– Но не сегодня, мой друг, не сегодня, – шеф дружелюбно подмигнул ему.
– С Кеннетом всегда так скучно, – заявила миссис де Вилльерс, выпуская дым через ноздри. – С ним невозможно говорить ни о чём, кроме политики. Кеннет, закажи, пожалуйста, ещё чаю на всех. Откуда конкретно вы приехали, моя дорогая?
– Глочестершир, – ответила я и кашлянула.
Люкас покорно вздохнул.
– У моего дяди, то есть у отца Хэйзел, там большое поместье с кучей животных.
– Ах, я так люблю сельскую жизнь. И я люблю животных! – с энтузиазмом воскликнула миссис де Вилльерс.
– А уж я как! – ответила я. – Особенно кошек.
Из Анналов Стражей / Протокол Цербер-караула.
24 июля 1956 года. «Nam quod in iuventus non discitur, in matura aetate nescitur».
7:00: Новиций Картрелл, исчезнувший при проведении ночного экзамена «Ариадна», появляется на лестнице с семичасовым опозданием. Он слегка шатается и распространяет вокруг себя запах алкоголя, что даёт основание полагать, что он хотя и не сдал экзамен, но зато набрёл на забытый винный погреб. В виде исключения я пропускаю его по вчерашнему паролю.
В остальном никаких особых происшествий.
Отчёт: Дж. Смит, новиций, утренняя смена.
13:12. Мы видим крысу. Я хочу заколоть её шпагой, но Лерой скармливает ей остатки своего сандвича и нарекает её Одри.
15:15. Мисс Вайолет Пэплплам приходит к лестнице из дворца правосудия по неизвестному нам пути. Она без ошибок называет пароль, В соответствии с пожеланием Лерой эскортирует её наверх, в бюро.
15:24. Одри снова здесь. В остальном никаких особых происшествий.
Отчёт: П. Уард, новиций, дневная смена.
18:00 до 0:00. Никаких особых происшествий.
Отчёт: Н.Картрелл, новиций, вечерняя смена.
0:00 до 6:00. Никаких особых происшествий.
Отчёт: К. Элберет / М. Уард, новиции.
8
У подножья лестницы, положив голову на перила, спал часовой.
– Бедняга Картрелл, – прошептал Люкас, пробираясь мимо храпящего мужчины. – Боюсь, не стать ему адептом, если он и дальше будет так пить… Но тем лучше для нас. Идём скорей!
У меня уже совершенно сбилось дыхание, потому что мы возвращались почти бегом. Кеннет де Вильерс и его сестра держали нас в кафе целую вечность, нам пришлось болтать с ними часами. О деревенской жизни вообще и в Глочестершире в частности (моим вкладом в беседу была парочка анекдотичных историй про мою кузину Мэделайн и овцу по имени Кларисса), о деле Паркера (о котором я поняла только, что мой дед его выиграл), о хорошеньком маленьком наследнике трона Чарльзе (алло?), о всех фильмах с участием Грейс Келли и о её свадьбе с князем Монако. Я периодически кашляла и пыталась завести разговор о губительном воздействии курения на здоровье, но успеха не имела. Когда мы наконец смогли покинуть кафе, было уже так поздно, что у меня не хватило времени даже для посещения туалета, хотя в моём мочевом пузыре плескался, по ощущениям, целый литр чая.
– Ещё три минуты, – пропыхтел Люкас, когда мы бежали по подвальным переходам. – А ведь мне ещё так много надо бы тебе сказать... Если бы не появилась эта моровая язва, этот болван мой шеф…
– Я и не знала, что ты служащий у одного из де Вильерсов, – заметила я. – Ты же, в конце концов, будущий лорд Монтроз, член Палаты лордов...
– Да, – пробурчал Люкас. – Но пока я не вступил в права наследства после отца, мне надо зарабатывать на содержание семьи. Удачно, что подвернулась эта работа… Не важно, слушай: всё, что граф Сен Жермен оставил Стражам – так называемые тайные записи, письма, хроники – вначале прошло его цензуру. Стражи осведомлены лишь о том, о чём им позволил знать граф, и эта дозированная информация рассчитана на то, что поколения после него сделают всё для завершения Круга. Но ни один из Стражей не знает всей тайны.
– Но ты знаешь? – воскликнула я.
– Тссс! Нет. Я её тоже не знаю.
Мы завернули за последний угол, и я рывком открыла дверь алхимической лаборатории. Мои вещи лежали на столе точно так, как я их оставила.
– Но Люси и Пол знают тайну, я в этом убеждён. Когда мы виделись в последний раз, они были близки к тому, чтобы найти документы. – Он поглядел на часы. – Проклятье!
– Дальше! – подгоняла я, хватая сумку и фонарик. В последнюю секунду я сообразила вернуть Люкасу ключ. В животе у меня уже закрутилась знакомая карусель. – И пожалуйста, дедушка, сбрей усы!
– У графа были враги, о которых в хрониках лишь упомянуто, – торопливо продолжал Люкас. – Особенно охотилась за ним одна близкая к церкви тайная организация, которая называла себя «Альянс Ракоци». Этой организации в 1745 году (год основания Ложи здесь, в Лондоне) удалось завладеть документами из наследия графа Сен Жермена… ты считаешь, усы мне не идут?
Комната начала вращаться.
– Я люблю тебя, дедушка! – выдохнула я.
– …завладеть документами, которые среди прочего доказывают, что считать кровь двенадцати путешественников в хронограф – это ещё не всё. Тайна откроется только тогда, когда… – я ещё слышала голос деда, а потом меня сбило с ног.
