Не было потайных мест и в печи, в самодельной, грубо сколоченной тумбочке, в полке для книг. Оставалось тридцать минут. Язин с неослабевающим упорством тщательно проверял стол бакенщика – массивный и громоздкий. Но и здесь все было в порядке. Лишь когда УЗ приблизился к одной из ножек, короткая стрелка прибора вдруг рванулась влево, и на черном циферблате загорелся предупреждающий красный свет. Быстро набросав в блокноте рисунок стола, Язин темными штрихами отметил первый тайник. Видя, что Жуков выбился из сил, вращая динамо, полковник сказал:
– Перерыв на минуту. Проверю собаку.
Большая овчарка, с брюхом в темных подпалинах, уже дышала чаще, дико вращая мутными глазами. Хвост ее изредка судорожно вздрагивал и бил по траве. На вывалившемся языке виднелись красные пятна. Собака приходила в себя, надо было спешить.
Вернувшись в избу, Язин продолжал осмотр стола. В нем оказалось еще два тайника. Четвертый тайник он обнаружил около подполья, пятый – в углу под ящиком с инструментами. Нанеся все это на бумагу, Язин и Жуков вышли во двор. Закрыв дверь на замок, они поставили на прежнее место восковую ловушку. Пес уже стоял на расползавшихся в стороны лапах и тупо смотрел на чужих людей. Взяв собаку за голову, Язин натер ее черный и горячий нос куском смолистого вещества, лишив ее тем самым обоняния на несколько часов.
Вскоре Язин, Жуков, а за ними и вся группа шагали к берегу Алмана, стараясь как можно скорее скрыться из района Верхнего Камыша.
Но когда катер уносил людей БОРа от берега, на вершине скалы близ залива поднялся человек со шрамом на лице. Он прятался среди выветренных и обитых непогодой камней и видел все.
Это был часовой от Волкова-Лайта.
На его шее висел бинокль, тот самый, который занимал место на стене у изголовья бакенщика. Часовой засел в скалах по приказу Волкова за час до его отъезда в Ясногорск. Когда двое неизвестных перелезли через забор и, открыв дверь, вошли в дом, человек со шрамом растерялся. Волков вернется только к шести часам! Надо ждать, ждать. А пока часовой, стиснув зубы, запоминал внешность людей, особенно того высокого, который первым перелез через забор и, видимо, был главным в группе.
Когда все пятеро двинулись на катере вниз по реке, часовой вылез из засады и сел на траву, раздумывая, как бы заранее предупредить хозяина.
В это время к дому бакенщика, прячась за малейшую неровность местности, полз человек в зеленой одежде. Он притаился у большого камня, между избой Волкова и скалой, на которой находился караульный.
31. Первый арест
Это был Язин.
Уже закончив операцию, он заметил мелькнувший на скале зайчик от стекол бинокля. «Не помощник ли Волкова там?» – подумал Язин. Спустившись к катеру, скрытому за тальником, он приказал набить травой свой пиджак и надел на чучело свою шляпу. Обманув караульного, полковник, скрываясь за камнями, сумел подползти близко к нему.
Язин понимал, что часовой может быть вооружен. Контрразведчик успел проанализировать положение. Если неизвестный на скале действительно караульный от Волкова, и если он будет задержан, – бакенщик получит предупреждение по отсутствию своего человека. Если же его оставить, то бакенщик тем более будет предупрежден. И в том и в другом случае операция окажется рассекреченной, и резидент врага исчезнет бесследно.
Язин терпеливо ждал. Но все было тихо. Слышался шелест травы да режущие ухо голоса речных чаек. Над головой зигзагами летали стрекозы.
Но вот послышались шаги. Кто-то в тяжелой обуви шел, припадая на одну ногу. «Походка тренированная, – заметил Язин, – по долготе переступа – рост велик». Полковник чуть приподнялся на колено, словно готовясь к старту на 100 метров, и достал небольшой пистолет. Когда шаги были совсем рядом, Язин выскочил из засады, негромко приказав:
– Ваши документы! – и одновременно выстрелил сигнальной ракетой. Заряд вылетел в воздух, оставляя за собой широкую дугу из черного густого дыма. Это был приказ группе – спешить на помощь.
Перед Язиным в мгновенном испуге и замешательстве застыл высокий мужчина с грубым загорелым лицом, перерезанным лилово-красным шрамом. Рукава его серой рубахи были закатаны выше локтей, на груди висел бинокль.
– Вы задержаны, – спокойно добавил Язин и опустил пистолет.
В тот же миг человек со шрамом упал на спину и молниеносным ударом ноги выбил пистолет из рук полковника. Оружие упало на траву, и в следующую долю секунды человек уже лежал на нем. Невообразимо быстро вскочив на ноги, неизвестный с пистолетом в руке угрожающе шагнул к Язину. Изуродованное лицо его перекосила злобная усмешка. Контрразведчик видел глубокие орбиты светлых глаз, рыжеватую щетину на лице.
– Вы задержаны, – передразнил незнакомец Язина.
Полковник невозмутимо достал из кармана второй пистолет.
– Еще одна такая шутка, – твердо сказал Язин, – и я стреляю.
Нажав гашетку и лишь щелкнув сигнальным пистолетом, человек со шрамом растерянно сник.
