Поздней ночью заимку оцепили. Во внутреннем кольце приходилось по два человека на сторону забора, во внешнем – на восемь человек больше.
Дав по рации сигнал наступления, Язин и Жуков двинулись к усадьбе с подветренной стороны, осторожно раздвигая мокрую высокую траву. Сняв дождевик и забравшись на зубчатый забор, Язин всмотрелся в непроницаемую темень двора. В окнах тускло горел свет, занавески скрывали внутренность избы. Приняв от Жукова небольшие куски вареного мяса, Язин бросил их во двор и на огород. Одновременно приманка летела через забор и с трех других сторон.
Собаки все не было слышно.
Теперь оставалось ждать, когда она съест хотя бы один кусок усыпляющей приманки. Накрывшись капюшоном дождевика, Язин сел прямо на землю рядом с Жуковым.
Прошло полчаса. Свет все горел. Язин встал и отдал приказ в микрофон портативной рации, висевший под его подбородком:
– Первая линия, вплотную к забору!
Бросив дождевики, Язин и Жуков первыми преодолели забор. Спрыгнув на грядку, они по щиколотки увязли в мягкой земле. На случай, если собака не съела мясо, Язин держал наготове бесшумный пистолет. «Только б не залаяла», – думал он. От этого зависел теперь успех всей операции.
Разросшиеся кусты картофеля цеплялись за ноги, мешали идти. По-прежнему стояла глубокая тишина. Уже до избы оставалось двадцать шагов, как вдруг откуда-то сбоку черной тенью выскочила огромная овчарка и с громким лаем кинулась на Язина. Мгновенно два газовых заряда угодили ей в пасть. Упав на полном бегу на передние лапы, собака ударилась головой о землю и захрипела. Но было поздно. Волков получил предупреждение.
– В траву! – скомандовал Язин и грудью упал в мокрый холодный картофель.
Несколько минут прошло в томительном напряженном ожидании. Все так же горел огонь в окнах, все так же шумел дождь, но никто не вышел из избы. Выждав еще, Язин передал по радио:
– Собака обезврежена. Все через забор!
Не успел он опустить микрофон и сделать первый шаг, как воздух прорезал невыразимо страшный протяжный вой, быстро перешедший в душераздирающий хохот разнузданного психопата. Похолодев от ужаса, Язин застыл точно вкопанный. Жуков выронил пистолет.
Так же внезапно мерзостная какофония оборвалась.
Все было тихо, только по листьям картофеля шуршали капли дождя.
– Что? Что такое? – опомнившись, едва смог выговорить Жуков.
Язин терялся в догадках. Если лай собаки вызвал эти страшные звуки, то они, конечно, спугнули Волкова. Конечно, он теперь начеку, тем более что, судя по свету в окнах, еще не спал. «Но почему Волков должен думать, что лай собаки был вызван человеком? Может быть, собака лаяла на зайца? И почему Волков не выходит?»
Придя в себя, Язин пополз вперед, за ним двинулся Жуков. Через забор бесшумно перебирались черные, едва различимые тени. Они двигались к избе Волкова со всех сторон, беря ее в кольцо. Люди падали в грязь, ползли по картошке и залегали у самых бревенчатых стен.
Волков все не выходил. Свет не погас, и ничто не говорило, что бакенщик слышал лай собаки или адские вопли гиены. Добравшись до окна, Язин осторожно приподнялся над занавеской и заглянул в комнату.
Комната была пуста.
38. Нежин
Кроме собаки, Волкова мог предупредить сигнал тревоги от забора. Бакенщик, видимо, спрятался в подполье или на чердаке. Скорее же всего он исчез через потайной ход, не обнаруженный в прошлый раз. В том и в другом случае он может взорвать дом. Язин уже не раз встречался с самовзрывами крупных разведчиков. Он приказал:
– Рыжов, Гудов, Дедов, бегом в помещение! Дается две минуты на обыск!
Потом повернулся к Жукову:
– Не скрываю, Юрий Ильич, опасно. Дом, возможно, минирован. Ищите Волкова внутри при полном свете. У вас две минуты, не больше.
Сорвавшись с места, Жуков побежал к входу, где Рыжов и Дедов успели уже вскрыть дверь.
– Седов, Рябов, Банин, – летела новая команда, – на чердак! Лестница с восточной стороны. При полном освещении искать человека! Дается две минуты. Возможен взрыв.
Тренированные люди действовали быстро и четко, не мешая друг другу, не создавая сутолоки.
Они проникали в избу, по скользкой и шаткой лестнице взбегали на чердак, обыскивали каждый угол горницы, каждый закоулок подполья, вытряхивали мешки, переворачивали овощные ящики. Всюду мелькали бегающие лучи электрических фонарей.
Каждая секунда была на счету: условно считалось, что враг с минуты на минуту взорвет свою базу.
Хотя бакенщик и исчез, Язин был уверен, что он где-то близко. Полковник не спускал глаз с секундной стрелки.
– Остается 80 секунд, – сообщил он по радио.
– Топор! Где топор?! – выбежав из дома, закричал Жуков и, схватив топор с поленницы, бросился обратно.
– 70 секунд. Всем во дворе отойти к забору. Лечь на землю! – распорядился Язин.
Беспокойство за жизнь людей все сильнее охватывало его.
Из дома неслись частые удары топора: Жуков рубил ножки стола, который оказался привинченным к полу.
