И английский советник Слэйд, и командующий эскадрой Осман-паша, и его младший флагман Гуссейн-паша не предполагали долго задерживаться в Синопе. Все понимали, что их прибытия давно ждут сосредоточенные против приморского фланга русской Кавказской армии турецкие войска и отряды горцев, уведомленные о предстоящих турецких десантах. Заметим, русскому командованию на Кавказе также было известно, что помимо большой флотилии десантных судов в 250 одномачтовых лайб-кочерм и нескольких пароходо-фрегатов, находящихся в Батуме, «ожидается прибытие двух пароходов и двенадцати других военных судов для одновременного… вторжения сухопутно в Гурию и со стороны моря в Поти, Редут и Сухум-Кале». Ставки в предстоящей игре были очень велики, и никто не хотел зря рисковать, как, впрочем, и пропустить своего хода.
На турецких судах также заметили появление русских кораблей подле бухты. В растерянности турки сигналами запрашивали флагмана, что делать.
– Готовиться к бою! – лаконично отсигналил Осман-паша.
– Клянемся Аллахом, но гяуры найдут здесь свою могилу! – заверяли друг друга капитаны султана.
– Надеюсь, что у Нахимова хватит ума не соваться драться в бухту. А каждый день работает на нас. Посмотрим, сколько хватит у русских духу штормовать в зимнем море! – оставался внешне невозмутимым Артур Слэйд.
Опытный англичанин знал, что говорил. Буквально через день Нахимову пришлось на время забыть об обнаруженной им эскадре. Внезапно резко упал барометр и начался жесточайший шторм, продолжавшийся двое суток. Кораблям пришлось отойти от берега и держаться мористее каждый сам по себе. К утру в море творилось нечто невообразимое.
Казалось, вот он, предел бешенству стихии, но оказалось, что это был еще далеко не предел. Утром шторм еще более усилился. На море творилось нечто невообразимое. Такого жуткого шторма не помнили даже ветераны. Нахимов не покидал шканцев «Императрицы Марии». Огромные волны сталкивались в диком хаосе между собой. Корабли разбросало в разные стороны, так что только изредка в пене волн были видны их стеньги. Каждый был теперь предоставлен сам себе и мог надеяться только на свои силы, опыт, и везение. К счастью, обошлось без трагедий, хотя повреждения были, и немалые.
Вице-адмирал нервничал. Накануне Нахимов составил уже план атаки неприятельской эскадры, и вот теперь новый шторм перепутал все карты. О самих кораблях Нахимов особо не беспокоился: командиры опытны и команды вышколены, но для него было очевидно, что после окончания шторма часть кораблей придется все же отсылать на ремонт в Севастополь. Без повреждений в такой круговерти не обойдется, а это рушило все его планы. Оставалось одно – писать Меншикову просьбу о присылке исправных кораблей и продолжать крейсирование.
Лишь к вечеру 9 ноября ветер стал понемногу стихать. Эскадра постепенно собралась вокруг своего флагмана. Доклады командиров, как и предполагал Нахимов, были неутешительны. На всех без исключения кораблях были потеряны грот-марсели. На «Коварне» треснула, грозя ежеминутным падением, грот-мачта. На пароходе «Бессарабия» затопило трюм и кончался уголь. На «Храбром» и «Святославе» тек корпус, а рангоут был настолько поврежден, что оба линейных корабля могли нести только вспомогательные паруса.
– Если Спицын получил повреждения, то должен был уже вернуться к эскадре, ежели нет, то остался нести дозор! – рассудил вице-адмирал.
Не удовлетворившись рапортами, Нахимов самолично обошел на шлюпке поврежденные корабли. Увиденная картина была удручающей: ломанные реи и рваная паутина снастей, удрученные офицеры и в конец измотанные команды.
– Запасного леса нет! – как один рапортовали командиры. – Да, честно говоря, и ни к чему, так как такие повреждения в море не починить!
Нахимов молчал, ему было все это и так ясно. Ситуация оказалась многим хуже, чем он ожидал. В другое время после такого штормового погрома следовало как можно скорее уходить в Севастополь. Но уход эскадры означал открытие дороги к кавказским берегам туркам.
В более-менее удовлетворительном состоянии оказались лишь три корабля: «Чесма», «Ростислав» и флагманская «Мария». С такими силами было безумием не то что бросать вызов линейному турецкому флоту, но даже атаковать вспомогательную эскадру Осман-паши. Шторм 8 ноября обескровил эскадру Нахимова как раз в тот момент, когда он намеревался следовать на перехват турок.
– Все поврежденные корабли немедленно следуют в Севастополь! – объявил Нахимов после некоторого раздумья. – Я же с оставшимися продолжаю блокаду Синопа. Ежели турки решатся на прорыв – будем драться!
Расхаживая, заложа руки за спину, по адмиральскому салону, Нахимов диктовал рапорт командиру Севастопольского порта вице-адмиралу Станюковичу: «Обозревши сего числа в самом близком расстоянии порт Синоп, я нашел там не два фрегата, корвет и транспорт, как доносил, а семь фрегатов, два корвета, один шлюп и два больших парохода, стоящих на рейде под прикрытием береговых батарей. Предполагая, что есть какая-нибудь цель у неприятеля, чтобы собрать такой отряд военных судов в Синопе, я положительно останусь здесь в крейсерстве и буду их блокировать до прибытия ко мне двух кораблей, отправленных мною в Севастополь для исправления повреждений; тогда, несмотря на вновь устроенные батареи, кроме тех, которые показаны на карте, и я не задумаюсь их атаковать.
