Равно как и вакцину против этого монстра – ее в принципе не могло быть. Супервирус был шедевром генной инженерии и безумием одновременно. Гордость в Крейге боролась с ужасом, со странным, распространявшимся откуда-то из желудка чувством, что все это изначально было ошибкой. Что его поступок – не более чем глупость, ребячество далеко за пределами логики.
То, что создал Винтер, было самой смертью во плоти. Вирус следовало уничтожить как можно скорее, каким бы совершенным он ни выглядел со стороны. Крейг уже задокументировал результаты работы и послал файлы Синону – на зашифрованный адрес, который тот ему дал. Ученый почти не сомневался, что ВОЗ отреагирует незамедлительно. Когда они поймут, во что может смутировать NcoLV, то не станут тратить времени на раздумья. Тогда цель эксперимента можно будет считать достигнутой и вирус немедленно уничтожат. Ну, а пока его следует упрятать в сейф понадежней.
Распределительная система «Крионордика» позаботится о том, чтобы доступ к вирусу был только у Крейга. Он слотнул – все под контролем. Сбоев быть не должно. Затем Винтер выпрямился и достал из микроскопа тоненькую фиолетовую трубочку с крышкой, которую приложил к наружному стеклу распределителя, после чего нажал кнопку. Машина с легким щелчком поглотила содержимое пробирки. Крейг открыл дверцу распределителя и вытащил маленький хрустальный шарик, который с полным правом можно было назвать ловушкой для смерти.
Он вложил шарик во что-то вроде сейфа в стене и дал системе команду сохранить вирус в отдельной морозильной камере. Раздался щелчок – Винтер ждал, не спуская глаз с красного диода на стенке. Вскоре его цвет сменился на зеленый, и это означало, что монстр занял свое место в подземном хранилище лаборатории. Крейг облегченно вдохнул. Пришло время прогуляться на свежем воздухе – это было бы кстати после стольких часов работы в защитном комбинезоне.
Хорштенфьёрден, Швеция
Наконец и Эрик поддался усталости и завалился на пол между вибрирующей пластиковой стеной и чем-то похожим на корпус измерительного прибора. Сон получился беспокойным. Много раз мужчина вздрагивал, просыпался с колотящимся сердцем, бормотал что-то себе под нос и засыпал снова. В очередной раз его разбудил сигнал мобильника. Сёдерквист скользнул ногами по полу, сел, выругался и, нащупав телефон, нажал пальцем кнопку. Высветившееся на дисплее имя повергло его в шок. Эрик поскользнулся, пытаясь встать, ухватился на ногу Свана, вскочил и прижал мобильник к уху:
– Да, милая! Как ты?
В трубке что-то гудело и трещало. Голос Ханны доносился как будто откуда-то издалека:
– Эрик?
– Я здесь. Где ты?
– На лодке, в море. А ты где?
Взгляд Эрика заметался между фьордами. Вдали маячило что-то вроде военного катера. Ничего похожего на сине-белую спортивную лодку не наблюдалось.
– Я… – Он вопросительно посмотрел на Сванте.
Капитан ткнул пальцем в карту:
– Хорштенфьёрден. В районе Стура Мэлькубб.
В трубке снова послышался треск.
– Хорштен? – переспросила Ханна.
– Да! Где-то там.
– Это у вас там… что-то вроде большого крана на палубе?
– Да-а-а! Это и есть наша «Изабелла» во всем своем великолепии. Но где вы? Я не вижу никакой лодки.
– Мы на военном катере. Будем возле вас через несколько минут.
Разговор оборвался. Эрик толкнул Форселля в спину и показал на стремительно приближающееся к ним черное судно:
– Это она, понимаешь? Моя жена!
Затем он рванул дверь и выскочил на палубу. Воздух был прохладным и свежим. Сван выключил мотор и вышел следом.
– То есть нам больше не нужно на Гиллёгу? – разочарованно спросил он.
Его пассажир тряхнул головой, не спуская глаз с приближающегося катера:
– Не в этот раз.
Черная громадина притормозила метрах в пятидесяти от «Изабеллы» и с глухим урчанием продолжала дальнейшее сближение.
Сван одобрительно кивнул:
– Боевое судно девяностых. Кажется, модель «Е». Кевлар и углеродное волокно, восемьсот пятьдесят лошадиных сил. Ничего себе посудина, хотя до «Изабеллы» ей далеко…
Эрик его не слушал. Он встал возле левого борта, к которому приближался черный катер. Его отчаяние и страх сменились почти эйфорической радостью, а лицо само собой расплылось в улыбке. Передний люк на военном катере, ведущий в капитанскую рубку, стоял открытым. Между лодками оставалось около десяти метров.
Сёдерквист поднял руку – да так и застыл на месте. Из люка появилась Рейчел. Она метнулась к правому борту и в два прыжка оказалась на палубе «Изабеллы». Мотор стих, и все погрузилось в полную тишину. Сван и Рейчел состыковали борта, а Эрик в рассеянности следил за происходящим. До сих пор он не сомневался, что Ханна сбежала от Папо и что ее спасли береговая охрана или военные. И вот они появились обе. И больше на борту никого не было видно.
Впрочем, приглядевшись, Эрик понял, что катер не похож на армейский, хотя и выкрашен в черный цвет. На нем не было ни каких-либо опознавательных знаков, ни оружия. Кроме разве что пистолета на боку у Рейчел. Что же такое происходит?
