– Дорогой майор, ваш покорный слуга Савич уже два года процветает в не менее милой России. Я тоже не прочь пощекотать спинку своей Лэзи, но генерал молчит. Это пахнет не только «Тайфуном», но и «Новой чумой».
– «Новой чумой»?! – плохо скрывая ужас, повторил Дэм.
– Именно «Новой чумой», – отчеканил Бэл.
Пока майор приходил в себя, шеф подошел к окну и, забрав веревочную лестницу, пожал руку все еще не пришедшему в себя Дэму.
34. Человек-невидимка
В этот вечер капитан Светлов сидел в своей комнате на третьем этажа гостиницы «Алмаз», не подозревая, что ждет его впереди. Откинувшись на спинку покойного кресла и вытянув ноги, он наслаждался тишиной. До девяти часов утра, когда он опять должен был идти в НИАЛ, оставалось еще много времени. Глаза Светлова бездумно скользили по лепному асбестовому потолку, по сверкающей люстре, по высокому зеркалу в бронзовой оправе. Капитан кайфовал после ужина, чувствуя приятную расслабленность во всем теле.
Где-то в углу послышалось легкое царапание. Не обратив на него внимания, капитан продолжал рассматривать меблировку своего номера. Лишь когда скрежещущие звуки стали все громче и назойливее вторгаться в его слух, Светлов топнул ногой по ковру. Царапание прекратилось. Одновременно кто-то постучал в дверь.
– Войдите! – пригласил Светлов.
Но человек не двинулся и постучал еще. Светлов подошел к двери и широко раскрыл ее. К его изумлению, в коридоре не было ни души. Только легкий ветерок пробежал мимо него, чуть шевельнув волосы. Светлов озадаченно вернулся на прежнее место. Сев в кресло спиной к двери, капитан принялся читать. Через некоторое время он инстинктивно оглянулся – на месте ли ключ?
Ключ находился в двери. Часы пробили полночь. Лишь только умолк последний удар часов, натренированное ухо капитана уловило легкий скрип у двери: кто-то за его спиной осторожно шел по ковру. Повинуясь чутью разведчика, Светлов сделал вид, что не слышит шагов, и затем резко повернулся. Комната была пуста, но медный номерок на ключе тихо раскачивался из стороны в сторону. Легкий холодок пробежал по спине капитана. Он оставил кресло, посмотрел за гардероб, заглянул под кровать. Номер был пуст. «Здание новое, – решил он, наконец, – рассыхается, оттого и мерещатся всякие звуки». Но тут отчетливый звук в окно прервал его мысли. Кто-то осторожно барабанил в стекло, видимо, желая привлечь к себе внимание.
Комната Светлова находилась высоко, не имела балкона. И капитан понимал, что в стекло могла биться только птица. Он не прикасался к спиртному, был совершенно здоров, и все же им владело сомнение – в порядке ли его нервы? Ясный, строенный стук «тук-тук-тук» повторился опять, заставив стекло дребезжать. Припав лбом к холодному стеклу, он стал смотреть на улицу. Желтели огни домов, горели тусклые звезды, но ничего, кроме темноты, за стеклом не было. Капитан включил свет и растерянно сел в кресло, делая вид, что читает журнал. В то же время он настороженно караулил окно. Тикали часы, хрустнула страница «Огонька»… Стекло задребезжало опять; кто-то сильно стукнул в него металлическим предметом.