– 40 секунд, – предупредил Язин.
Не слыша ничего, Жуков продолжал неистово рубить твердое дерево, в котором находились тайники.
– 30 секунд!
Стук топора не прекращался.
Весь превратившись в нервную пружину, Язин отсчитал последние секунды и громко скомандовал:
– Всем выходить!
И тотчас люди торопливо побежали из избы. Они выпрыгивали из раскрытых окон, скатывались по лестнице, спрыгивали с крыши, вылезали из подполья.
– На чердаке никого. Подполье пусто. В доме ни души, – слышались радиодонесения.
В минированной избе остался один Жуков.
– Жуков, немедленно выйти! – резко приказал Язин.
В ответ послышался звон стекла, и во двор полетел черный предмет, от которого все метнулись в стороны. Это была ножка стола. Вслед за ней полетела вторая. В душе одобряя своего помощника, Язин повторил:
– Жуков, вы слышите приказ?
Но тот, словно осатанев, все рубил и рубил. Прошла минута после назначенного срока. Не владея собой больше, полковник кинулся в разоренную избу, силой оторвал Жукова от покосившегося стола и вытащил наружу.
Едва успели они отбежать и упасть в хлюпкую грязь, как тяжело ухнул взрыв. Стены странно вспучились, разделились на бревна и медленно осели, окна перекосились. От второго взрыва со страшным скрежетом рухнула крыша. По искалеченным доскам и бревнам побежали огненные языки. Они росли, шипели, щелкали пузырившейся смолой.
Вдруг Жуков стремительно вскочил на ноги и ринулся в пламя.
Взрыв подтвердил, что враг жив и находится где-то поблизости. Даже опасаясь за жизнь своего заместителя. Язин не мог терять ни секунды. Распорядившись собрать ножки стола, он приказал:
– Седов, Гудов, помочь Жукову! Рыжов, Дедов, Рябов, за мной!
Освещенные багровыми отблесками пожара, все четверо бросились к воротам. На бегу Язин успел оттащить в безопасное место лежавшую в наркозе собаку: до нее уже дотягивались огненные щупальцы.
Проскочив калитку, работники БОРа побежали прямо к пещере. В темноте люди спотыкнись о камни, падали. Ветер усилился. Впереди у берега чернели скалы.
– Стой! Кто идет? – несколько человек окружили Язина, выросши словно из-под земли.
– Оперативная группа, – ответил по радио полковник, поняв, что это засада, посланная им к пещере. Затем уже без микрофона он сказал:
– Никого?
– Никого.
У входа в пещеру Язин тихо скомандовал:
– Пистолеты!
Камни закрывали вход, и это было плохим признаком: значит, Волков не здесь. В спешке он не стал бы тратить время на маскировку и оставил бы камни разбросанными А может быть, он все-таки взорвался в избе? Или сидит в пещере?
Обдирая руки о камни, контрразведчики разбросали заграждение и вошли под гулкие мрачные своды. Полковника интересовало сейчас, на месте ли кислородные маски? Если они целы, значит, Волков бежал другим, не подводным путем.
– Свет! – приказал Язин.
Вспыхнуло четыре фонаря. Все замерли: в пещере висел человек, подтянутый за ноги к потолку. Он был мертв.
Язин, вскочив на спину Рыжова, мгновенно срезал веревки с окровавленных ног страдальца, а Рябов и Дедов бережно приняли труп. Никто не мог бы сразу узнать, что перед ними Нежин. Толстые, в мизинец вены безобразили его лоб, глаза сочились кровью.
– Изверги! – тихо проговорил Дедов, вытирая искаженное лицо Нежина краем рубахи. – Что с человеком сделали…
«Целы ли маски?» – было следующей заботой Язина.
Обе маски лежали нетронутыми.
– Рыжов, охраняйте пещеру снаружи! Опасность ожидать со стороны входа! Рябов! Быстро на катер! Привести врача!
И он один пополз по узкой щели, во второе подземное логово, из которого шел ход в реку. Только сейчас, двигаясь по кромешной темноте по острым камням подземного лаза, Язин почувствовал, что силы его на исходе. Сказывались почти две недели без достаточного сна, ежеминутное напряжение. Взрыв избы, опасения за Жукова, исчезновение Волкова, подвешенный за ноги человек, шакалий хохот, пожар, возможный провал операции – все это мешалось в голове Язина. Он напрягал всю силу воли, чтобы в самую ответственную минуту группа не осталась без командира.
Язин осветил пещеру, но все было пусто и здесь. Отражая лучи света, блестели мокрые стены. Вода внизу казалась черным зеркалом.
Полковник бросился к выходу.
– Рыжов, Дедов! – командовал он в микрофон. – Охранять пещеру снаружи! При появлении чужих – стрелять газом!
– Лейтенант Иванов! – приказал Язин капитану торпедного катера. – Человек скрылся. Обследуйте дно реки с водолазами в зоне залива и ниже.
– Краснов, Петров, Топорков! – называл он людей, сидевших в засаде. – Подняться во весь рост! Шумно искать человека в направлении к берегу! Включить все фонари!
Таиться теперь было незачем. Надо гнать Волкова в реку, где его ждали водолазы. У шпиона, конечно, где-то есть запасная кислородная маска.
– Червяков, Дорохин, Ланцев! – Подняться во весь рост! Шумно искать человека в направлении к берегу! Включить фонари!