13. Змеев
Следствие по «Голубому Амуру» продолжалось. Демин официально допросил Рублева, Нилова, уборщицу Егоровну, вахтеров, работавших в здании в ночь похищения. Оставалось вызвать Змеева, научного сотрудника, работавшего в НИАЛе в ночь с 16 на 17 июня, когда пропал алмаз. Демин знал, что Язин интересуется этим человеком. Но в то же время начальник БОРа дал совет вести допрос так, чтобы не заронить у Змеева подозрений.
Демин сидел в кабинете завхоза НИАЛа, ожидая Змеева, за которым послали. Окно кабинета выходило на север, отчего в комнате было чуть мрачно. Демин опасался, что отсутствие света не даст ему разобраться в эмоциях на лице Змеева во время допроса. Майор сидел спиной к окну, так, чтобы лучи падали ему в спину.
В дверь постучали, и в кабинет быстро вошел человек выше среднего роста, с пушистыми темными волосами.
– Здравствуйте, – сказал он и остановился близ стола, шурша серым халатом.
– Здравствуйте, товарищ Змеев, – поздоровался Демин. – Садитесь, пожалуйста.
Змеев повернул стул на 90 градусов и сел к следователю вполоборота. Половина лица Змеева исчезла, и Демин не знал, случайно ли это сделано, или это ловкий трюк опытного человека. Демин взглянул на допрашиваемого, запоминая его внешность – крепкая челюсть, высокий лоб. Лицо Змеева могло бы быть привлекательным, если б не тонкие сжатые губы. Держался он независимо, и Демин почувствовал перед собой сильный характер.
Собранные материалы по Змееву были невелики. Два года назад он прибыл с запада в Сверкальск. Раньше занимался редкими элементами. Сейчас работал в лаборатории алмазов НИАЛа. С рабочим временем не считался, приходя в лабораторию за час до начала работы. Иногда он оставался на работе вечерами и ночами. Змеев имел обыкновение разгуливать по коридорам института и заходить в кабинеты других лабораторий. Уже в первые дни Змеев стал резко отличаться от других научных сотрудников. Он отказался от казенного белого халата и носил собственный, из нежно-серого шелка. «В скользком халате легче работать», – объяснил он всем. Змеев носил крахмальные воротнички и галстуки в горошек. Ни с кем не дружил, хотя был общителен и услужлив. На приглашения в гости отказывался, говоря: «На пустые разговоры времени не трачу».
– У меня к вам просьба, – начал Демин, – в институте имели место неприятности, и мне хотелось бы кое о чем вас расспросить.
– Неприятности? – переспросил Змеев, подчеркнув множественное число.
– Да.
Демин заметил, что у Змеева мочка уха идет сразу от лица, ушная же раковина четко очерчена. «По такому уху его легко отыскать среди тысяч людей».
– Вы не будете возражать, если я запишу ваши ответы?
– Пожалуйста.
Змеев был совершенно спокоен. Он не проявил любопытства, не спросил, какая неприятность случилась в его институте. Он все так же сидел к следователю вполоборота, и казалось, был равнодушен ко всему.
– Ваше имя Сергей Николаевич?
– Да.
– Возраст?
– Тридцать один год.
После записи анкетных данных Демин спросил:
– Не заметили ли вы что-нибудь необычное в НИАЛе ночью шестнадцатого июня? Вы, кажется, работали в институте допоздна?
– Ничего не заметил.
– До которого часа вы работали в ту ночь?
– До трех ночи.
– Был ли еще кто-нибудь в институте?
– Не знаю.
– Скажите, пожалуйста, вы заменяли вахтера Лизукова?
В первый раз Змеев на секунду задумался.
– Заменял.
– Как долго и по какой причине отсутствовал вахтер Лизуков?
– Я ходил по коридору второго этажа. Ко мне подошел вахтер, – я его фамилии не знаю, – и говорит: «Провожаю жену с вечерним поездом. Подмените меня на четверть часа». Я согласился и заменил его минут на двадцать.
– Лизуков говорит, что минут сорок.
Змеев опять задержал ответ.
– Может быть.
– Я повторяю вопрос: не случилось ли за это время чего-нибудь необычного?
– Нет, – с неожиданной живостью ответил Змеев.
– Скажете, пожалуйста, ночью двери института открыты?
– Последнее время они закрыты.
– А в ту ночь?
– Были открыты.
– Лизуков говорит, что когда он вернулся, ему пришлось долго стучать в запертые двери. Это правда?
Вопрос, видимо, смутил Змеева, в первый раз за весь разговор он повернулся к следователю всем лицом и полоснул его взглядом живых карих глаз.
– Да, заменяя Лизукова, я не хотел терять даром времени и пошел в лабораторию за реактивом. Чтобы никто не вошел в мое отсутствие, я закрыл дверь.
– Чем объяснить, что Лизуков долго стучал, хотя дверь находилась недалеко от вас?
– Я несколько раз ходил в лабораторию и заставил вахтера ждать.
Опыт следователя научил Демина с первой же минуты допроса настраиваться на ту же волну, на которой работала психика допрашиваемого. Малейшая неуверенность, миганье глаз, легкое движение мышц лица – тотчас же принимались его внутренней антенной, и сейчас майор видел перед собой человека серьезно встревоженного, несмотря на его кажущееся спокойствие и самообладание.