Светлов вздрогнул, и внезапно его осенила догадка: кто-то невидимый стучит по стеклу не снаружи, а изнутри комнаты. Неприятный холодок пробежал по его телу, и капитан невольно посмотрел на телефон: цел ли аппарат? Телефон чернел у стены, его длинный шнур неподвижно висел за краем стола. Светлов с шумом повернул кресло и углубился в чтение. Решив не обращать внимания на странные звуки, на стук, на шаги за спиной. Но смысл слов убегал от него, а внутренний голос шептал, что окно еще даст о себе знать. Как в подтверждение его мыслей, вдруг послышался звон разбитого стекла, и на ковер с глухим звоном упал какой-то предмет. «Микрограната!», – мгновенно сработал мозг Светлова. Сорвавшись с места, он стрелой кинулся к опасному снаряду, чтобы успеть обезвредить его. Но на темно-зеленом ковре лежал четырехугольный кусок красного металла. На Светлова смотрела страшная, химерическая маска, с застывшим оскалом клыков.
– «Красная маска», – шепотом выговорил он.
От людей БОРа капитан знал, что предвещает этот небольшой знак, и невольно ощупал пистолет, спрятанный под мышкой. Затем, стараясь не терять присутствия духа и хладнокровия, капитан осторожно завернул маску в платок и спрятал ее в карман.
Годы борьбы с врагами приучили Светлова оставаться спокойным даже в минуты самой страшной опасности. Капитан подошел к окну и принялся осматривать пробоину в стекле, лучившуюся иглами свежих трещин. Затем он измерил шагами расстояние до места падения маски. «Четыре метра, – прикинул он. – Высота три этажа, то есть пять метров». Его мысли прервал электрический свет: он медленно гас, будто кто-то держал ручку реостата и постепенно уменьшал напряжение тока. Углы комнаты уплывали вдаль, посерели краски потолка, очертания мебели стали мягче. Светлова уже во второй раз коснулось легкое дуновение; казалось, где-то рядом пролетела летучая мышь. Капитан вышел в коридор – не померк ли свет там? Но лампы здесь горели, как обычно.
«Здоров ли я?» – уже во второй раз спросил он себя и щелкнул пальцем по ладони. Легкая боль говорила ему, что все вокруг реальность. И только сейчас у Светлова зародилась догадка, что в его комнату пробрался таинственный невидимка и умышленно хочет заставить его – работника БОРа – усомниться в ясности своего сознания. От этой догадки капитану стало спокойнее. Свет опять набрал силу, и ничто уже не говорило, что минуту назад он едва теплился неверным оранжевым полумраком. Светлов переложил пистолет из кобуры в карман.
Однако это было лишь началом того, что Светлову предстояло испытать в этот памятный вечер.
Капитан опять взял журнал, перелистнул несколько страниц и, нечаянно взглянув на телефон, испуганно вздрогнул: кто-то неестественно широко раскачивал черный шнур телефонной трубки, и он шуршал, задевая скатерть. Светлов не верил в приведения, но сейчас, вцепившись пальцами в ручки кресла, он смотрел на качающийся провод, чувствуя, как останавливается его дыхание. Из-под кровати послышалось царапание чьих-то когтей.
Усилием воли Светлов заставил себя подойти к кровати, приподнял край плюшевого одеяла и медленно опустился на одно колено. Под кроватью стояла пара мягких туфель, чемодан, да темнел плинтус. Царапание прекратилось. Постояв так несколько секунд, Светлов успокоился и вернулся к креслу. То, что он увидел сейчас, едва не схватило судорогой его легкие, едва не остановило его сердце: за его спиной кто-то бесшумно обрезал телефонный шнур, и он лежал на кровати.
Мучительно напрягая мышление, парализованное нарастающим страхом, капитан принялся анализировать то, что происходило перед ним. «Идет борьба с “Красной маской”, – тяжело размышлял он, с трудом ловя мысли, расползавшиеся в стороны, подобно скользким вьюнам. – Техника этой группы весьма высока… Духов на земле нет… все от науки. Значит, враг надел костюм-невидимку с отражением лучей…» – и как бы в подтверждение его слов чье-то теплое дыхание шевельнуло волосы Светлова. Схватившись за пистолет, капитан повернулся на каблуках, но позади него зияла прежняя пустота, и, как бы в издевку, сильная струя воздуха обдала его с ног до головы, перелистнув страницы журнала.
