– Поменяв правила игры, Вы поплатитесь жизнью, – сказал граф тем самым голосом, каким он напугал меня до смерти во время нашей первой встречи, и я вдруг осознала, что он вполне в состоянии собственноручно перерезать кому-нибудь горло.
– На меня не действуют угрозы, – прошептал лорд Аластер, по лицу которого было видно, что это ложь. Бледный как смерть, он схватился за кадык.
– Вы же не собираетесь и в самом деле уходить, мои дорогие? – Леди Бромптон, шурша юбками, присоединилась к нам и радостно всех оглядела.
Лицо графа Сен Жермена разгладилось и приняло прежнее любезное выражение.
– Ах, вот и наша очаровательная хозяйка. Я должен сказать, что Ваша репутация заслужена по праву, миледи. Я уже давно так не веселился.
Лорд Аластер тёр себе горло. На его лицо медленно возвращалась краска.
– Сатана! Сатана! – раздражённо прокричал Дарт Вейдер. – Мы уничтожим тебя, мы собственноручно вырвем твой лживый язык!
– Мои юные друзья, как и я, весьма сожалеют, что нам пора, – продолжал с улыбкой граф. – Но вскоре Вы их вновь увидите, на балу у лорда и леди Пимплботтом.
– Любое общество интересно настолько, насколько интересны его гости, – ответила леди Бромптон. – Поэтому я была бы весьма рада вновь приветствовать Вас у себя. Равно как и Ваших очаровательных юных друзей. Для нас всех это было огромное удовольствие.
– Как и для нас, – ответил Гидеон и осторожно отпустил меня – словно он не был уверен, что я без его помощи устою на ногах. Хотя помещение всё ещё шаталось, как корабль в бурю, а мысли в моей голове, казалось, страдали от жесточайшей морской болезни (это чтобы не выходить из морского образа), мне удалось во время прощания собраться и не посрамить уроков Джордано и прежде всего Джеймса. Лишь лорда Аластера и выкрикивающего угрозы призрака я не удостоила взглядом. Я присела перед лордом и леди Бромптон, поблагодарила их за прекрасный вечер и не моргнув глазом вынесла влажное целование руки лордом Бромптоном.
Перед графом я присела в особенно глубоком реверансе, но не рискнула посмотреть ему в лицо. Когда же он сказал:
– Итак, мы увидемся вчера днём, – я только кивнула в ответ и, опустив глаза, стала ждать, когда Гидеон вновь присоединится ко мне. Он взял меня за руку, и я благодарно позволила ему себя увести.
– Чёрт побери, Гвендолин, это же тебе не вечеринка одноклассников! Как ты только могла? – Гидеон небрежно набросил мне на плечи шаль. У него был такой вид, словно он сейчас начнёт меня трясти.
– Извини, – сказала я в который раз.
– Лорд Аластер приехал лишь в сопровождении своего пажа и кучера, – пророкотал Ракоци, выскочивший откуда-то как чёрт из табакерки. – Дорога до церкви и сама церковь проверены, все выходы из церкви охраняются.
– Тогда идём, – сказал Гидеон, беря меня за руку.
– Я могу понести юную даму, – предложил Ракоци. – Кажется, она неуверенно стоит на ногах.
– Чудесная идея, но нет, спасибо, – ответил Гидеон. – Она пройдёт эти несколько метров сама, да? – Я решительно кивнула.
Дождь усилился. После ярко освещённого салона дорога назад показалась мне ещё более жуткой, чем путь сюда. Тени снова как будто ожили, во всех углах чудились фигуры, готовые на нас наброситься. «…Перед лицом этой земли искореним то, что неугодно Богу!», – словно шептали тени.
И Гидеону, казалось, было не по себе. Он шёл так быстро, что я с трудом держалась вровень с ним, и всю дорогу молчал. К сожалению, влажность не способствовала прояснению головы и выравниванию почвы под ногами. Поэтому когда мы добрались до церкви, я испытала колоссальное облегчение. Гидеон, обменявшись несколькими словами с Ракоци, усадил меня на скамью рядом с алтарём. Я закрыла глаза и прокляла своё безрассудство. Конечно, у этого пунша был и позитивный эффект, но лучше бы я придерживалась нашего с Лесли антиалкогольного пакта. Задним умом мы все крепки.
На алтаре по-прежнему горела одна-единственная свеча, остальная церковь тонула во мраке. Когда Ракоци удалился – «Все двери и окна будут охраняться моими людьми, пока Вы не переместитесь обратно», – меня охватил страх. Я посмотрела на Гидеона, стоявшего рядом с моей скамьёй.
– Здесь внутри так же жутко, как снаружи. Почему он не остался с нами?
– Из вежливости. – Он скрестил руки на груди. – Он не хочет слышать, как я буду тебя ругать. Но не волнуйся, здесь никого нет. Люди Ракоци проверили каждый угол.
– Сколько ещё осталось до возвращения?
– Не очень много. Гвендолин – тебе ясно, что ты делала не то, что должна была делать, а с точностью до наоборот? Как, впрочем, и всегда.
– Ты не должен был оставлять меня одну – спорим, что ты должен был поступить с точностью до наоборот?
– Теперь ты пытаешься свалить всю вину на меня! Сначала ты напиваешься, потом поёшь зонги из мюзиклов, а потом ведёшь себя как ненормальная именно перед лордом Аластером! Что это за болтовня о мечах и демонах?
