Эберг вошел в здание колледжа.
– А что есть здесь?
Его голос отдавался эхом в мраморном холле.
– Очень большой компьютер, – ответил Эрик.
Они успели дойти до последней стеклянной двери коридора на седьмом этаже, прежде чем были обнаружены. Эрик стоял, склонившись над замочной скважиной, и не понимал, почему не может открыть собственный кабинет; внезапно его окликнул грубый мужской голос:
– Чем вы там занимаетесь, эй?
В конце коридора стоял невысокий человек в синем комбинезоне. На вид ему было за шестьдесят. Загорелое лицо в морщинах походило на печеную картофелину, а густая шапка седых волос в свете люминесцентных ламп отливала серебром. Этот мужчина держал связку ключей и большой черный фонарь. Когда он приблизился, его смуглое лицо расплылось в улыбке:
– Профессор Сёдерквист?
Эрик поднял руку в знак приветствия:
– Элвис… Рад вас видеть… Вы поменяли замок?
Старик кивнул, поднося к глазам свою связку.
– Мы поменяли клининговую компанию – и, соответственно, замки кое-где… Я открою… – Он, пыхтя, склонился над замочной скважиной. – Сверхурочная работа? У вас, ученых, не бывает отпусков…
Сёдерквист протолкнул Карла в дверь и сам вошел следом.
– Не засиживайтесь, помните об отдыхе, – напутствовал их с порога Элвис. – Остальные скоро будут, – добавил он уже через плечо.
– Остальные? – не понял Эрик.
– Думаю, они отошли поесть, – кивнул мужчина в комбинезоне. – Но они скоро вернутся – по крайней мере, Жаклин и Дмитрий. Счастливо поработать!
Элвис хлопнул дверью. Сёдерквист проводил его удаляющуюся по коридору фигуру взглядом сквозь стеклянную створку и щелкнул выключателем. Лампы замигали – и просторное помещение залил яркий свет.
Эберг одобрительно хмыкнул и ударил в ладоши.
– Ух ты… Не совсем понимаю, что это такое, но впечатляет…
Эрик снял куртку и повесил ее на стул, после чего на него же положил ноутбук Дальстрёма.
– Впечатляет – это ты верно заметил, – кивнул он.
– Что же это такое?
– «Майнд серф».
– И зачем нам «Майнд серф»?
– Это так называемый «брейн-интерфейс». Проще говоря – система, которая позволяет управлять Интернетом при помощи мысленных команд. – Эрик кивнул на металлический стол: – Видишь тот шлем? На нем около пятидесяти сенсорных датчиков. При помощи специального геля устанавливается контакт между мозгом и сенсорами.
– И что это значит?
– Что этот шлем может считывать твою нейронную активность, короче говоря, твои мысли. Кроме того, он преобразует цифровые данные в нейронные импульсы, чтобы мозг мог получать информацию непосредственно из компьютера. «Майнд серф» подключен к зрительным нервам и может проецировать трехмерные изображения непосредственно в мозг. Одним словом, с этой штукой ты можешь рыться в Сети с закрытыми глазами.
– Черт…
– Собственно, целью этой программы было дать людям, страдающим синдромом изоляции[40], возможность общаться с миром.
Эрик заметил, что заговорил о «Майнд серф» в прошедшем времени, как о том, чего больше не существовало. И это не было случайной оговоркой. Слишком много боли и отчаяния было связано с этим шлемом. Сёдерквист предпочел бы никогда больше не появляться в этом кабинете.
Карл направился к черному креслу в стиле Ле Корбюзье. Рядом на крюке висел сенсорный шлем, и журналист провел рукой по сети цветных проводков. Эрик включил компьютер – в дальнем углу загудели вентиляторы шести соединенных серверов, и комната как будто стала меньше. Эберг недоверчиво покосился на высветившийся на мониторе логотип программы «Майнд серф».
– И при помощи этой штуки ты собираешься вскрыть внутреннюю сеть «Крионордика»? Думаешь, сработает?
Эрик уже изучал бегущий по экрану код.
– Об этом пока рано говорить, – ответил он Карлу.
Рядом с компьютером на столе стояла стеклянная баночка, содержимое которой слабо отливало фиолетовым в люминесцентном свете.
– Что это? – Карл наморщил нос.
– Наногель. Он создает электрический контакт с мозгом. Вплоть до мягкой мозговой оболочки.
Сёдерквист открыл крышку, взял на палец хорошую порцию плотного геля и помассировал себе виски, а потом при помощи USB-кабеля подсоединил ноутбук Хенрика к системе и повернулся к Карлу:
– Все, что я увижу, будет на этом экране. Если захочешь со мной пообщаться, напиши сообщение при помощи клавиатуры. Здесь, в углу, увидишь ответ.
Потом Эрик поудобней устроился в кресле, водрузил на голову шлем и поморщился, когда сенсоры защекотали кожу. Неприятные ощущения продолжались несколько секунд, после чего на мониторе всплыло сообщение:
CONTACT ESTABLISHED. RECEIVING NEURODATASIGNAL STRENGTH 94 %[41]
Эрик помнил, как трепетал от радости, увидев эти слова в первый раз. Теперь же они наполнили его душу страхом. Он оглянулся на Карла:
– Когда я надену эти очки, я стану слепым. Вместо стекол здесь непрозрачный черный пластик.
– Но ты же не сможешь видеть?
– В «Майнд серф» не нужны глаза, чтобы видеть, но ты должен мне помочь. Кликнешь здесь… – Сёдерквист показал на монитор.
Эберг взял мышь и установил стрелочку напротив крохотного зеленого символа. Эрик опустил очки и откинулся в кресле.
