Печенегова, изобразив на своем лице улыбку, кивнула головой. Развязность Ивана последнее время начинала ей надоедать, да и по станице о ней шли самые нелестные слухи. Но приходилось пока терпеть. Все оплачивалось чистым шиханским золотом.
– Вы имеете свой косяк? – с любопытством рассматривая Хевурда, спросил Кодар.
– Он имеет самых породистых лошадей, – заметил Владимир Печенегов, не принимавший до этого участия в разговоре.
Владимир Печенегов был недоволен обстановкой в доме. Половину дома занимали чужие люди, какой-то нелепый Митька Степанов, напомаженный Иван, почти все время торчавший около мачехи и без всякого стеснения заходивший к ней в спальню. И этот еще инженер Шпак с усиками, хитро косившийся на Митькину Марфу. «Препротивная рожа», – думал о нем Владимир.
Шпак был мрачен и молчалив. Не дождавшись конца завтрака, он уехал на прииск. Последнее время его начал беспокоить новый бухгалтер, оказавшийся довольно опытным служащим, отлично знающим свое дело. Он сумел быстро войти в курс не только учета и отчетности, но и в процессы всех работ. С особенной тщательностью он занялся капитальными затратами. Новый бухгалтер потребовал, чтобы образцы пород складывались в особые ящики и в запечатанном виде доставлялись в специально открытую для этого лабораторию. Там золотоносная порода обрабатывалась и устанавливался процент содержания золота под личным наблюдением самого Тараса Маркеловича. Кроме того, по настоянию того же бухгалтера управляющий издал приказ о введении на прииске двойной бухгалтерии и о количественном учете всех материально-технических ценностей.
Шпаку ничего другого не оставалось, как внешне смириться с этими мероприятиями, но он отлично понимал, что Суханов при помощи бухгалтера нанес ему ответный удар. Тарас Маркелович почти переселился на Родниковскую дачу и занимался вместе со своим кучером Микешкой какими-то дополнительными исследованиями, которых Шпак опасался больше всего. Побаивался он и кучера. Этот смуглый широкоплечий парень стал настоящим телохранителем управляющего и ходил за ним по пятам, как волкодав, не признавая никакой другой власти. На Шпака он смотрел с презрением и явной насмешкой.
На Родниковскую дачу Шпак ехал по срочному вызову Суханова для каких-то объяснений. Приказание Суханова Шпаку передал Микешка грубо и резко, взбесив этим инженера до последней степени.
…После завтрака Зинаида Петровна задержала у себя Кодара.
Не спуская с гостя смеющихся, прищуренных глаз, она стала расспрашивать его о жизни. На вопрос, почему он не женится, Кодар загадочно улыбнулся, но ничего не ответил.
Прощаясь с гостем, Зинаида Петровна просила его заезжать в любое время. Кодар в знак благодарности низко поклонился и, попрощавшись, уехал.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Под утро, когда пропели вторые петухи, Зинаида Петровна еще лежала на кровати с открытыми глазами. Только что она с большим трудом выпроводила Ивана. Его ласки и заносчивое чванство становились для нее тягостными, невыносимыми. Кроме того, Зинаиду Петровну смутил и заставил задуматься этот вольный кочевник. Раньше все азиаты, ходившие в широких пестрых халатах, были для нее полудикими существами, которых можно было и не считать за людей. Но Кодар…
Зинаида Петровна закрыла глаза, и сразу же ей показалось, что она видит перед собой могучие плечи в зеленом бешмете, широкий сиреневого цвета кушак, высокий лоб Кодара. Узкие с насмешливым прищуром глаза, казалось, неотступно следили за каждым ее движением. «Уж не больна ли я? – подумала Печенегова. – А если… хуже?» – охваченная удручающим предположением, она быстро вскочила с кровати и подошла к висевшему на стене зеркалу.
Спальню уже заполнял серый рассвет, тускло освещая раскиданные в беспорядке вещи.
Оглядев себя с ног до головы, она сняла с ковра маленькую на золотой цепочке иконку, поцеловала ее и начала быстро креститься. Но молитва не помогла. В воображении она уже видела себя с большим животом, темными пятнами на лице, рыжеголового, похожего на Ивана ребенка…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
На третий день после приезда в станицу Бен Хевурд рано утром вышел на берег реки. Покуривая длинную трубку, он наблюдал, как мулат Рем купал и чистил щеткой лошадь.
К реке спускался небольшой, засыпанный мелкой галькой, отлогий скат, по которому казаки ездили за водой и гоняли на водопой скотину. Гальку эту нанесла полая вода, колеса укатали ее и превратили в твердую дорогу.
Окончив чистить лошадь, Рем, не замечая на пригорке хозяина, наклонившись, выискивал глазами красивые цветные камешки и клал их в карман.
Хевурд сердито крикнул на слугу, приказал ему вести лошадь домой.
Ведя в поводу коня, Рем стал медленно подниматься по скату. Хевурд пошел за ним.
Им встретилась Маринка. Она остановилась и с нескрываемым любопытством стала разглядывать Рема. Хевурд, в свою очередь, рассматривал девушку-и, пораженный ее красотой, невольно остановился.
– Скажите, как вас звать? – не спуская с Маринки пристальных улыбающихся глаз, спросил Хевурд.
