– И… когда?
– Судя по всему, они хорошо продвинулись, но утверждать что-либо преждевременно.
Ханна подняла на Сальгрена умоляющие глаза:
– Но ведь только Эрику известно, где она, эта «нулевая точка»… А значит, он единственный человек, который может всех нас спасти…
Свен слабо улыбнулся.
– Мы делаем все возможное, поверьте… Мне нужно в лабораторию, – быстро добавил он, – но я не хотел бы оставлять вас здесь одну…
– Я не одна, – улыбнулась Ханна. – Со мной Эрик.
Он сидел голый посреди красной пустыни, погрузив руки и ноги в мелкий, как пудра, песок. Красный, как кровь, этот песок тек у Эрика между пальцев, стоило только выпростать ладонь.
Над головой Сёдерквиста пылало розовое небо. Он знал, что его появление в этом месте не случайно. Что за всем этим стоит некая цель, даже если сам Эрик ее не осознает. В этой красной пустыне он искал нечто такое, что давно ждало его здесь. Внезапно его рука наткнулась на что-то твердое, и мужчина вытащил из песка черный будильник с покрытым трещинами стеклом. На его обратной стороне Эрик нащупал огромный ржавый ключ, который он начал крутить. С каждым оборотом в пустыне становилось все холоднее. Небо над головой Сёдерквиста темнело, и песок становился все более влажным. А он все продолжал вращать ключ. Ему уже стало ясно, что в этом и состояла цель, ради которой он здесь оказался. Эрик сделал последний оборот и посмотрел на циферблат. Стрелки задвигались, но в обратном направлении, по солнцу. Время пошло назад. На пустыню опустились сумерки, и набухшее влагой небо словно упало на землю. Эрик положил будильник на песок и закрыл лицо руками.
Карл откинулся на спинку узкого деревянного стула. Он смотрел в окно, на фасад здания напротив. Окошки на противоположной стене были скрыты решетками – там располагалась Крунебергская тюрьма. Тесный кабинет, в котором сидел Эрик, принадлежал инспектору Яльмару Лёфгрену, который отошел «навести кое-какие справки». Эберг бросил взгляд на стенные часы. Никогда прежде старая «Омега» не заставляла его так нервничать. Оставалось шестнадцать часов – теоретически вполне достаточно, чтобы найти пресловутую «нулевую точку». У полиции есть все, для того чтобы выследить психов из «Крионордика», нужно только поторопиться.
Комната, в которой Лёфгрен оставил Карла, была почти пустой – за исключением книжного шкафа из сосновой древесины и серого письменного стола с лежавшей на нем записной книжкой.
Эбергу стоило немалых усилий составить более-менее убедительную историю из имеющихся в его распоряжении разрозненных фактов и смутных догадок, но он был талантливым репортером. О многом, правда, пришлось умолчать – например, о возможной связи между «Крионордиком» и исламскими террористами или об агенте «Моссада», который сидел сейчас в приемной Каролинской больницы, вооруженный, по всей видимости, все тем же огромным черным пистолетом. Карл рассказал о Гиллёге – тоже не полностью, не упомянув при этом ни о том, кем была Рейчел, ни о застреленных ею мужчинах в черном. Он сообщил лишь о том, что Рейчел с Ханной подверглись нападению, но им удалось бежать.
За все время его монолога Яльмар не произнес ни слова и ни единым движением не выказал своего отношения к тому, о чем говорил Карл, но как только тот закончил, инспектор извинился и вышел за дверь. Откуда-то с улицы доносился звук приближающейся полицейской сирены. Хорошо все-таки, что у Эберга были связи в участке! Друг помог ему выйти на более опытного и влиятельного коллегу. Только вот почему тот так тянет время? Неужели не понимает, как оно дорого? Журналист хлопнул ладонью по ноге, вспомнил, что давно ничего не ел, и почувствовал голод.
Наконец дверь открылась. Вошедший Яльмар с суровым видом уселся в кресло напротив. Карл улыбнулся инспектору, но тот не ответил на эту улыбку.
– Итак, Карл Эберг, я уточнил кое-какие детали и теперь, должен признаться, стал понимать в вашей истории еще меньше, – сказал полицейский.
– Что же вам неясно? – удивился его посетитель.
Лёфгрен заглянул ему в глаза:
– Что вы, собственно, ищете, репортер из «Афтонбладет»? А?
– Э… э… – замялся Карл. – Видите ли, «Афтонбладет» здесь ни при чем… То, чем я занимаюсь, не имеет никакого отношения к газете, я…
Он осекся, встретив суровый взгляд инспектора. Тот вздохнул и хлопнул ладонью по столу.
– Вы сообщили, что лаборатория «Крионордик» намеренно распространяет в Европе опасный вирус и планирует нечто вроде теракта у нас, в Стокгольме, так?
– Совершенно верно, в нашем распоряжении еще около шестнадцати часов.
– Но разве не «Крионордик» занимается разработкой вакцины против этого вируса?! – закричал полицейский, перегнувшись через стол.
– Так ведь именно поэтому они…
Яльмар поднял руку, призывая Карла остановиться.
– Мы разговаривали с их заказчицей, Ульрикой Сегер из Института инфекционных заболеваний. Вам знакомо это имя?