– Дорогой…
Сёдерквист повернул голову. Ханна стояла всего в нескольких метрах от него. Он перегнулся через перила и обнял ее, зарывшись лицом в перепачканные землей волосы. Его жена пахла дымом и табаком и как будто что-то шептала.
– Что ты говоришь? – переспросил Эрик.
– Это было ужасно… Я думаю…
Ханна встряхнулась.
Муж осторожно погладил ее по голове.
– Все кончено… Что бы там ни было – теперь все позади…
За спиной Ханны стояла Рейчел с толстым канатом в руках. Их взгляды встретились – и на этот раз пришел черед Эрика отводить глаза.
– Она спасла мне жизнь, – прошептала его супруга.
Эрик коротко посмотрел на женщину в черном. Она только что взяла сигарету у Свана, прикурила и устроилась на корме, глядя куда-то в сторону Стура Насса. Белая струйка дыма поднималась над палубой и рассеивалась в прозрачном воздухе.
Эр-Рияд, Саудовская Аравия
Аким Катц нетерпеливо косился на часы. Тренировка Энеса Аль-Твайри затянулась – он опаздывал к назначенному времени вот уже на сорок минут. Аким откинулся на спинку плетеного кресла. Он устроился в тени, у входа в личный тренажерный зал Энеса.
Перед ним, на столике из эбенового дерева, стоял зеленый металлический поднос с красивым рельефным узором, на котором были чайник и две маленькие чашки. С места, где сидел Катц, открывался вид на сад, где низенький человек в сером комбинезоне ковырялся на клумбе с яркими цветами. В стороне, за садом, высилась башня минарета.
Было тихо. Раскаленный воздух дрожал, как прозрачное желе. Аким снова обдумывал, о чем ему следует говорить с Энесом, а о чем будет лучше умолчать. Все-таки хорошо, что шеф не имеет непосредственного контакта со шведами. «Джавда» Катца – совсем не то, что магнат планировал изначально. Лучше шефу не знать подробностей нового проекта.
Аль-Твайри – человек занятой, у него нет другого выхода, кроме как довериться Акиму. Теперь главное – не разочаровать его. Пока до Энеса будут доходить только хорошие новости, вмешательства можно не опасаться. А через два дня прольется дождь, и тогда уже будет поздно что-либо менять.
– Аким, брат мой, мне жаль, что тебе пришлось меня ждать. Теперь меня гоняют по беговой дороже на полчаса дольше прежнего. – Появившийся в дверях Энес улыбался. Бамбуковое кресло затрещало под тяжестью его тела. Нефтяной магнат откинулся на спинку и бросил на столик толстую папку с письмами и вырезками из иностранных газет.
Катц улыбнулся в ответ:
– Похоже, подошло время моего доклада.
Энес кивнул, разливая чай. Аким успел уже осушить полчайника, но тем не менее принял из рук шефа зелено-серую чашку.
– Занятость мешает мне уделить должное внимание этому проекту, – заметил Аль-Твайри. – Но я всегда помню о тебе. – Он поставил чашку на стол и обхватил колено. – Я слушаю тебя, брат.
– Все идет по плану, – начал Аким. – NcoLV распространяется среди ограниченного числа лиц, и газеты уже пестрят угрожающими заголовками. На сегодняшний день мы имеем порядка тридцати инфицированных в Европе. Большинство из них помрут в течение ближайших двух-трех дней. После этого газетчики поднимут настоящий шум.
– И как обстоят дела с подготовкой решающего этапа?
– Крейг Винтер выделил достаточную дозу семь-один и скоро передаст ее Николасу Мореману.
Энес кивнул.
– А ты уверен, что ситуация в Стокгольме не выйдет из-под контроля?
Аким с трудом сдержал улыбку.
– В Голландии, Дании и Германии, до сих пор во всяком случае, все протекало нормально. NcoLV семь-один живет вне человеческого организма не более нескольких секунд. Кроме того, у него очень короткий инкубационный период. Инфицированные просто не успевают кого-либо заразить. Эти особенности сдерживают К-фактор.
– К-фактор? – переспросил магнат.
– Иначе это называется виральностью. Эта величина отражает способность вируса распространяться.
Энес одобрительно кивнул:
– Ты амбициозный человек, я знал это с самого начала. – Он положил руки на стол, по обе стороны от своей чашки. – Ну, а как обстоит дело с вакциной? В чем весь смысл аферы… проекта, я хотел сказать, – быстро поправился Аль-Твайри.
Теперь Катц играл ва-банк. Оставалось надеяться только на то, что Энес не станет уточнять полученную информацию у других источников.
– Вакцина готова, – сказал Аким. – Крейг говорит, что препарат против NcoLV семь-один уже у него в руках.
Нефтяной магнат вгляделся в лицо своего гостя, но тот выдержал и этот темный, исполненный подозрения взгляд.
– Это замечательно. – Энес расслабленно откинулся на спинку кресла. – Неужели удалось заполучить кровь… той еврейки?
– Николас вроде бы все-таки уговорил ее вернуться в лабораторию. – Аким мысленно улыбнулся. – «Вакцина Винтера» – вот как они хотят назвать это.
Аль-Твайри повернул к собеседнику удивленное лицо:
– Но я думал, у нее уже есть название, «Эн-гейт»?