорить, покачивая лорнетом. Впрочем, он мог хорошо знать этот прием и умело использовать его сейчас.
— Предположим самое невероятное: вам удалось не только выкрасть необходимую женскую особь Дома, не только вывезти ее с Иззоома, — вам удалось еще и вырастить пятистручковый Дом. Поверьте мне, это еще не все, более того — это только начало. Дальше начинается уже искусство, как я вам говорил. В Дом нужно войти, его нужно подчинить и его нужно обучить. Паутину необходимо аккуратно и тщательно обрезать; нервные окончания системы эякуляции должны быть изолированы и парализованы. Сфинктеры должны открываться и закрываться при прикосновении. Искусство благоустройства Дома не менее важно, чем искусство выращивания Дома. Без правильной обработки Дом неудобен и скучен, даже опасен.
— Кей Пеннече не обрабатывает ни одного дома из тех, что вы присылаете на Землю.
— Вы говорите о Домах, которые прибывают к вам на Землю. Должен вас огорчить, это неполноценные Дома. Дома, которые продает Пеннече, бездумны и покорны, они как бы лишены души. Мне трудно вам объяснить это. — Немного помолчав в задумчивости, Зайде Паатоозо продолжал: — Им ничего не интересно, им не хватает красоты и изящества. В вашем языке нет слов, чтобы можно было выразить чувства исциоккха к своему Дому. У вас есть понятие «симбиоз», но оно лишь отчасти передает суть дела. Самую маленькую часть. Исциоккх не только растит свой Дом, но и сам растет в нем. Когда приходит его время умереть, его прах достается Дому. Исциоккх не просто живет в Доме, он пьет его кровь, он дышит его дыханием, Дом защищает его, чувствует его мысли. Одушевленный Дом способен не только отогнать чужака, но в гневе способен даже убить его. Теперь, когда вы довольно много знаете о наших Домах, вам понятно, что это означает — сумасшедший Дом? Теперь вы в состоянии понять, почему мы держим в них преступников, и почему они так боятся туда попасть. Боятся настолько сильно, что предпочитают даже добровольно расстаться с жизнью.
Вся эта так внезапно свалившаяся ему на голову информация, а также необычное для исциоккха многословие поначалу Элла ошеломили, он как зачарованный слушал Паатоозо, он готов был слушать и слушать его, как специалист. Но вместе с тем в нем поднималась волна — даже не раздражения, нет, это был протест.
— Возможно, мне трудно понять чувства исциоккха, вникнуть в особенности вашей психологии и философии, но ведь и вы, — охваченный негодованием, Элл даже не заметил, что перебивает хозяина, — вы никак не хотите понять, что у землян другое отношение к Дому. Землянину нужен просто Дом, жилище, в котором он будет просто жить. Конечно же, всегда есть исключения, но когда мы с вами говорим о землянах с низким доходом — у вас подобных людей называют представителями низшей касты, — это утверждение абсолютно верно.
Зайде Паатоозо молча выслушал Файра и продолжил так, словно тот его и не перебивал:
— Мы всегда рады предоставить вам необходимое количество Домов отличного качества. Единственным, но обязательным нашим условием является требование, чтобы вы, покупая у нас Дома, пользовались услугами аккредитованных представителей.
— Другими словами, вы требуете, чтобы мы обращались к Пеннече?
— Да, Кей Пеннече — наш представитель; кроме того, он прекрасный специалист и всегда готов помочь советом и оказать посильную помощь.
Разговор вернулся к своему началу, и Элл понял всю безнадежность своих попыток договориться с собеседником.
— Пожалуй, мне пора отдохнуть, — устало произнес он. — Как оказалось, я не готов к продолжительным разговорам, да и голова болит.
— Конечно же, мне очень жаль прерывать нашу беседу, но вы правы, вам необходим отдых. Чувствуйте себя свободно: мой Дом — ваш Дом. А завтра, когда вы отдохнете и вас появятся силы и желание, мы сможем посетить мою плантацию. Думаю, вам будет интересно посмотреть ее.
Файра снова отвели в его камеру, и настроение не улучшил тот факт, что сопровождающей была молодая женщина, голову которой украшал черный тюрбан. Женщина церемонно и аккуратно омыла его лицо, руки и ноги и обрызгала ароматными духами. Но все эти церемонии не меняли сути дела, камера остается камерой даже тогда, когда тебе оказывают такое внимание.