Через долю секунды я зажмурилась от яркого света. И из-за белой рубашки перед самым моим носом. Десять сантиметров левее, и я бы приземлилась прямо на туфли мистера Джорджа.
Я тихо вскрикнула и попятилась.
– В следующий раз нам надо снабдить тебя мелком, – качая головой, сказал мистер Джордж и забрал у меня фонарик. Он ожидал моего возвращения не один: рядом с ним стоял Фальк де Вильерс, за столом сидел доктор Уайт, а из-за его спины выглядывал маленький мальчик-призрак Роберт. Рядом с дверью к стене прислонился Гидеон – с большим белым пластырем на лбу.
При виде Гидеона у меня перехватило дыхание.
Он стоял в своей обычной позе, со скрещёнными на груди руками, но его лицо было почти такое же белое, как пластырь, а тени под глазами придавали его радужке какой-то неестественный оттенок. Мне ужасно захотелось подбежать к нему, обнять и подуть на рану, как я всегда делала Нику, когда он падал и ушибался.
– Всё в порядке, Гвендолин? – спросил Фальк де Вильерс.
– Да, – ответила я, не отводя глаз от Гидеона. Боже, как мне его не хватало – я поняла это только сейчас. Неужели наш поцелуй на зелёной софе был всего лишь вчера? Хотя – не совсем правильно говорить только про один поцелуй.
Гидеон молча смотрел на меня – неподвижно, почти безучастно, как будто он видел меня впервые. В его взгляде не было и тени вчерашнего.
– Я отведу Гвендолин наверх, чтобы она могла поехать домой, – спокойно сказал мистер Джордж. Положив мне руку на спину, он мягко повёл меня мимо Фалька к двери. Прямо по направлению к Гидеону.
– Ты… у тебя всё в порядке? – спросила я.
Гидеон ничего не ответил, он просто смотрел на меня. В его взгляде было что-то странное – словно он смотрел не на человека, а на какой-то предмет, на что-то незначительное, обыденное, ну как… на стул. Может быть, у него всё-таки сотрясение мозга и поэтому он не помнит, кто я? Мне вдруг стало холодно.
– Гидеону нужен постельный режим, но ему придётся пару часов элапсировать, если мы хотим избежать неконтролируемого перемещения, – резко сказал доктор Уайт. – Это легкомыслие – опять отправлять его одного…
– Два часа в мирном подвале в 1953 году, Джейк, – перебил его Фальк. – На софе. Он как-нибудь это переживёт.
– Да, в самом деле, – сказал Гидеон, и его взгляд стал, если это вообще было возможно, ещё более мрачным. Мне вдруг захотелось реветь.
Мистер Джордж открыл дверь.
– Идём, Гвендолин.
– Один момент, мистер Джордж. – Гидеон крепко схватил меня за руку. – Я бы очень хотел знать, в какой год вы посылали сейчас Гвендолин?
– Сейчас? В 1956, июль, – ответил мистер Джордж. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что от неё пахнет сигаретами, – ответил Гидеон, ещё крепче сжимая мою руку, так что мне даже стало больно. Я чуть не уронила сумку.
Я автоматически понюхала рукав куртки. Действительно, несколько часов в прокуренном кафе однозначно оставили свой след. Как, о Боже, мне это объяснить?
Все взгляды сейчас были направлены на меня, и я сообразила, что мне надо срочно придумать какую-нибудь убедительную отговорку.
– Окей – поймали, – сказала я уставившись в пол. – Я немножко покурила. Но всего три сигареты. Честно.
Мистер Джордж покачал головой.
– Но Гвендолин, я же тебе строго-настрого сказал, ни один предмет…
– Мне очень жаль, – перебила я его. – Но в этом тёмном подвале так скучно, и сигарета помогает от страха… – Я постаралась придать лицу смущённое выражение. – Я аккуратно собрала окурки и всё принесла назад, вы не должны волноваться, что кто-нибудь найдёт пачку «Лаки Страйк» и удивится.
Фальк засмеялся.
– Наша принцессочка, оказывается, не такая уж и примерная, – сказал доктор Уайт. Я облегчённо вздохнула. Очевидно, они мне поверили. – Не смотри так шокированно, Томас. Свою первую сигарету я выкурил в тринадцать.
– Я тоже. Первую и последнюю. – Фальк де Вильерс снова склонился над хронографом. – Курить действительно не стоит, Гвендолин. Я уверен, что твоя мама была бы шокирована, узнай она об этом.
Даже маленький Роберт смотрел на меня с упрёком.
– Кроме того, это не очень хорошо для красоты, – добавил доктор Уайт. – От никотина плохая кожа и ужасные зубы.
Гидеон не сказал ничего. Он всё ещё крепко держал меня за руку. Я заставила себя как можно более непринуждённо посмотреть ему в глаза и виновато улыбнуться. Он ответил прищуренным взглядом и незаметным качанием головы. Затем он медленно выпустил мою руку. Я сглотнула, потому что у меня в горле стоял ком.
Почему Гидеон так вёл себя? В один момент он был милый и нежный, а в другой – снова холодный и недоступный. Ни один человек не выдержит такого! Я, во всяком случае, точно не выдержу. То, что здесь, внизу, произошло между нами, казалось настоящим. Правильным. А теперь он не нашёл ничего лучшего, как при первой же возможности скомпрометировать меня перед всей командой. Чего он добивается?