Отправив излишние тяжести в Александрополь, он выступил в поход. На рассвете 19 ноября (1 декабря), войска Александропольского отряда, в составе 10 батальонов, 10 эскадронов, 14 сотен казаков, сборной милицейской сотни и 4 батарей (всего около 10 тысяч человек и 32 орудия), направились по карской дороге на аул Пирвали. Едва войска тронулись с места, князь Бебутов, обгоняя походные колонны и здороваясь с солдатами, объявил им об Ахалцыхской победе. Историк пишет: "Ответные возгласы войск на это известие ясно свидетельствовали, что старые кавказские войска, из коих состоял Александропольский отряд, вполне сознавали и важность объявляемой им победы, и значение предстоявшей им самим встречи с главными турецкими силами, если только неприятель на этот раз не уклонится от боя, как это уже случилось под Баяндуром и при переходе нашем через Арпачай".
Около 9 часов утра, войска Александропольского отряда подошли к Пирвали, в 20 верстах от Александрополя, и стали тотчас же переправляться через Карсчай. Ясное, но морозное утро стало переходить в теплый осенний день. В Пирвали Бебутов узнал от местных жителей, что башибузуки, занимавшие селение, ускакали в Суботань, а весь турецкий корпус в 36 тысяч человек при 46 орудиях, расположен впереди этого селения в 12 верстах от Пирвали.
Волею случая именно в тот день на рассвете, командующий Анатолийской армией Абди-паша отправился в дормезе в Карс, чтобы распорядиться там о расположении своих войск на зимние квартиры.
– Впереди зима и московиты не дерзнут уже воевать в горах, тем более против наших главных сил. Теперь до весны осталось ограничиться набегами башибузуков и курдов в русские пределы! – объявил он, отъезжая своему помощнику Ахмету-паше. – Начинай выводить войска из лагеря и начинай их отвод к Карсу!
Увы, как показали события, Абди-паша плохо знал противостоящих ему московитов. Князь Бубутов приготовил турецкому командующему пренеприятный сюрприз. Уже в девять утра, когда турки только начали приготовления к отходу, Ахмет-паша получил от разъездов сведение о движении русских войск.
– Ничего страшного! – успокоил он себя, помня слова отъехавшего командующего. – Гяуры хитры и пытаются поездками вдоль границы скрыть свое отступление к Александрополю!
Однако через какой-то час гонцы донесли ошарашенному Ахмету, что русские переправляются через Карсчай.
– Не может быть! – не поверил донесению Ахмет-паша и послал на рекогносцировку своих адъютантов; наконец, удостоверившись в наступлении наших войск,
Вскоре вернулись на взмыленных лошадях адъютанты:
– Гяуры переходят реку всею силой с пехотой и пушками!
Но и это не вывело Ахмета-пашу из себя. Помолившись, он сказал своим приближенным: «Русские сошли с ума, либо упились своею поганой водкой2. Эти слова вошли в хронику сражения при Башкадыкляре Уверенный в победе над малочисленным нашим корпусом, Ахмет «изъявил радостный восторг». Еще бы в отсутствие командующего ему выпала удача пожать лавры победителя. Ахмет-паша приказал войскам стать в ружье, объехал их ряды:
– Я обещаю именем пророка, истребить русских! – кричал он. – Сегодня я запрещаю вам быть милосердными и приказываю убивать их всех! Мир ужаснется от нашей жестокости и гяуры уже никогда не посмеют поднять против нас свое оружие! В плен разрешаю брать только генералов и офицеров! Новый командующий турецкой армией велел даже приготовить веревки, для того, чтобы, связав захваченных в плен генералов и офицеров, отправить их в Константинополь. Затем, выступив из лагеря, с барабанным боем, музыкою и распущенными знаменами, он, вопреки полученному приказанию, решился встретить наши войска на позиции у Башкадыкляра.
Когда войска наши, переправившись через Карсчай, стали подниматься на высоты, идущие вдоль правого берега реки, перед ними открылась небольшая пересеченная оврагами равнина, которая справа замыкалась горою Караял, а слева оканчивалась крутым спуском у низменности, по которой течет ручей Мавряк, впадающий в речку Арпачай. Далее впереди, местность пересекалась довольно значительным оврагом, по которому протекал ручей Кадыкляр. Ближе этого оврага, у самого ручья, на карской дороге, виднелось армянское селение Угузлы с большой каменной церковью, а версты две левее его и также по эту сторону ручья аул Гамза-Киряк. По другую же сторону Кадыклярского ручья местность заметно возвышалась. Там виднелись еще три аула: Баш, Орты и Аян-Кадыкляр. На горизонте синели Саганлугский хребет и горные вершины Алагеса, как-то по-особенному блестевшие в тот день под солнечными лучами.
С появлением наших войск у турок также началось передвижение войск по другую сторону Кадыклярского оврага. Главная масса неприятельских войск направилась в пространство между Угузлы и Гамза-Киряком, затем от нее отделились два отряда, которые двинулись с двух сторон обход нашей колонны. Намерение же князя Бебутова состояло в том, чтобы захватить селение Угузлы, находившееся на левом фланге неприятеля и отрезать турок от карской дороги.