Наконец-то он остался один. Не слышно больше раздражающего голоса, не нужно выбирать слова и следить за выражением лица...
Медленно уходило напряжение, отступала усталость, тело расслабилось, и волнами подступило то благостное дремотное состояние, которое предшествует крепкому, восстанавливающему силы сну. Как это всегда бывает, перед глазами замелькали образы тех, кого он видел, и кто произвел на него сильное впечатление. Вот перед глазами возникло коричневое грубое лицо теойрода, он отчетливо услышал его низкий голос. Сон постепенно завоевывал тело Файра и его мозг. Образ коричневого человека начал медленно удаляться, он становился все меньше и терял четкость, а потом исчез так же неожиданно, как прежде возник. Как будто кто-то неизвестный и далекий вдруг погасил там у себя вдалеке маленький огонек. Вслед за ним возникло перед глазами падающее дерево, и почему-то рядом с ним мелькнула вдруг женщина в черном тюрбане. Но это было логично для него, это была уже логика сна. Наконец все образы ушли один за другим. Элл спал, и спал без снов, сознание его отдыхало от всего, что произошло с ним за последнее время. Вот только ссадина на голове горела и беспокоила утомленное тело. Стараясь найти наиболее удобное положение, Элл ворочался с боку на бок, но не осознавал своих движений; впрочем, он сейчас вообще ничего не чувствовал и не осознавал.
5
В сознание Элла стали вплетаться какие-то странные звуки. Медленно и неохотно он впустил воспоминания вчерашнего дня. Необычные, какие-то вздыхающие и нашептывающие звуки оказались вне сна музыкой исциоккхов. Файр открыл глаза и сел. Первым, что он увидел, была висящая рядом свежая одежда. Он оделся и вышел на балкон. Его камера оказалась вполне комфортабельной, а вид, который открывался с балкона, был просто ослепительным, необыкновенно красивым... изумительным... сверхъестественным. Это был еще даже не совсем рассвет: до восхода солнца — местного солнца — еще оставалось какое-то время. Зеркало моря переливалось разноцветными огнями, лишь слегка затухая к линии горизонта. Над всей этой иллюминацией нависало золотистое небо. Изумительный вид дополняло обрамление и огромных и замысловатых Домов аристократов Тайнерри. Они выглядели как прекрасная старинная рама, обрамляя небесно-морское видение слева и справа. Солнце взошло еще не очень высоко, и на фоне неба вырисовывались только силуэты их крон, а цвета стручков были приглушены. Темно-синий, темно-бордовый и глубоко-зеленый, какой бывает у старого бархата, — эта гамма цветов заставляла еще сильнее сверкать море, а небо... По каналу взад и вперед курсировали многочисленные легкие гондолы, жизнь вокруг бурлила, несмотря на раннее утро. За каналом располагались торговые ряды базара. Здесь можно было найти не только изделия и инструменты промышленных систем Южного континента, но и некоторых внешних миров. Принципы обмена товарами, которые при этом использовались, были понятны Файру еще не до конца. Но он надеялся постичь эти принципы.
Элл увлекся представшей перед его глазами картиной, и только звук, который раздался неожиданно, вернул его к действительности. Он чем-то напомнил звук колокольчика. Файр обернулся и обнаружил двух служителей, которые несли высокий, со многими отделениями, буфет, полный еды. За окном медленно и торжественно вставала Кси Ауругью. За это время Файр успел плотно позавтракать вафлями, фруктами, морскими клубнями и пастилой.
Едва он закончил, вновь выскочили служители. Их расторопность и проворство немного развеселили Файра. Они с трудом, почти волоком, унесли буфет, и вошла женщина-исциоккх, та, которая прислуживала ему вчера вечером. Сегодня ее обычный костюм из черных лент был дополнен непонятным головным убором из тех же лент, который маскировал шишки и складки на темени, неожиданно делая женщину привлекательной. Произведя утонченные ритуалы приветствия, она сообщила, что Зайде Паатоозо готов сопровождать Файр-сайаха.
Вместе с ней Файр спустился в холл у основания огромного ствола. Здесь его ожидал Зайде Паатоозо, с ним стоял исциоккх, которого он представил как Омана Безхаада, главного агента кооператива домостроителей. Оман Безхаад ростом был явно выше Зайде Паатоозо, с более широким, но менее выразительным лицом. Да и характер у него был, видимо, более живой и прямолинейный. Он носил синие и черные ленты и черны