– Зачем идти в море и надрывать жилы, когда конец итак известен. Не лучше ли поубивать нас прямо здесь без лишних мучений! – кричали матросы своим капитанам. Впрочем, и капитаны идти воевать с московитами не слишком-то горели желанием.
– В судовых кофейнях, меланхолично булькая кальянами, они рассуждали:
– Осман-паша и Гуссейн-паша были лучшими из лучших, но, несмотря на это, судьба их жестока, где уж нам, простым смертным, пытаться дерзать сокрушить огромные корабли московитов. Если англы и франки хотят подраться за нас, то пусть и дерутся, а мы посмотрим со стороны, чья возьмет. Что касается союзных адмиралов, то, узнав о разгроме, Дундас и Лассюс немедленно послали в Синоп два парохода. Французы отправили «Могадор», а англичане «Ретрибьюшен» с восьмью хирургами. Союзники демонстрировали миру свое человеколюбие на фоне «зверств» русской эскадры. На «Ретрибьюшене» отправился в Синоп и Слэйд. Еще два пароходо- фрегата были отправлены на рекогносцировку к Варне.
Перед отплытием командующий британским Средиземноморским флотом вице-адмирал Дуглас провел инструктаж:
– Вам, сэр, необходимо выяснить остались ли русские в порту и если, да то каковы их дальнейшие намерения? Если вы найдете русских в порту, то срочно отправьте в Константинополь «Магадор». Тогда я двину к Синопу отряд контр-адмирала Лайонса, а французы эскадру Жакина. Этого вполне хватит, чтобы изгнать русских из Синопа, а если они заартачатся, то дать им сражение! Отряд Слэйда вышел 22 ноября и спустя двое суток был уже на рейде Синопа. Там, прибывшие, застали картину полного разрушения и безвластия. У берега густо чернели остовы турецкой эскадры. На набережной под открытым небом валялись вперемежку раненные, обожженные и мертвые, до которых никому не было дела. Слэйд пытался, было, найти местную власть, но та все еще пряталась в горах. Самым же главным открытием был пустой рейд – русские ушли. Проведя в Синопе двое суток, за которое врачи смогли оказать помощь лишь немногим, союзные пароходы покинули теперь уже никому больше не нужный Синоп.
В те дни Наполеон Третий пригласил к себе английский посол при французском дворе лорда Каули.
Император был разъярен:
– Я считаю, что Синопское дело, а не переход русских через Дунай должно бы быть сигналом к действию флотов!
– Мы рассматриваем такой вариант! – уклончиво ответил посол, сам пока не понимая ситуации в британском кабинете.
– Хватит вилять, – ударил кулаком по столу Наполеон. – Настало время вымести с моря прочь русский флаг!
Наполеон III тут же приказал своему министру иностранных дел графу Валевскому дать знать в Лондон, что если Англия даже откажется ввести свой флот в Черное море, то французский войдет туда один
Из письма Наполеона Третьего императору Николаю Первому: «До сих пор мы были просто заинтересованными наблюдателями борьбы, – Синопское дело заставило нас занять более определенную позицию. Синопское событие было для нас столь же оскорбительно, как и неожиданно. Пушечные выстрелы при Синопе болезненно отозвались в сердцах тех, кто в Англии и во Франции обладает живым чувством национального достоинства».
Может показаться странным, но вопреки возмущенному тону европейской прессы относительно Синопского погрома, в кулуарах Лондона и Парижа царило явное оживление. Английские и французские политики никакой тайны из этого не делали:
– Мы планировали использовать в качестве предлога для войны с Россией поход армии Горчакова в Дунайские княжества, чтобы весьма непросто! Теперь же у нас есть куда более весомый козырь – нападение на турок при Синопе и сожжение мирного города!
Любопытно, что ни в одной русской реляции не было сказано, чтоб на турецких кораблях были взяты в плен с турками французские и английские офицеры, но в газете «Дейли ньюс» в этом признаются, замечая лишь, что эти офицеры были «на флоте только как любители и не принимали участия в деле. Желательно знать, что сказали бы английские журналы, если б нашли в Бирманском полку русских офицеров, любителей военного искусства!» Общественное мнение Европы, не знавшее еще о начале турками военных действий (или просто не хотевшее об этом знать!), было возмущено «неспровоцированным» нападением на Синоп. Английские газеты взахлеб сообщали о том, что на русских кораблях было на 680 пушек больше, что на обратном пути погиб 120-пушечный «Ростислав», что в порту Синопа были преднамеренно уничтожены два британских торговых судна. Все это было полной чушью, но информационная война была в самом разгаре, а для нее хороши, как известно, любые средства.
Не от ставали от английских и французские газетчики: «Английская бригантина «Ховард» выгрузила уголь для австрийского консула в Синопе и принимала балласт, чтобы идти за грузом зерна, когда русский флот без предупреждения атаковал Синоп и уничтожил торговые суда в гавани».
При этом, если в кулуарах царило оживление, то на людях политики были скорбны и печальны, как и полагается человеколюбивым джентльменам.