Задержав помощника Волкова, Язин лихорадочно искал выход, как ему поступить, чтобы не провалить операцию на заимке. Один план сменялся другим. Но лишь к возвращению группы Язин нашел способ нейтрализовать человека со шрамом и в то же время не спугнуть бакенщика.
Вернувшись в шестом часу вечера на Ростовскую, Язин принял ледяной душ и перевязал правую руку, которая распухла и ныла от удара сапогом в вену.
Истекали седьмые сутки напряженной работы БОРа. Люди были измотаны. Шустов лежал в больнице. Но только сегодня должно было решиться, правильна ли гипотеза о пещере. С минуты на минуту Жуков доложит, совпадают ли отпечатки пальцев Волкова, только что снятые на заимке, с отпечатками, добытыми Шустовым. А пока Язин изучал материалы об усадьбе Волкова и с несвойственным ему нетерпением посматривал на часы.
В кабинет вошел Смолин и звонко доложил:
– Техника из квартиры Козлова убрана. Приказ выполнен с опозданием на сутки. Козлов эти дни квартиры своей не оставлял.
Опоздание нарушило сложные расчеты Язина, но на его лице не появилось и тени недовольства.
– Как проведена операция?
– Без происшествий. Козлова вызвали в банк по делам пенсии. Работал с Петровым. Пленка проявляется. Можно посмотреть начальные кадры в мутатор.
Язин с уважением пожал руку своего молодого помощника, «человека дела», как он его звал: без Смолина выемка микроаппаратов могла бы и не осуществиться. А это сорвало бы ход расследований БОРа. Оба контрразведчика прошли в фотолабораторию, где стоял мутатор – аппарат, показывающий негативы в виде позитива.
В лаборатории было темно. Наладив объектив, оператор произнес:
– Внимание! Начинаю.
На небольшом серебряном экране Язин увидел комнату, снятую с потолка. В стене напротив виднелись два окна, слева стояла этажерка с книгами, темнела часть какого-то черного предмета. Прошли десятки снимков без единой живой души. Но Язин не впервые просматривал кадры фотонаблюдения. Он знал, что микроаппараты, автоматически делающие дневные снимки через каждые пять минут, нередко дают сотни холостых кадров, и только единичные из них раскрывают суть дела.
И он терпеливо ждал, пока, наконец, на фотографиях не показался человек, сначала в профиль, затем со спины и в анфас. Это был сутулый старик с приятным усатым лицом. Он растирался щеткой, читал газеты, что-то писал. И вдруг в его руках оказалась черная коробка фотоаппарата. На следующем снимке Козлов уже стоял у окна, а на черном ФЭДе виднелся непомерно длинный объектив-насадка. «Телеобъектив», – понял Язин.
– Номер кадра?
– Сорок восьмой.
Просмотр ленты показал, что Козлов фотографирует что-то через окно, вынимает пленку из аппарата и прячет ее затем в ножку пианино. Против квартиры Козлова находился только Главуран, следовательно, он снимал Главуран и его сотрудников.
Вернувшись в кабинет, Язин вызвал Жукова.
– Ну, – приподнято сказал Язин, и заместитель понял, что в деле Серого замка есть известный успех, – начинаем. Немедленно соберите все доказательства на Козлова. Включите кадр фотонаблюдения № 48 – и к Багрецову. Просите первый ордер на арест. – Язин перечеркнул красным карандашом страницу в блокноте. – Пусть Козлова арестует Кривцов! На квартире произвести обыск с УЗом. Установить там дежурство: две человека внутри и два – снаружи. Выслеживать каждого, кто навещает Козлова. Сообщаться по радио. Результаты докладывать немедленно.
Через два часа юркий газик высадил в разных местах Пушкинской улицы трех людей, смешавшихся с толпой. Было еще светло. Завидя Козлова, шедшего с покупками подмышкой, Кривцов направился к нему:
– Гражданин Козлов, следуйте к машине.
Тот удивился.
– Следуйте к машине! – чуть громче приказал Кривцов.
По лицу старика пробежала жалкая улыбка.
– Вы ошиблись! – воскликнул он. – Я пенсионер. Вы ошиблись…
Кривцов показал свое удостоверение.
– Вы меня арестовываете? – чуть не истерично вскрикнул Козлов.
– Именно так. К машине, пожалуйста.
– Но за что? За что? – чуть не плакал Козлов.
Однако он сразу стих, когда Кривцов, приложив к глазу воображаемый фотоаппарат, стал выразительно «щелкать» им, будто делал снимки.
– Вот за это.
32. Последняя встреча
Ярко-малиновый закат занимал полнеба, отражаясь во всей шири реки. Вода пылала. Но человек на катере не замечал ослепительных красок. Он всматривался в берег, откуда должен был появиться Нежин.
Нежин пришел поздно. Он твердо решил, что сегодня – последняя встреча с Будиным. Высокие гонорары, неисчерпаемый запас денег, остро нацеленные вопросы Будина – все это пугало Нежина, вызывая в нем недоверие к ученику знаменитого Никольского. Пугал и мрачный блеск, иногда мелькавший в глазах Будина. Вадим уже в который раз успокаивал себя: «Николай Николаевич – ученый, живет в Москве. У него высокая зарплата, поэтому и не дрожит за копейку».
И все же Нежин чувствовал безотчетную тревогу.