Кавалерийская атака при Башкадыкларе 10 ноября 1853 года. Художник Богдан Виллевальде,
Подойдя к неприятельской позиции на расстояние около двух верст, наши войска построились в боевой порядок расположенный в три линии.
В центр первой линии были поставлены 16 орудий. Их прикрывали батальон куринцев, два батальона Ширванского полка и сводный батальон из стрелков и сапер. На правом крыле уступом назад двигались три дивизиона нижегородских драгун с четырьмя конными орудиями и сотня милиционеров. На левом крыле стояли два дивизиона нижегородских драгун с 4 конными орудиями и девять сотен линейных казаков.
Вторую линию боевых порядков составили 3 батальона эриванцев, 2 батальона Грузинского гренадерского полка. Командир полка генерал-майор Орбелиани, отпущенный на побывку, узнав о выступлении своего полка в поход, вернулся с полдороги, чтобы быть со своими солдатами. Гренадерский полк поддерживало шесть орудий.
В третьей линии находился обоз, под прикрытием из трех рот Эриванского батальона с двумя легкими орудиями. Командование первой линией князь Бебутов доверил генерал-майору Кишинскому, ветерану многих кавказских
войн, второю возглавил генерал-майор князь Иван Багратион-Мухранский. Начальство над кавалерией правого крыла было поручено генерал-майору князю Чавчевадзе, а на левом крыле – генерал-майору Багговуту.
В полдень наши войска подошли к неприятелю на дистанцию залпа и Бебутов велел незамедлительно открыть огонь. Первые выстрелы 2-й батарейной батареи были направлены против турецких батальонов, спускавшихся с высот в овраг. Неприятельская артиллерия также открыла пальбу из двух десятков своих орудий, стоявших на правом крыле, беглый огонь, на который отвечали обе наши батарейные батареи. Огонь наших артиллеристов был предельно точен. В несколько минут с громким взрывом взлетели на воздух два турецких зарядных ящика. Первый успех войска встретили громкими криками «ура».
Канонада и перестрелка несколько затянулась, а движение войск несколько замедлилось, так как князь Бебутов, осмотревшись на местности и оценив расположение турецких войск, нашел нужным изменить план атаки.
– Главный удар будем наносить не на левый, а на правый фланг турецкой армии! – распорядился он.
Подозвав адъютанта, приказал ему:
– Скачи и передай князю Багратиону, чтобы принял влево и атаковал турецкую батарею эриванцами!
В то же время князь Бебутов поручил генералу Бриммеру, как начальнику артиллерии отряда, отправиться в первую линию, остановившуюся перед аулом Угузлы и организовать более действенный огонь двух батарей. Начальника штаба отряда генерала Индрениуса послал заняться обеспечением флангов.
Тем временем командир грузинских гренадер князь Орбелиани выскочил на своем любимом сером коне перед перед готовыми к атаке гренадерами:
– Ребята! От нас зависит судьба сражения и всей кампании на Кавказе. Перед нами турецкая батарея» Мы должны умереть или взять ее! Пошли!
И обнажив шашку, возглавил атаку батальонных колонн на турецкие пушки. Рядом с командиром полка его штаб. Офицеры шли впереди солдат, подавая пример бесстрашия. Не смотря на усиленный огонь и потери, Грузинский гренадерский полк стремительно шел вперед, держа ружья на плече. Вначале гренадеры под картечью спустились в овраг, затем под градом чугуна поднялись на противоположный скат, и скоро уже первые гренадеры ворвались на батарею. Еще несколько минут и несколько орудий были в наших руках. Бебутов вынул из кармана часы, было 2 часа пополудни.
Увы, но стремительность атаки грузинских гренадер помешала ее полному успеху. Дело в том, что вместе с князем Орбелиани взошли на батарею лишь первые шеренги, всего человек 50. Остальные же, растянувшись в длинную колонну, продвигались в это время еще по дну оврага или взбирались на гору. А дальше произошло то, что произошло. Поначалу турки, озадаченные смелою атакою гренадеров, подались назад, но обнаружив их малочисленность, выдвинули на встречу резерв и в ожесточенном рукопашном бою гренадеры были опрокинуты. Погибли и почти все офицеры, дравшиеся в первых рядах.
Командир 1-го батальона майор Турчановский был убит, командир 2-го батальона майор барон Врангель тяжело ранен. В неравной схватке погибли и несколько ротных командиров. Командир Грузинского гренадерского полка князь Орбелиани был смертельно ранен. В самом начале атаки пуля пробила ему руку, но Орбелиани, не обращая внимания на рану, лишь повернулся в седле и крикнул, шедшим за ним солдатам: «Молодцами идти, гренадеры!» В это время другая пуля пробила ему лопатку и остановилась в груди. Солдаты подхватили любимого командира и понесли на себе в тыл.
Увидев в зрительную трубу, как в пестрой массе турок становится все меньше и меньше русских зеленых мундиров, князь Бебутов незамедлительно отреагировал. Он выхватил саблю и сам повел на батарею свой последний резерв – две роты эриванцев с 2 орудиями.
Бебутов шел ва-банк! Атака на аул Угузлы была задержано отчаянным сопротивлен