Газеты Парижа и Лондона, соревнуясь, распространяли сенсационные сообщения о Синопе. Утверждалось, что у русских было двадцать линкоров, что турки потопили линейный корабль «Ростислав», что на русских кораблях развевались… английские флаги! Дошло до того, что многие английские и французские газеты уверяли своих потрясенных читателей, будто русский морской офицер, овладев турецким фрегатом, дорубил последнего турка, а потом отрезал и съел кусок его мяса, за что и получил в награду… орден святого Георгия!
– Ах! Ах! – пади в обморок, читая такие ужасы, впечатлительные дамы и леди. Читающая публика была в шоке!
– Бедные, бедные турки! Как же их угораздило поселиться возле этих каннибалов! От этого бедняжки столько лет и страдают! – волновались самые впечатлительные.
Если кто думает, что подобной галиматье верили исключительно нервические дамы, то он жестоко ошибается. В первых рядах этой публики бегали, потрясая кулаками, два закадычных дружка-бородача Карл и Фридрих, сами приложившие немало усилий для уничижения России. Именно в те дни Карл Маркс писал свои паскудные строки о коварстве и вероломстве русских и о благородстве турок. Эти статьи с удовольствием печатали, и предприимчивый ниспровергатель мировой буржуазии имел с этого хороший гешефт.
Журналисты требовали крестового похода против русских варваров и еретиков:
– Россия угрожает не Турции, а Англии, и для защиты нужно занять… Крым и Кавказ!
В отличие от политиков и журналистов профессионалы высоко оценили действия эскадры Нахимова. Уже в начале 1854 года «Английский морской листок» писал: «Как бы ни смотрели на обстоятельства публицисты, мы, моряки, не можем относиться без уважения к неведомому нам флоту, который смело борется с бурями в течение месяца, дает сражение тотчас же после жестокого шторма, уничтожает противника и с торжеством благополучно возвращается в свой порт, несмотря на повреждения».
Казалось, что на зиму боевые действия на Черном море затихли. После первого выхода в декабре союзные корабли зимой не покидали Босфора. Турки ограничивались тем, что перебрасывали войска в Батум. Это порождало состояние успокоенности в Петербурге. Тем временем обстановка снова обострилась. Несмотря на отсутствие юридических оснований, Англия и Франция еще в декабре приняли решение считать события у Синопа предлогом для своего вмешательства в войну. Переписка императоров и дипломатические переговоры должны были аргументом о разбойничьем нападении на беззащитный порт прикрыть тот факт, что великие европейские державы собирались пойти на шаг аналогичный: уничтожить Черноморский флот и овладеть Севастополем, чтобы ликвидировать морскую силу России на юге.
Однако, кажущееся зимнее затишье на море, сопровождалось весьма активными политическими событиями.
Уже через четыре дня после Синопа, посол Стрэтфорд писал в Лондон: «К прискорбию, очевидно, что мир в Европе подвергается самой непосредственной опасности, и я не вижу, как мы можем с честью и благоразумием, понимаемым в более широком и истинном смысле, воздерживаться далее от входа в Черное море силами, каков бы при этом ни был риск».
Только на второй неделе декабря по Лондону стала распространяться весть о том, что Нахимов уничтожил турецкий флот. Новости отказывались верить. Например, в дневнике Чарльза Гревилля читаем под 14 декабря 1853 года: «Новостям о турецком разгроме на Черном море верят, но правительство ничего не намерено по этому поводу предпринимать, пока не получит подлинных сведений и детальных отчетов об этом событии». Точные сведения о Синопе были получены по телеграфу, из Вены, а затем подтверждены телеграммой из Парижа.
Русский посол в Лондоне Бруннов спешил донести в Петербург о потрясающем впечатлении, произведенном в Лондоне этой блестящей победой. Он сразу же правильно уловил основной мотив возмущения в прессе и в широких слоях общества. Газеты писали: «Где была Великобритания, которая недавно утверждала, что ее знамя развевается на морях Леванта затем, чтобы ограждать и оказывать покровительство независимости Турции, ее старинной союзницы? Она осталась неподвижной. До сих пор она не посмела даже пройти через пролив. Это значит дойти до предела позора. Жребий брошен. Больше отступать уже нельзя, не омрачая чести Англии неизгладимым пятном».
Бруннов не без оснований полагал, что под влиянием нападок, английское правительство может решиться на активное выступление.
Предоставим слово академику Е. Тарле: «Граф Алексей Федорович Орлов, очень проницательный наблюдатель европейских настроений в это время, подметил совершенно правильно такого рода смену мотивов: сначала в Англии и Франции пытались всячески снизить и умалить значение нахимовского подвига, а затем, когда это явно оказывалось нелепым (по мере выяснения подробностей Синопского боя), “появилась ужасающая зависть, и нам не прощают ни искусных распоряжений, ни смелости выполнения”. Тут следует пояснить, что дело было не только в зависти, но и в определенном беспокойстве: в Европе не ожидали такой блистательной оперативности от русских морских сил. Замечу кстати, что Орлов, отлично владевший французским языком, все-таки не заметил, что и его самого французская пресса, писавшая о Синопе, несколько ввела в заблуждение: Орлов пишет всюду, как тогда умышленно писали о Синопе французы, намеренно преуменьшавшие значение русской побед