– Не я её начала. Это был тот чёрный, ужасный при… – я прикусила губу. Я просто не могла ему этого сказать, он и так считал меня довольно странной.
Гидеон понял моё внезапное молчание абсолютно неправильно.
– О нет! Пожалуйста, только не тошни! Или тогда уже где-нибудь не рядом со мной! – Он посмотрел на меня с лёгким отвращением. – О Боже, Гвендолин, я допускаю, что напиваться на вечернике – это классно, но не на этой же вечеринке!
– Я и не собираюсь тошнить. – Пока не собираюсь. – И я никогда не пью на вечеринках – что бы ни рассказывала Шарлотта.
– Она мне совершенно ничего не рассказывала, – ответил Гидеон.
Я невольно рассмеялась.
– Не-е-е, конечно. И она не говорила, что мы с Лесли путались с каждым парнем из нашего класса и с почти каждым из следующего?
– Почему она должна была такое говорить?
Давай подумаем – может быть, потому, что она коварная рыжая ведьма? Я попыталась почесать голову, но мои пальцы не смогли проникнуть сквозь толщу кудрей. Поэтому я вытянула из причёски булавку и с удовольствием почесалась ею.
– Мне действительно жаль! О Шарлотте можно много чего сказать, но она бы этот пунш даже не понюхала.
– Это верно, – сказал Гидеон и внезапно улыбнулся. – Правда, тогда эти люди не услышали бы Эндрю Ллойда Уэббера на двести лет раньше, а это было бы жалко.
– Верно… даже если завтра я буду готова провалиться сквозь землю от стыда. – Я спрятала лицо в ладонях. – Собственно, если хорошенько подумать, то я уже готова.
– Это хорошо, – сказал Гидеон. – Это значит, что действие алкоголя проходит. Но у меня есть маленький вопрос: зачем тебе понадобилась щётка для волос?
– Вместо микрофона, – пробормотала я сквозь пальцы. – О Боже! Я просто кошмар.
– Зато у тебя красивый голос, – ответил Гидеон. – Даже мне, записному мюзиклоненавистнику, понравилось твоё пение.
– Почему же ты их так хорошо играешь, если ты их ненавидишь? – Я опустила руки на колени и посмотрела на него. – Ты просто невероятный! Есть ли что-нибудь, чего ты не умеешь? – Боже мой, речи, как у восторженной фанатки!
– Нет! Можешь спокойно считать меня богом. – Он улыбнулся. – Это опять очень мило с твоей стороны. Пойдём, уже время. Нам надо занять наши позиции.
Я поднялась и попыталась держаться по возможности прямо.
– Давай сюда, – направлял меня Гидеон. – Ладно, не гляди так сокрушённо. В принципе вечер был успешный. Может быть, он был немного не такой, как мы представляли, но он прошёл в точности по плану. Эй, стой. – Он обхватил мою талию ладонями и притянул меня к себе, так что моя спина оказалась на его груди. – Ты можешь спокойно прислониться ко мне. – Он помолчал. – И прости, что я был такой грубый.
– Я уже забыла. – Небольшая ложь. Но это был первый раз, когда Гидеон извинялся за своё поведение, и, возможно, дело было в алкоголе или его последствиях, но меня это очень тронуло.
Какое-то время мы молча глядели на колеблющееся пламя свечи. Казалось, что тени между колоннами тоже колеблются и бросают сгустки тьмы на пол и потолок.
– Этот Аластер – почему он так ненавидит графа? Это что-то личное?
Гидеон стал играть прядью моих волос.
– Это как посмотреть. Организация, вот уже несколько столетий пышно именующая себя флорентийским альянсом, является на самом деле чем-то вроде семейного предприятия. Во время своих перемещений в XVI век граф по ошибке поссорился с семьёй флорентийского графа ди Мадроне. Или, скажем так, его способности были ими целиком неправильно поняты: путешествия во времени совершенно не сочетались с религиозными воззрениями флорентийского графа, и кроме того, была какая-то проблема с его дочерью, во всяком случае, граф был убеждён, что имеет дело с демоном, и чувствовал себя призванным Богом истребить сие исчадие ада. – Его голос звучал у самого моего уха, и прежде чем заговорить снова, он коснулся губами моей шеи. – Когда граф ди Мадроне умер, это наследие перешло к его сыну, а от него к его сыну и так далее. Так что лорд Аластер – последний в ряду фанатичных охотников за демонами.
– Понимаю, – ответила я, что не совсем соответствовало истине. Но всё это как-то согласовывалось с тем, что я до сих пор видела и слышала. – Скажи, ты меня сейчас не целуешь?
– Нет, только почти, – пробормотал Гидеон прямо мне в шею. – Я ни в коем случае не хочу использовать твоё опьянение и то, что ты считаешь меня богом. Но мне это как-то не легко…
Я закрыла глаза и положила голову на его плечо. Он ещё крепче прижал меня к себе.
– Да, это нелегко. В твоём присутствии у меня в церкви всякий раз появляются глупые мысли…
– Есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь, – сказала я с закрытыми глазами. – Иногда я вижу… я могу… то есть люди, которые давно умерли… иногда я их вижу и слышу, что они говорят. Как вот сейчас. Я думаю, что человек, которого я видела рядом с лордом Аластером, мог быть этим итальянским графом.
Гидеон молчал. Наверное, размышлял, как бы ему потактичнее порекомендовать мне хорошего психиатра.