В припадке дикой решимости капитан принялся ощупывать воздух, делая рывки в стороны, неожиданно нагибаясь и подпрыгивая, словно играя в жмурки с невидимым ребенком. Но ничего, кроме воздуха, он не нащупал. Утомившись, Светлов бессильно упал в кресло. Его зрение и слух были напряжены до предела. Ему казалось, что он слышит дыхание стен, горение нити электроламп, движение ворсинок ковра. Но комната молчала, и лишь теплый воздух дул на Светлова, словно он стоял близ горячей печи. Резкий металлический щелк заставил капитана оглянуться: ключ, только что торчавший в замке, бесследно исчез! Капитан машинально поднялся и, как автомат, тяжелым шагом двинулся к выходу. Дверь была закрыта.
В испарине, чувствуя слабость в ногах, Светлов, едва шевеля языком, спрашивал себя: «Не бред ли все это? В сознании ли я?» Но капитан знал, что он в полном владении своими чувствами: он осязал жесткий ворс плюшевого кресла, слышал, как пахнет одеколон, видел движение какой-то тени в углу – тусклой и полупрозрачной. Тень все темнела, росла, становилась больше, и вскоре капитан мог явственно различить широкий мерцающий силуэт. Его светло-серые краски все густели, словно силуэт появлялся от соприкосновения с воздухом. Вот показались очертания большой головы и неуклюжего тела, вот перед капитаном призрачной дымкой заструился прозрачный скафандр. В прорезях его шлема блестели два злобных, ядовитых глаза. Издав хриплый крик, Светлов выхватил пистолет и, опрокинув кресло, бросился на врага.
Но налитые свинцом ноги ступали словно чужие, и через два шага он упал. С трудом поднявшись и опираясь рукой об пол, он пускал пулю за пулей в человека в углу, но кем-то разряженный пистолет лишь беспомощно щелкал гашеткой. Теряя остатки сознания, Светлов пополз к двери и в ужасе бил в нее рукояткой, оставляя вмятины на дереве, сбивал лак с ручек, пока, обессилев, не упал на пол в ледяной испарине.
35. «Анаконда»
Светлов пришел в себя только утром. Он лежал на ковре у окна, жаркий луч солнца неприятно грел ему лоб. Капитан с трудом встал, тряхнул головой и несколько раз провел рукой по лицу. Он не мог понять, где он и почему лежит на полу, почему под его теменем такая резкая, ноющая боль? Светлов осмотрелся и, заметив опрокинутое кресло, вспомнил все. Неверным шагом, чувствуя сильную боль в икрах, он подошел к двери – на месте ли ключ? К его удивлению, ключ был в двери. Капитан посмотрел на телефон, но и черный шнур висел цел и невредим. Он перевел взгляд на окно, где вчера зияла рваная пробоина, однако начищенное до блеска стекло было цело, и по нему ползала черная муха. Светлов ощупал карманы и нашел красную маску. Злобные, скошенные у переносья глаза, казалось, грозили капитану; на маске засохла кровь, и только сейчас Светлов заметил кровь у себя на губах и руках. Он растерянно сел на кровать, руки его дрожали, нёбо жгла сильная горечь. Целое стекло и неповрежденный телефон говорили, что ужасы вчерашней ночи были лишь галлюцинацией воспаленного мозга. «Кто-то подлил мне в пищу хлоридин», – догадался Светлов. Положив руку на горячий лоб, мигая распухшими веками, он перебирал в памяти: кто бы мог дать ему жидкость, вызывающую у человека болезненные миражи и фантасмагории? Официантка? Повар? Нет, не они. Но кто? Где? Откуда взялась красная маска? Светлов ни с кем не встречался, после ужина в столовой пошел к себе в номер. Неужто в институте? Конечно, только там. Но кто и как мог дать ему хлоридин и подложить красную маску?!