– Может быть, это зависит не от тебя, а от твоей жены, – пробормотала я.
Люкас вздохнул.
– С тех пор как Люси появилась здесь два месяца назад, меня все стали поддразнивать, потому что у неё рыжие волосы, точь-в-точь как у одной девушки, которая меня… хм… интересует. Но Люси не хочет мне говорить, на ком я женюсь, она считает, что иначе я могу передумать. И тогда вы все не родитесь.
– Важнее цвета волос является ген путешествия во времени, который должна передать по наследству твоя суженая, – сказала я. – По нему ты можешь её узнать.
– В этом-то и странность, – Люкас устроился на своём стуле поудобнее. – Меня… кхм… привлекают как раз две девушки из линии Жадеита, контрольный номер 4 и контрольный номер 8.
– Ага, – сказала я.
– Знаешь, дело обстоит так, что я никак не могу выбрать. Может быть, маленькая подсказка с твоей стороны поможет мне принять решение.
Я пожала плечами.
– Пожалуйста. Мою бабушку, то есть твою будущую жену, зовут ле…
– Нет! – вскричал Лукас. Он предостерегающе поднял руки. – Я передумал, лучше не говори. – Он смущённо почесал голову. – Это школьная форма Сент-Леннокса, да? Узнаю герб на пуговицах.
– Верно, – ответила я, оглядывая свою синюю куртку. Мадам Россини, очевидно, постирала и погладила форму, во всяком случае она выглядела как новенькая и слегка пахла лавандой. Кроме того, она что-то сделала с курткой, потому что та сидела сейчас на мне намного лучше, чем прежде.
– Моя сестра Мэделайн тоже ходит в Сент-Леннокс. Из-за войны она заканчивает её только в этом году.
– Тётушка Мэдди? Я и не знала.
– Все девочки Монтрозов ходят в Сент-Леннокс. Люси тоже. У неё такая же форма, как у тебя. А у Мэдди – тёмно-зелёная с белым. И юбка в клетку… – Люкас откашлялся, –на тот случай, если тебя это интересует… но нам, наверное, стоит сейчас сосредоточиться и подумать, почему мы сегодня здесь встретились. Предположим, ты действительно написала эту записку…
– …напишешь!
– …и передашь её мне во время одного из своих будущих перемещений во времени… – по какой причине, как ты считаешь, ты могла это сделать?
– Ты имеешь ввиду, почему я это сделаю? – Я вздохнула. – В этом может быть смысл. Возможно, ты сможешь мне многое объяснить. Но я тоже не знаю… – Я нерешительно посмотрела на своего молодого деда. – Ты хорошо знаешь Люси и Пола?
– Пол де Вильерс перемещается сюда для элапсирования с января. За это время он стал старше на два года, что немного жутковато. Люси появилась здесь в первый раз в июне. Во время их визитов с ними занимаюсь в основном я. Это очень… забавно. И я должен сказать, что Пол – первый из де Вильерсов, который мне симпатичен. – Он снова откашлялся. – Если ты появилась из 2011 года, ты должна обоих знать. Как-то странно, что они потихоньку приближаются к сорока… передай им мои приветы.
– Нет, я не могу этого сделать. – Ой, как это всё сложно. И мне надо было, наверное, быть осторожной с тем, что я рассказываю, пока я сама не пойму, что, собственно, происходит. В моих ушах по-прежнему звучали мамины слова: «Не доверяй никому. Даже своим собственным ощущениям». Но хоть кому-то я же должна доверять, и кто для этого подходит лучше, чем мой собственный дед? Я решила поставить всё на карту.
– Я не могу передать Люси и Полу твои приветы. Они украли хронограф и скрылись с ним в прошлом.
– Что? – Глаза Люкаса за стёклами очков расширились от удивления. – Почему они это сделали? Не могу поверить. Они бы ни за что… Когда это случилось?
– В 1994 году, – ответила я. – В год моего рождения.
– В 1994 году Полу будет двадцать, а Люси восемнадцать лет, – сказал Люкас скорее себе, чем мне. – То есть через два года. Потому что ему сейчас восемнадцать, а ей шестнадцать. – Он смущённо улыбнулся. – Я имею ввиду, конечно, не сейчас, а сейчас, когда они перемещаются в этот год для элапсирования.
– В предыдущие ночи я не очень много спала, поэтому у меня такое чувство, что мой мозг состоит из сахарной ваты, – сказала я. – И в счёте я полная бездарь.
– Люси и Пол… То, что ты мне рассказала, не имеет никакого смысла. Они бы никогда не сделали ничего настолько сумасшедшего.
– Однако сделали. И я думала, что ты, вероятно, сможешь мне сказать, почему. В моё время меня все уверяют, что они… плохие. Или ненормальные. Или и то, и другое. Во всяком случае опасные. Когда я встретила Люси, она сказала, что я должна спросить тебя про зелёного всадника. Итак: что такое зелёный всадник?
Люкас озадаченно уставился на меня.
– Ты встретила Люси? Ты же только что сказала, что они с Полом исчезли в год твоего рождения. – Затем ему, очевидно, в голову пришло ещё кое-что. – Если они взяли с собой хронограф, как ты вообще можешь путешествовать во времени?
– Я их встретила в 1912 году. У леди Тилни. Есть второй хронограф, который Стражи для нас используют.
– Леди Тилни? Она умерла четыре года назад. А второй хронограф не работает.