Перед глазами у него упала угольно-черная завеса. Матс Хагстрём так и остался за ней навсегда. Ханну удалось вытащить ценой невероятных усилий. «Мона» заразила их обоих через «Майнд серф», и вирус все еще оставался там. Зараженные файлы и серверы были разбросаны по всему Интернету.
Эрик нащупал подлокотники кресла и, глубоко вздохнув, сомкнул пальцы вокруг стальных трубок.
– Давай, Карл. Поехали…
Гиллиот, Израиль
За двадцать часов до выброса
Меир Пардо, не торопясь, набивал трубку душистым табаком. Он не собирался ее раскуривать – глазок дымовой сигнализации все еще насмешливо мигал в дальнем углу потолка, – но ему было достаточно пожевать ее мундштук, чтобы уяснить для себя, что новый табак не в пример лучше прежнего.
Шеф «Моссада» нервничал. Они достаточно долго просидели в засаде, но ни один из оленей и не думал показываться. Аким Катц, Рейчел Папо и ее сестра словно сквозь землю провалились. За все долгое время своей карьеры Меир не помнил такой неудачи. У «Моссада» повсюду были глаза и уши. Сотни тысяч перехваченных электронных писем, скринированных сообщений и подслушанных телефонных разговоров ежедневно проходили через руки его агентов. Данные с миллионов камер слежения текли непрерывным потоком, равно как и рапорты с материалами бесчисленных допросов. Одного-единственного слова было бы достаточно – случайной оговорки горничной из отеля или какого-нибудь пьяницы в баре, – чтобы навести их на след. Но не было ничего – ни кредитки с подозрительным номером, ни паспорта, ни сим-карты. Аким Катц исчез бесследно, и это было самое странное. А Рейчел и Тара, по всей вероятности, уже мертвы, и тела их никогда не будут найдены.
Пардо плакал по ней – странное, непривычное ощущение. Он сидел дома, над своими акварелями – единственное занятие, в котором Меир еще видел хоть какой-то смысл, – и рисовал крепость Масаду и скалы в лучах закатного солнца, когда вдруг почувствовал подступившие к глазам слезы. И вскоре вся его тревога, все отчаяние выплеснулось в бурных рыданиях. Он оплакивал свою несостоявшуюся попытку стать для Рейчел чем-то вроде отца, вспоминая их последнюю встречу на побережье близ парка Чарлза Клора и то, как Рейчел на него тогда посмотрела. Словно уже тогда знала, что это конец.
Меир понимал, что в ностальгии мало проку и что самое лучшее сейчас для него – прогуляться, с тем чтобы раз и навсегда сбросить с себя этот груз. Но не успел он подняться со стула, как в дверь постучали и в проеме показалась голова Давида Яссура.
– Можно?
Пардо сердито кивнул, и Давид поднял руку с какими-то бумагами.
– Олень, – торжествующе объявил он и поспешил добавить, встретив полный непонимания взгляд шефа: – Кажется, мы дождались. Помнишь банковский чек, который Рейчел привезла из Сомали?
– Объединенный банк Африки?
– Точно. Но название фирмы-отправителя, «Найджириан лизинг», было зачеркнуто, а поверх него написано слово «Сальсабиль»…
Меир поднял глаза на Давида и невольно задался вопросом, удалось ли тому вздремнуть хотя бы на минуту с того момента, когда пропал Аким. Уж больно неважно выглядел его коллега.
– Если ты помнишь, именно это слово произнес Аким на допросе в Кетциоте, – продолжал Яссур. – Он сказал, что Сальсабиль – это… – Давид заглянул в бумагу, – «источник». Так вот. – Он снова поднял взгляд на шефа. – Несколько часов тому назад наши агенты в Исламабаде допрашивали одну перебежчицу из «Хаккани»[42]. В ответ на вопрос об источнике финансирования она упомянула некоего анонимного спонсора, который регулярно переводит на их счета немалые средства. Сама эта женщина никогда его не видела, но ее начальники нередко говорили о нем…
– И?.. – нетерпеливо перебил Яссура Меир.
– Угадай, как они его называли?
– Сальсабиль?
– Именно, – удовлетворенно кивнул Давид. – В Коране это название некоего райского источника. Я собираюсь задействовать дополнительные ресурсы в Исламабаде, чтобы выяснить, кто за всем этим стоит.
Яссур выжидательно посмотрел на своего начальника. Тот вытащил изо рта трубку и одобрительно кивнул:
– Хорошо. Держи меня в курсе.
Давид развернулся, чтобы идти, но задержался у самой двери.
– Ты не знаешь, насколько чувствительна дымовая сигнализация в этом здании?
– Нет, – серьезно ответил Яссур. – Но думаю, скоро мне предстоит это выяснить.
Стокгольм, Швеция
За девятнадцать часов до выброса
Мир взорвался сверкающим радужным фонтаном. Эрик полетел – в бездонную черную дыру, мимо мелькающих по разные стороны картинок и сайтов, фильмов, гифок, диаграмм и текстов. Но вскоре падение замедлилось, и Сёдерквист почувствовал знакомую среду. Он узнал домашнюю страницу Массачусетского технологического университета… Ага… а это блог «Рисерч фронтирс»… Сайт Королевского технического колледжа… «Ю-тьюб»… «Гугл»… Мужчине потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться в киберпространстве. Проплывавший мимо массив назывался DN.se, где-то за спиной маячил портал CNN.com… Новостные страницы испускали лиловое свечение и слегка потрескивали. Мысленным глазам Эрика предстало завораживающее, почти гипнотическое зрелище. Но потом страница приблизилась и стала менять форму. Радужные графики по краям расплылись и пошли волнами. Вирус! Эта страница была заражена. Сёдерквист метнулся в сторону, избегая контакта с проплывавшими мимо веб-сайтами.