– Мы будем достойны этой чести! – ответствовали друзья-лейтенанты и откланялись.
Утром 29 октября с подъемом флага на «Великом князе Константине» подняли и сигнал: «Государь ожидает усердной службы, а Россия всегдашней славы своего оружия».
На палубах 2-й эскадры зачитывали приказ Корнилова: «…если бы счастье нам благоприятствовало, и мы бы встретили неприятеля, то с помощью Божиею офицеры и команды судов, со мной отплывающих, вполне воспользуются случаем увеличить наш флот новыми кораблями».
Эскадра вышла в море утром 29 октября. Флаг начальник штаба флота поднял на «Великом князе Константине». Командир дивизии контр-адмирал Новосильский свой флаг держал на «Трех святителях», а его младший флагман контр-адмирал Панфилов на «Двенадцати Апостолах». Помимо этого, в состав эскадры входили «Париж», «Ростислав» и «Святослав». Учитывая эскадру Нахимова, сейчас в море находился почти весь Черноморский флот. Напряжение сил достигло предела наивысшего!
Помимо наращивания сил в центральной части Черного моря, Корнилова волновала и ситуация у берегов Кавказа. Известия о готовящемся десанте турок на кавказский берег заставили начальника штаба флота усилить отряды вице-адмирала Серебрякова. Для этого Корнилов определил фрегат «Флора». Командир «Флоры» капитан-лейтенант Антон Никитич Скоробогатов был опытным моряком, имел Георгиевский крест за 18 морских кампаний. В его компетенции у начальника штаба флота никаких сомнений не было.
Покинув Севастополь «Флора» и взяла курс на Сухум. Плавание началось вполне удачно. Вначале фрегат благополучно разминулся со штормом, который настиг корабли эскадры Нахимова, а потом с попутным ветром взял курс к кавказским берегам.
В адмиральском салоне вице-адмирал совещался с Новосильским, Панфиловым и командиром «Константина» Егормышевым.
– Предполагаю пройти вдоль берегов всей западной части Черного моря до встречи с Нахимовым и только после этого вернуться в Севастополь! – карандаш Корнилова описал широкую дугу над картой и уткнулся в Синоп.
– Хорошо было бы вообще зажать турок между двух наших эскадр и уничтожить! – пощипал себя за ус Новосильский. – Но для этого должно сильно повезти!
– Главное, чтобы они из Босфора вылезли, а там в догонялках как-нибудь поймаем! – подал голос оглаживая свою двулопатную бороду Панфилов.
Чуть поодаль слушал адмиралов, как всегда безукоризненно одетый, с идеальным пробором на голове командир «Константина» Лев Егормышев.
– На все воля божья! – заметил он адмиралам.
– Что да, то да! – согласно кивнул командиру «Константина» Корнилов. – Сейчас наступил настоящий «форс-мажор»!
С рассветом 29 октября эскадра под флагом Корнилова в составе шести линейных кораблей, двух пароходов и брига взяла курс к мысу Калиакрия, где он предполагал нахождение турок. Едва корабли отошли от берегов Крыма, как сразу же попали в полосу сильных шквалов. На подходе к мысу Калиакрия началась и хорошая болтанка. Ветра были противные, а потому в непрерывных лавировках эскадра продвигалась медленно. От нетерпения Корнилов не мог находиться в своей каюте, и все время вышагивал взад-вперед по шканцам, приводя в трепет вахтенных офицеров.
Более всего Корнилов опасался за ветеранов эскадры «Двенадцать апостолов» и «Три Святителя». Хотя и ремонт прошли своевременно и освидетельствованы, как вполне годные к плаванию в открытом море, но кто знает, что может наделать длительный шторм? По этой причине он всю ночь не мог заснуть, мучая себя всевозможными предположениями. Лежа в койке, он смотрел, как полог его койки съезжает от крена то в одну, то в другую сторону. Закрепить его не было ни сил, ни желания.
Когда, наконец, рассвело. Корнилов пересчитал корабли эскадры. Вроде все были на месте.
– Передайте запрос все ли благополучно? – велел он Ергомышеву.
В ответ с кораблей эскадры доложили: "Все в исправности".
– Ну, и, слава Богу! – перекрестился вице-адмирал.
Об этом шторме Меншикову своим торопливым нервным почерком он писал: «1 ноября с полночи нашел внезапно жестокий шквал от северо-запада. Эскадра несла большие паруса, которые убрала щегольски, несмотря на ночное время; пришлось взять опять все рифы и потом оставить один грот- марсель и трисели; волнение не замедлило разыграться и начало трехдечные корабли бросать, как тендер; с сим вместе барометр поднялся, сделалось очень холодно и все предвещало известный своею силой и упорством северовосточный ветер. Желая быть на ветре мыса Калиакрия, я поворотил к северу. 2 ноября ветр продолжался с сильными порывами, с дождем и градом, нок вечеру погодя смягчилась, равно как и волнение».
Эскадра ложилась на курс к мысу Калиакрии, а пароходо-фрегат "Владимир" рванул вперед, чтобы успеть осмотреть Балчик, Варну, Сизополь. Кто знает, не отстаивается ли где-нибудь там загнанные штормом турки?