– Сейчас работает. Послушай, дедушка, – при этом слове Люкас вздрогнул, – для меня это всё гораздо более запутано, чем для тебя, поскольку ещё пару дней назад я и понятия не имела про все эти дела. Я ничего не могу тебе объяснить. Меня послали сюда для элапсирования, Боже мой, я даже не знаю, как пишется это дурацкое слово, вчера я услышала его в первый раз. Я сейчас вообще только третий раз элапсирую с хронографом, до этого я три раза перемещалась бесконтрольно. Что было не слишком весело. Собственно говоря, все думали, что ген у моей кузины Шарлотты, потому что она родилась в правильный день, а моя мама солгала насчёт даты моего рождения. Поэтому Шарлотта вместо меня брала уроки танцев, знает всё про чуму и короля Георга, умеет фехтовать, ездить на лошади в дамском седле – а уж что она изучала на уроках мистерий, вообще невозможно себе представить. – Чем больше я говорила, тем быстрее вылетали из меня слова. – Я, во всяком случае, не знаю вообще ничего, не считая тех крох, про которые мне рассказали, и это действительно не очень много и не очень понятно, но что ещё намного хуже – у меня до сих пор не было времени обдумать происшедшее. Лесли – это моя подруга – всё это загуглила, но мистер Уитмен отобрал у нас папку, кроме того, я и так поняла только половину. Такое впечатление, что все ожидали от меня чего-то особенного и теперь разочарованы.
– Рубин, магией Ворона одарённый, в соль-мажор замыкает круг, двенадцатью одухотворённый, – пробормотал Люкас.
– Да, видишь, магия Ворона, бла-бла-бла. К сожалению, в моём случае пустышка. Граф Сен Жермен душил меня, стоя в нескольких метрах, я слышала его голос в моей голове, а потом были эти мужчины в Гайд-парке с пистолетами и шпагами, и мне пришлось одного из них заколоть, потому что иначе они бы убили Гидеона, который… он такой… – я глубоко вдохнула, и из меня продолжало выливаться: – Гидеон на самом деле такой всё-таки гадкий, он ведёт себя так, словно я грязь под его ногами, и сегодня утром от поцеловал Шарлотту, правда, только в щёку, но может быть, это что-нибудь да значит, во всяком случае, мне не надо было его целовать, не выяснив это, я ведь вообще его знаю только день или два, но он вдруг стал такой… милый и… всё произошло очень быстро, и все думают, что это я выдала Люси и Полу день нашего визита к леди Тилни, поскольку нам нужна её кровь, и кровь Люси и Пола нужна тоже, но им нужно то же самое от Гидеона и меня, поскольку этого не хватает в их хронографе. И никто не говорит мне, что произойдёт, когда в хронограф будет считана кровь всех путешественников, и мне иногда кажется, что этого точно не знает никто. И я должна спросить тебя про зелёного всадника, сказала Люси.
Люкас, прикрыв глаза за стёклами очков, пытался, очевидно, извлечь хоть какой-нибудь смысл из потока моих слов.
– Я не имею ни малейшего понятия, что может иметься ввиду с этим зелёным всадником, – сказал он. – Я слышу о нём впервые. Может быть, это название фильма? Почему ты не спросишь меня… ты бы попросту могла спросить меня об этом в 2011 году.
Я шокированно посмотрела на него.
– О, понимаю, – быстро сказал Люкас. – Ты не можешь спросить меня, поскольку я уже давно умер, либо старый, слепой и глухой угасаю в каком-нибудь доме престарелых… нет, нет, пожалуйста, я не хочу этого знать.
На этот раз я не смогла сдержать слёз. Я всхлипывала по крайней мере полминуты, поскольку я – как бы странно это ни звучало – вдруг очень затосковала по моему деду. – Я тебя очень любила, – сказала я.
Люкас протянул мне носовой платок и сочувственно поглядел на меня.
– Ты уверена? Я не очень люблю детей. От них столько шума… Но, может быть, ты была особенно милым экземпляром. Даже наверняка.
– Да, так и есть. Но ты был добрым со всеми детьми. – Я шумно прочистила нос. – Даже с Шарлоттой.
Какое-то время мы молчали. Затем Люкас извлёк из кармана часы и спросил:
– Сколько у нас ещё времени?
– Они отправили меня ровно на два часа.
– Маловато. Мы уже слишком много времени потратили попусту. – Он поднялся. – Я принесу карандаши и бумагу, и мы попробуем немного упорядочить этот хаос. Лучше всего ты останешься здесь и не сдвинешься с места.
Я только кивнула. Когда Люкас исчез, я уставилась прямо перед собой, подперев ладонями лицо. Он был прав, было важно сохранить ясную голову именно сейчас.
Кто знал, что я ещё раз встречу моего деда? О каких вещах, которые ещё только произойдут, я должна ему рассказать, а о каких нет? И наоборот: я лихорадочно размышляла, какую полезную информацию он может мне предоставить. По сути дела, он был моим единственным союзником. Только в неправильное время. И какую из многочисленных тёмных загадок он сможет разъяснить?
Люкас долго отсутствовал, и с каждой уходящей минутой я всё более сомневалась в своих ощущениях. Возможно, он всё-таки солгал и сейчас появится здесь с вместе Люси, Полом и большим ножом, чтобы взять у меня кровь. В конце концов я беспокойно поднялась и огляделась в поисках хоть чего-нибудь, что могло сойти за оружие. В одном углу лежала доска со вбитым в неё ржавым гвоздём, но когда я её подняла, она рассыпалась у меня в руках. В этот момент дверь снова открылась, и в комнату вошёл мой юный дед с блокнотом подмышкой и с бананом в руке.