Покончив с «Фазли-Аллахом», Нахимов хотел было прийти на помощь «Парижу», но тот к этому времени уже добивал своего третьего противника. Не выдержав огня «Парижа», фрегат «Низамие» с перебитыми мачтами и заваленной трупами палубой отклепал свою якорную цепь и выбросился на берег. Вскоре он запылал, подожженный бежавшей на берег командой. Уничтожив все стоявшие против них суда, т. е. четыре фрегата и корвет, «Императрица Мария» и «Париж», поворотившись параллельно батарее № 5, сосредоточили против нее весь свой огонь.
Вслед за головными флагманами Нахимова и Новосильского остальные корабли эскадры один за другим становились на якорь и продолжали пальбу, удерживаясь на шпринге. В правой колонне, против корабля «Великий князь Константин», стояли два 60-пушечных турецких фрегата, «Навек-Бахри» и «Несими-Зефер», и 24-пушечный корвет «Неджми-Фешан», а также батарея № 4.
Пристально наблюдая за действиями «Парижа», Нахимов повернулся к Барановскому:
– Не правда ли, отлично-с действует сегодня Владимир Иванович! Один фрегат-с к берегу лихо отбросил, а теперь и второй расстреливает всем бортом? Поднимите ему мою благодарность.
Барановский, скользнув взглядом по оборванным вантам и фалам, покачал головой:
– Сами видите, ваше превосходительство, что пока никаких флагов поднять не можем!
Нахимов кивнул головой:
– Что ж, на войне, как на войне!
Подозвав к себе Острено, он велел ему, не откладывая времени, идти шлюпкой и передать Истомину благодарность флагмана.
– Может быть, отложить сие до окончания боя? – робко заикнулся старший адъютант.
– Никак невозможно-с, – покачал головой Нахимов. – Все должно делаться в свое время, не раньше и не позже!
Спустившись по мусингам в стоявшую под бортом шлюпку, Острено скомандовал:
– На весла!
– Куда хоть идем, ваше благородие? – спросили гребцы.
– На «Париж»!
Матросы дружно перекрестились.
– Весла на воду! И ра-а-аз!
Буквально через несколько минут после убытия Острено пролетевшим совсем рядом ядром контузило в грудь стоявшего на верхней палубе капитана 2-го ранга Барановского. Из последних сил Барановский оперся на планширь, его шатало.
– Петр Иванович! Ступайте в лазарет! – кричал ему на ухо Нахимов. – Без вас справимся!
Барановский отрицательно помотал головой. Было видно, что ему очень плохо, но он держался. Спустя несколько минут обломок мачты на излете ударило ему в ноги, переломав их. Барановский молча упал на палубные доски.
– Санитаров! – крикнул Нахимов.
Подбежали санитары Федор Жемари и Иван Дмитриев. Оба в чужой крови и в собственном поту. Санитарам тоже достается – и раненых в лазарет носят, и ядра из трюма к орудиям, причем все «с особым рвением и смелостью». Подхватив под руки командира линейного корабля, санитары потащили его в корабельный лазарет.
В командование «Императрицей Марией» вступил старший офицер капитан-лейтенант Коцебу.
Почти одновременно одному из флаг-офицеров Нахимова мичману Костыреву оторвало осколком гранаты два пальца на левой руке; кроме него, ранено было еще два молодых офицера и человек шестьдесят матросов. Шестнадцать матросов оказалось убито.
Нахимов подозвал к себе старшего из своих адъютантов Острено.
– Вот что, Феофан Христофорович, Барановский ранен, и в случае моей смерти или ранения заканчивать сражение придется тебе! С замыслами моими ты знаком, потому и карты в руки!
«Я передал ему, – писал впоследствии Нахимов, – мой план сражения, и он бы довел его до конца, если б меня не стало».
Помимо Острено рядом с Нахимовым неотлучно флаг-штурман эскадры капитан корпуса флотских штурманов Иван Некрасов и старший артиллерийский офицер эскадры капитан корпуса корабельной артиллерии Яков Морозов – они глаза и уши командующего. Относительно капитана Некрасова Нахимов напишет в представлении на награду следующее: «Во время боя оказал примерную храбрость и мужество и под сильными неприятельскими выстрелами – завез верп как нельзя было лучше желать».
А раненых и убитых становилось все больше. Вот потащили в лазарет находившегося у флага прапорщика Павла Полонского, которому ядром оторвало руку. Из окровавленной культи ручьем лилась кровь. В аффекте Полонский пытался вырваться из рук санитаров и куда-то бежать.
– Быстрее тащите в лазарет! – кричали санитарам матросы. – А то кровью изойдет!