Журналист неуверенно кивнул. Он уже понял, к чему клонит инспектор. Яльмар же еще больше возвысил голос:
– И эта Ульрика, которая работает с «Крионордиком» вот уже много лет, называет их лучшей лабораторией в Европе и ручается за их порядочность!
– Но доказательства? Я передал вам документы…
– Из украденного компьютера? – распалялся Лёфгрен. – Вы взяли его в уппсальском участке, разве не так?
– Взял, но не украл, – возразил Эберг. – Мне его дали…
– Ни один полицейский в участке не подтвердил это. Остальные документы, насколько я понимаю, вы получили путем незаконного взлома сети лаборатории «Крионордик», так?
Карл молчал. Инспектор нетерпеливо поглаживал подбородок.
– Но и это не всё… Полиция Уппсалы категорически отрицает возможность какого-либо внешнего участия в автокатастрофе на Е-семь, то есть в гибели Хенрика Дальстрёма. Это был несчастный случай… Более того, береговая охрана… – Эберг затаил дыхание. – Побывала на том острове… Гиллёга…
– И?..
– Они не обнаружили там ничего подозрительного.
– Ничего?
– Никаких следов борьбы или чего бы то ни было… Кроме разве что большого количества пустых бутылок… Похоже, там был настоящий пир.
Карл опешил. Инспектор придвинул к нему лицо, обдав его запахом кофе.
– То есть мы не обнаружили никаких подтверждений преступной деятельности лаборатории «Крионордик». Скорее напротив… – Лёфгрен сделал паузу, словно ему доставляло удовольствие повергать в прах доводы журналиста. – Буквально только что от руководства этой самой лаборатории получено заявление о пропаже одной эксклюзивной лодки. Она исчезла в шхерах, близ Ваксхольма, и была обнаружена в Юргордене, в Стокгольме. На ней мы обнаружили множество отпечатков. И что-то подсказывает мне, что принадлежат они вашему другу. Тому самому Эрику Сёдерквисту, который взломал компьютеры в «Крионордике». Но и это не всё… – Полицейский замолчал, оборвав фразу на высокой ноте. – К нам поступило заявление от лодочного клуба в Даларё, на того же Сёдерквиста. Его обвиняют в попытке кражи лодочного мотора…
Карл закатил глаза.
– Черт вас подери, инспектор… Я говорю вам о готовящемся теракте, какие моторы?!
Лицо Яльмара помрачнело.
– Не знаю, что за игру вы там затеяли, но если вы полагаете, что сможете манипулировать полицией… вы заблуждаетесь. Я немедленно должен допросить этого самого Сёдерквиста.
– Что ж, счастливо.
Эберг еще раз взглянул на часы и поднялся со стула.
За шестнадцать часов до выброса
Свен Сальгрен бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Группа уже должна была собраться – если, конечно, они получили его эсэмэску. Пересекая участок двора между больницей и институтом, профессор воззвал к Господу. Только чудо могло разрешить проблему с супермутацией NcoLV, помочь сотрудникам лаборатории изменить фенотип вируса и приступить наконец к клиническим испытаниям.
Но надежда умерла, стоило ученому переступить порог конференц-зала и встретить взгляд своей заместительницы Йессики Аренандер. Ее бледное лицо и синие круги под глазами свидетельствовали не только о бессонных ночах и многих часах беспрерывной работы, но и о полном отсутствии результата. Доктор Сальгрен тяжело опустился на стул, и остальные пятеро исследователей тоже заняли места за круглым столом. Чуда не произошло – профессор понял это по их усталым лицам. Йессика мешала ложечкой свой «Нескафе». Она единственная знала о грядущей катастрофе – Свен звонил ей из больницы – и держалась на удивление хорошо. Сальгрен прокашлялся.
– Что скажете?
Аренандер поставила чашку на стол.
– Мы с вами договорились, что вакцина будет содержать живые, но ослабленные экземпляры NcoLV, – таково было условие получения пригодного для терапии препарата. Но сейчас мы работаем с мертвым экстрактом NcoLV и ориентируемся скорее на профилактику. В этом случае возможность лечения тех, кто уже заболел, ставится под вопрос.
Свен покачал головой:
– А как же пробы крови?
– Они великолепны. По правде говоря, никогда раньше не встречала более агрессивных Т-клеток. Они прекрасно изолируют вирус и нападают всем скопом, стоит только пептидам оказаться в поле действия рецепторов, но…
– Так в чем же дело? – нетерпеливо перебил Сальгрен.
– …нам нужно больше времени.
– Йессика, у нас лучшее в мире оборудование, спортзал, кафетерий и первоклассные специалисты. У нас есть всё… кроме времени.
Профессор осекся, случайно бросив взгляд на циферблат наручных часов. Йессика оглядела коллег.
– В таком случае предлагаю вернуться к станкам.
Остальные ученые закивали, поднимаясь со стульев. Зашаркали стулья, полетели в мусорную корзину бумажные стаканы. Вскоре за столом остались только Йессика и Свен. Женщина придвинулась к начальнику и заговорила почти шепотом:
– Что с тобой? Выглядишь ужасно.
Сальгрен горько усмехнулся:
– А кто из нас выглядит сейчас хорошо? – Он закрыл ладонями лицо. – Если б мы имели дело с семь-один, у нас бы был шанс, но это вирус Винтера… Ты же видела его ДНК.