Маринка быстро повернула голову и вздрогнула. Иностранец, о котором она уже слышала от Микешки, был одет в голубую косоворотку. В серых с холодноватым оттенком глазах его было что-то чуждое и отталкивающее. Она хотела молча пройти мимо, но дорогу загораживал конь; с другой стороны стоял Хевурд.
– Скажите свое имя, – настаивал он, подходя все ближе и ближе.
– А для чего вам это нужно? – немного оправившись от смущения, дерзко спросила Маринка.
Хевурд видел, как лицо девушки облилось ярким румянцем. Пожалуй, у себя на родине мистер Хевурд нашелся бы, как ответить, но здесь для простой, как ему казалось, дико-красивой казачки он не сразу нашел подходящие слова.
– Такое лицо и фигура могут околдовать любого мужчину, – улыбаясь, проговорил англичанин.
Маринка никогда еще не слышала от мужчины таких слов.
– Я не колдунья, – гремя ведрами, проговорила она и, переложив коромысло с правого плеча на левое, слегка нахмурилась. – Пустое говорите. Колдуны бывают не такие.
– Волшебницы-феи часто принимают образ хорошеньких девушек, – продолжал Хевурд. – Но я согласен, чтобы вы меня приворожили, и поэтому хочу знать ваше имя!
– Мариной меня зовут, – ответила она и стала рассматривать красавца коня с лоснящейся после купания кожей, который беспокойно дергал головой и таскал на поводу слугу-мулата.
– Марина-а! – проговорил Хевурд.
– Разве это плохое имя? – спросила девушка.
– Наоборот, в этом имени есть красота, – задумчиво ответил Хевурд, вспомнив, как проездом через Варшаву он встретил в одной компании польскую цыганку, которая сказала ему: «Вам нужна жена, похожая характером на Марину Мнишек, понимаете?» – «Не понимаю», – признался он откровенно. «Коварному человеку нужна коварная жена», – ответила цыганка.
– Да, Марина – это прекрасное имя, – посматривая на девушку, проговорил он тихо. – Была у вас в Смутное время царица Марина, красивая, вроде тебя… но несчастная.
– Может, и была, – смущенно ответила Маринка и, неожиданно улыбнувшись, добавила: – Не будет и вам счастья: с пустыми ведрами навстречу попалась.
– Что значит – с пустыми? – не понимая ее, спросил Хевурд.
– Если бы я назад шла, с водой, тогда было бы все хорошо!
– Чепуха, предрассудки! – пожимая плечами и усмехаясь, сказал он беспечно.
– Вот конь у вас… ох какой! – любуясь на прекрасную породистую лошадь, продолжала Маринка.
– Чудесный конь! – согласился Хевурд, обрадованный тем, что девушка начинает с ним попросту разговаривать. – Я на нем первые призы брал, это очень дорогая лошадь! Князь Урусов мне за нее десять тысяч рублей давал!
– А вы его пустите на байгу? – спросила Маринка. Это сейчас интересовало ее больше всего.
– Непременно! Я люблю скачки не меньше, чем ваши казаки, – признался Хевурд, не предполагая, что перед ним стоит его будущая и самая опасная соперница. – Вы поедете на праздник? – посматривая на изменившуюся в лице девушку, спросил он.
– Может быть, – неопределенно ответила Маринка и, снова загремев ведрами, стала спускаться под гору к реке.
Бен Хевурд, помахав ей вслед рукой, направился к дому. Он был доволен этим маленьким приключением и уже надеялся по возвращении в Лондон рассказать в кругу друзей, за бокалом вина о своем экзотическом романе с юной красавицей казачкой…
В саду Хевурда встретил Владимир Печенегов и позвал завтракать.
– Где вы пропадаете? – спросил Владимир. – Мы вас целый час разыскиваем!
– Э-э! Дорогой мой! Вы долго спите и многое теряете! – поднимая палец кверху, многозначительно проговорил Хевурд.
– Пока что я еще ничего не потерял, а хорошо выспался. А вы что изволили найти?
– О-о, я открыл чудо! – произнес Хевурд, улыбаясь большим, неприятным ртом.
– В чудеса я верил, когда был маленьким, но все-таки любопытно, что за чудо?
– Встретил на берегу реки девушку. И влюбился по самые уши.
– Может быть, русалку встретили? Не смейтесь, здесь у нас водятся.
– Без шуток, хорунжий! Эта девушка – как греческая богиня! Такую достаточно один раз увидеть – и уже больше никогда не забудешь.
– Вы так восторженно говорите, что можно, действительно, поверить в чудо. Расскажите подробнее, – настаивал Печенегов.
– Я могу сказать только одно, что зовут эту очаровательную русалку Мариной, что у нее великолепные длинные косы, глаза как две спелые вишни, ну а фигура… ведь я уже говорил вам… фигура богини.
В столовую вошла Зинаида Петровна и, поздоровавшись с молодыми людьми, оправляя на плечах синий японский халат, села за стол.
Хевурд с удовольствием оглядел уставленный закусками стол и дорогую посуду.
– Мистер Хевурд встретил на берегу реки какую-то красавицу Марину и с первого взгляда влюбился в нее. Каков! – отрезая ножку цыпленка, заговорил Владимир.
– Ей очень понравился мой конь, – шутил Хевурд. – Очевидно, он произвел больший эффект, чем хозяин.