Следуя за «Владимиром», начальник штаба флота велел готовить корабли к бою. Трудно сказать почему, но в скорой встрече с турками Корнилов был уверен. Своим командирам он уже отписал подробную инструкцию будущего сражения: "Если открою неприятеля в Балчике или Варне, намерен атаковать его; для сего заранее изготовить пеньковые канаты с кормы… каната потребуется до 75 сажен…"
Наконец, в отдалении со стороны Варны прозвучали два пушечных выстрела. Неужели турецкая эскадра?
– Поднять сигнал "Изготовиться к бою" – сразу распорядился Корнилов, сам уже лихорадочно обдумывая, как ему атаковать обнаруженных турок.
Но тревога оказалась ложной. "Владимир" слишком близко подошел к крепости, и был для острастки оттуда обстрелян. Никаких турецких судов в Варне обнаружено не было.
На пределе своих машин «Владимир» проскочил по другим портам, но везде картина была та же. Ни в Балчике, ни в Сизополе турок не было.
Когда же со встречного купеческого судна сообщили, что совсем недавно три турецких парохода ушли из Константинополя в Трапезунд, терпению Корнилова пришел конец. Не выдержав, он пригласил к себе Новосильского.
– Вот что, Федор Михайлович, – сказал он Новосильскому, – Я перебираюсь на «Владимир» и иду на ост гляну Нахимова, чтобы его предупредить, если не найду, иду в Севастополь. Ты же так же бери курс ему навстречу. Если найдешь раньше меня, передай ему линейных кораблей, а с остальными возвращайся в Севастополь!
– Хорошо! – кивнул головой никогда ничему не удивляющийся Новосильский. На «Владимир» просигналили: «Подойти к борту и принять адмирала». Бутаков, лихо срезав корму «Константину», подошел почти вплотную к флагманскому линкору. С «Константина» спустили адмиральский катер. Под трели боцманских дудок и барабанный бой в него спустился Корнилов с неизменным Железновым. Спустя несколько минут начальник штаба флота, и его адъютант были уже на палубе пароходо-фрегата. Взбивая плицами шквальную волну, «Владимир» быстро оставил эскадру далеко позади себя.
А в воздухе все отчетливее пахло надвигающейся грозой. Все шло к скорой войне. Что касается турок, то они намеревались активно обороняться на рубеже Дуная, а на Кавказе наступать на Грузию и Армению, с одновременной высадкой в тылу наших войск севернее Сухума целого армейского корпуса, который должны были поддержать черкесы во главе с Шамилем. Христиан Закавказья предполагалось вырезать. Затем предполагался поход к низовьям Волги и Дона, а если повезет, то и высадка десанта в Крыму. Так что аппетиты у турок были весьма немалые!
Но и наша разведка недаром щи хлебала! Поэтому российский план войны предусматривал активную оборону на Дунае и упреждающие удары в Закавказье. Черноморский флот при этом должен был блокировать побережье Турции, а при появлении в море турецкого флота его уничтожить.
Пятая главаУ берегов Кавказа
В отношении места нахождения главных сил турок вице-адмирал Корнилов, в общем-то, не ошибался. Пытать счастья линейный флот Высокой Порты явно не стремился. Линейные корабли Блистательной Порты по-прежнему оставались недвижимы на рейде Галаты. Даже не сделав еще ни одного боевого выстрела, русские корабли уже стали серьезной преградой для противника. Несмотря на то, что наши не имели разрешения останавливать, осматривать и уничтожать неприятельские корабли, их появление у турецких берегов полностью сковало действия турок. Теперь они откровенно боялись показываться у анатолийских берегов. Тайком, вдоль самого берега и преимущественно ночью, Отдельные турецкие суда, разумеется, ночью мимо эскадры еще проскакивали, но главные силы капудан-паша выводить в Черное море из проливов уже не рисковал.
С началом боевых действий капудан-паша выслал в Черное море только разведывательную эскадру, которая, впрочем, недолго держалась в виду берегов Босфора не рискуя забираться дальше.
Однако младший флагман турецкого флота предприимчивый Осман-паша решил все же попытать счастья.
Осман-паша был стар и опытен. Свою карьеру он начинал на берберийских пиратских шебеках, уже капитаном-реисом перешел во флот султана, гонялся за греческими корсарами по всему архипелагу, отважно сражался при Наварине и сам взорвал свой поврежденный фрегат, затем командовал линейным кораблем в русско-турецкой войне 1828 года, начальствовал над эскадрами и портами. По заслугам вице-адмирал Осман-паша давно должен был бы быть великим адмиралом, но судьба переменчива, а дворцовые интриги слишком сложны. В результате пост капудан-паши достался не чем себя особо не проявившему капудан-паше, который если и был чем знаменит, так это только родственными связями. Несмотря на это, авторитет Осман- паши был велик и его ценил сам султан. Поэтому, когда встал вопрос кому возглавить операцию по прорыву к побережью Кавказа и высадки там десанта, султан остановил свой выбор именно на нем.
Осман-паша доверием султана был горд, ибо понимал, что в случае удачи его карьера будет головокружительной. Да и сам султан на посулы не скупился.
– Старый храбрец – ты лучший из моих рабов! – так приветствовал султан Абдул-Меджид Осман-пашу на прощальной аудиенции.