Но главная часть допроса была впереди.
– Скажите, пожалуйста, часто ли вы бываете в Главалмазе?
– Я уже давно там не работаю.
– Все же, чем и когда вы занимались в Главалмазе?
– Проблема наиболее экономичного размельчения алмазосодержащих пород. – Тут Змеев опять повернулся всем лицом к майору и спросил: – Позвольте снять халат?
Получив позволение, молодой геолог не спеша отошел в угол, встал спиной к Демину и снял халат. Он вернулся на свое место совершенно спокойным. И опять майор не мог понять – невольный ли это поступок или продуманная уловка для возвращения утраченного хладнокровия.
На Змееве был дорогой темно-серый костюм и белая сорочка с выступавшими из рукавов манжетами. На материале ярко блестели три светло-коричневых роговых пуговицы. Демин воочию убедился, что темная нить, найденная у сейфа Рублева, действительно от этого костюма.
– Когда вы были в Главалмазе в последний раз?
Змеев достал из кармана книжку и, перелистнув в ней несколько страниц, ответил:
– Последний раз я работал там двадцать первого мая вечером и ночь на двадцать второе.
4 и 22 мая, 6 и 16 июня – даты похищения алмазов Демин знал слишком хорошо, чтобы не вздрогнуть от слов Змеева.
– Вечер двадцать первого и ночь двадцать второго мая?
– Да, я ушел часа в четыре ночи.
– Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в ту ночь в Главалмазе?
– Я не выходил из лаборатории.
Когда допрос был закончен и когда Змеев расписался в протоколе, Демин сказал:
– Товарищ Змеев, неприятная обязанность окончена. Мы опросили также и ряд товарищей из вашего института. Больше вас, вероятно, не будут беспокоить. У меня лишь одна просьба – не разглашать содержания нашей беседы.
Змеев энергично кивнул головой, перекинул на руку халат и быстро вышел.
Спрятав протоколы, Демин задумался. Змеев имел репутацию талантливого ученого, но в то же время он нигде не мог ужиться больше года. «Зачем он оставил Ростов, сменив его на далекую часть Союза? – спрашивал себя Демин. – Почему такое совпадение? Горин убит через месяц после прибытия Змеева в Сверкальск. В ночь похищения камней из Главалмаза Змеев работал там. В день исчезновения «Голубого алмаза» Змеев – опять в институте. Или это невероятное совпадение, или Змеев связан с «Красной маской». Или же враг знает Змеева и за его спиной похищает алмазы? Однако станет ли столь ловкий враг действовать так грубо, что подозрение сразу падет на него? А быть может, Змеев мелкий помощник? Или весь расчет Змеева построен на том, что контрразведка оставит его в покое, сочтя подобную работу грубой сверх меры?»
Последняя мысль была весьма убедительной, и Демин застыл с карандашом в руке, глядя на большого пушистого кота, спавшего на книжном шкафу.
14. Серая шляпа
В конце июня, в седьмом часу Язин сидел в своем кабинете на четвертом этаже Управления КГБ. Справа от него на листе бумаги лежала темно-серая фетровая шляпа с черной креповой лентой. Шляпу нашел профессор Алоев близ сибирского кедра с тайником под корой. Язин ценил эту находку, ибо понимал, что она могла дать некоторое представление о наружности одного из участников секретной переписки.
Перед начальником БОРа лежала папка с материалами экспертизы, проведенной по шляпе. В трудных случаях Язин имел обыкновение размышлять вслух, и сейчас он спрашивал себя:
– Что представляет собой эта шляпа? Серая, фетровая, пятьдесят девятого размера, принадлежит крупному или высокому человеку. Фетр из кроличьего пуха, среднего качества. – Здесь Язин краем глаза прочитал первую строку экперт-документа: «Ворс низкий, длиной в 1,2 мм». Шляпе придана красивая обтекаемая форма. Это характеризует ее хозяина, как человека со вкусом, человека, для которого шляпа – привычный головной убор.
– Новая ли это шляпа или ношенная? – спрашивал себя Язин.
– Первое впечатление – шляпа новехонька. Однако экспертиза говорит: «Собственно, шляпа и креповая лента на ней мыты трижды. Сохранившиеся микрочастицы говорят, что в первый раз фетр мыли банным мылом. Далее идет наслоение детского мыла. В последний же раз применялся раствор воды с хлорной известью».
– Что следует из этого? – опять спрашивал Язин и отвечал: – Поскольку шляпа чищена в сезон один раз, возраст ее должен быть не менее года. Ворс шляпы не слипся, мало примят, приглаживался платяной щеткой.
В это время дверь открылась, и в кабинет вошел Жуков, заместитель начальника БОРа. Это был рослый, атлетически сложенный человек с румяным лицом и детскими голубыми глазами. Язин продолжал рассуждения, не обратив на вошедшего ни малейшего внимания.
– Череп владельца шляпы широкий. Если исходить из вертикальной нормы, перед нами сфероидный череп явного брахиоида.
Язин перевернул шляпу, положив ее вверх полями. Жуков, не проронив ни звука, сел перед Язиным и стал рассматривать серую шляпу.