Убедительнейше прошу ваше превосходительство поспешить прислать два корабля моего отряда и фрегат “Кулевчи”, который, вместо двух недель, как предполагали отправить его из Севастополя, стоит там более месяца. Если корабли “Святослав” и “Храбрый” прибыли, то их легко снабдить реями и парусами со старых кораблей, если же нет или они имеют более значительные повреждения, тогда нельзя ли прислать один из новых, стопушечных, и корабль “Ягудиил”.
В настоящее время в крейсерстве пароходы необходимы, и без них как без рук. Если есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить ваше превосходительство прислать ко мне в отряд по крайней мере два.
Последние новости от опрошенного греческого судна, которое вышло из Константинополя четыре дня назад: английский, французский и турецкий флоты стоят в Босфоре; для снабжения провизией французского флота, как в Константинополе, так и в Черном море делается подряд. При этом представляю план расположения неприятельских судов в Синопе».
Написанное письмо Нахимов передал с командиром «Бессарабии».
– Возможно ли сейчас появление линейного флота из Босфора? – поинтересовался у Нахимова капитан 2-го ранга Барановский.
– Не думаю-с! – пожал плечами Нахимов. – Какая надобность им лезть в такую свистопляску, чтобы потерять половину флота? Уверен, что турки будут ждать улучшения погоды.
Вечером 10 ноября линейные корабли «Святослав», «Храбрый» и фрегат «Коварна», обменявшись прощальными сигналами с эскадрой Нахимова, направились к Севастополю. Спустя несколько часов вслед за ними пошел и пароход «Бессарабия», чтобы пополнить в Севастополе запасы угля.
В результате всего происшедшего у Нахимова осталось в руках только три корабля да еще крейсирующий где-то у мыса Керемпе «Кагул». Несмотря на это, Нахимов решил держаться на виду Синопа, чтобы при первой возможности установить точное число стоявших на рейде судов.
Для Нахимова положение сразу же серьезно изменилось, и притом в худшую сторону. Внезапно для себя он оказался против куда более сильной турецкой эскадры. Под началом у Нахимова имелись только 84-пушечные «Императрица Мария», «Чесма» и «Ростислав». Впрочем, решимость вице-адмирала осталась прежней. Отступать он не собирался.
«Обозревши сего числа, – доносил Нахимов в Севастополь, – в самом близком расстоянии порт Синоп, я нашел там не два фрегата, корвет и транспорт, как доносил вашему превосходительству, а семь фрегатов, два корвета, один шлюп и два больших парохода, стоящих на рейде под прикрытием береговых батарей.
Предполагая, что есть какая-нибудь цель у неприятеля, чтобы собрать такой отряд военных судов в Синопе, я положительно останусь здесь в крейсерстве и буду их блокировать до прибытия ко мне двух кораблей, отправленных мной в Севастополь для исправления повреждений. Тогда, несмотря на вновь устроенные батареи, кроме тех, которые показаны на карте Манганари, я не задумаюсь их атаковать». Свой рапорт адмирал кончал убедительной просьбой вернуть скорее два корабля его отряда и фрегат «Кулевчи», а также прислать хоть два парохода, столь необходимые в крейсерстве.
Одновременно с этим Нахимов сделал распоряжение о возвращении к эскадре от мыса Керемпе фрегата «Кагул». Осман-паша уже прорвался в Синоп, и сторожить на старой позиции было уже нечего.
Блокирующую эскадру от синопского рейда отделяли какие-то две мили. Несмотря на туман, значительно ухудшавший видимость, с салингов кораблей следили за всеми передвижениями по рейду турецкой эскадры.
– Фрегаты и корветы выстраиваются в боевую линию! Видны работы на береговых батареях! – докладывали каждый день Нахимову.
– Превосходство турок над нашим отрядом пока очевидно, но это дело временное! – недовольно помотал головой Нахимов.
Вскоре орудия береговых батарей уже были развернуты в сторону неверных. Наши продолжали изучать позицию неприятеля, пока над эскадрой не пролетело несколько неприятельских ядер. Только тогда Нахимов скрепя сердце велел лечь на обратный курс.
Флагманский штурман эскадры Иван Некрасов, уточняя место, лично брал пеленги на синопские мысы.
«В исходе 3-го часа, – торопливо записывал в шканечном журнале корабля “Императрица Мария” вахтенный офицер, – по сигналу поворотили оверштаг все вдруг, находясь от Синопа на SО в 3/4 милях. На рейде стояло: фрегатов 7, корветов 3, пароходов 2 и транспортов 2. Город укреплен батареями на моле, на мысе Киой-Хисар и несколькими незначительными на полуострове; когда мы приближались к месту якорной стоянки, то оба парохода снялись с якоря и пошли к нам навстречу, а суда, стоящие в боевой позиции, вытягивали заведенные с кормы шпринги; когда мы стали отходить от Синопа, то пароходы поворотили назад…»