Нахимов со зрительной трубой под мышкой прохаживался по шканцам, наблюдая, как работают артиллеристы. Многих из них, те, кто были старослужащими, Нахимов давно знал. Вот распоряжаются у своих пушек неразлучные друзья Григорий Савин и Алексей Самотаев. У них дома и семьи в матросской слободке Бомборы, что на Корабельной стороне. Вот Артемий Попов, пьяница и матерщинник, но канонир от бога. На нижних деках сейчас наводят орудия и палят бывшие сослуживцы еще по «Силистрии» Иван Кондратьев, Петр Верещагин и Василий Стрельников.
Свой бой «Императрица Мария» завершила в 14 часов пополудни, когда перед ней больше не было достойных целей.
Матросы лили на обжигающе-горячие орудийные стволы воду с уксусом. Стволы шипели, как гигантские змеи. Здесь же, прямо у пушек, садились на палубу и вытирали черные от гари лбы:
– Хосподи, неужели уже все кончено!
С первых минут боя шедший за «Марией» «Великий князь Константин» под командованием капитана 2-го ранга Ергомышева открыл огонь правым бортом по батарее № 4 и по двум 60-пушечным фрегатам – «Навек-Бахри» и «Несими-Зефер». На батарейных палубах распоряжались лейтенанты Николай Гавришев и Николай Беклешев. На «Константине», так же как и на флагмане «Императрица Мария», нижняя батарея вооружена 68-фунтовыми бомбическими пушками.
Понимая, как важно с первых же минут боя захватить инициативу. Ергомышев послал в нижний дек лейтенанта Чайковского:
– Передай Гавришеву, пусть максимально ускорит пальбу бомбами!
На переданные слова Чайковского Гавришев только рукой махнул. Пытаясь пересилить орудийный грохот, он с надрывом прокричал на ухо Чайковскому:
– Сам видишь, Митрий, что артиллеристы, что черти в аду! Палим, как можем!
Махнув рукой, Гавришев пошел вдоль пушек, крича уже матросам:
– Навались, братцы! Командир просит палить со всею быстротой, как только умеем! Турок уже пятки салом смазывает!
– Ужо мы ему счас смажем! – кричали в ответ в азарте артиллеристы, накатывая тяжеленные орудия. – Пущай нашим бомбам возрадуется!
Основной удар «Константина» в начале сражения Ергомышев направил против сильнейшего турецкого фрегата «Навек-Бахри». Командир «Константина» решил не распаляться, а вначале уничтожить один фрегат, чтобы только потом взяться за второй. Поддержанный огнем «Чесмы», замыкавшей первую колонну русской эскадры, «Константин» бил и бил по «Навек-Бахри», и с каждым новым залпом там взлетали в воздух снасти, реи и человеческие тела. Видя «Константин» окруженным врагами, следовавший за ним корабль «Чесма», пренебрегая направленным против него частым огнем береговой батареи № 3, открыла огонь свой против фрегата «Навек-Бахри».
С «Константина» сквозь густой дым удавалось все же рассмотреть множащиеся разрушения на неприятельском фрегате. Было очевидно, что долго он не продержится. И точно, вскоре «Навек-Бахри» превратился в сплошной костер. На турецком фрегате началась паника. Турки десятками бросались за борт и плыли к берегу, многие тут же тонули. Попытки капитана фрегата Али-бея остановить свою команду никакого успеха не имели. Впрочем, ему повезло все же больше, чем Осман-паше. Али-бея не избили, не ограбили. Спасающимся было просто не до него. Спустя 20 минут после открытия огня огромный столб дыма поднялся над Синопской бухтой и сильный взрыв заглушил артиллерийскую канонаду.
Если вам, уважаемый читатель, случится побывать в турецком морском музее в Стамбуле, то там вам непременно расскажут историю про храброго капитана «Навек-Бахри» Али-бея, который, дескать, сам взорвал фрегат вместе со всей командой. Но не верьте экскурсоводу, так как правды в его рассказе нет ни на грош! Зачем вообще было Али-бею и его команде просто так, без всякой причины взрываться в начале боя, причем без всякого вреда неприятелю! Не лучше ли было показать свое геройство, продолжая борьбу, как иные? Увы, но истинной причиной страшной смерти всей команды и его капитана стала русская бомба…
Взрыв «Навек-Бахри» был настолько силен, что грудами обломков и человеческих тел, выкинутыми этим взрывом на берег, была полностью завалена батарея № 4. На артиллеристов с неба падали оторванные головы, руки и ноги, человеческие внутренности. Кого-то на месте убивало обломком орудийного лафета, кого-то – куском рангоута. Огромные жертвы и главное – ужас от падающих с неба мертвых тел был так силен, что батарея прекратила огонь. Большая часть артиллеристов была убита обломками «Навек-Бахри», те же, кто остался в живых, пребывали в ужасе. Они просто разбежались. Но разве можно их за это винить!
– Аллах явил нам конец света! Он не желает нашей победы над неверными и так жестоко карает своих рабов! – кричали бегущие по улицам Стамбула обгоревшие артиллеристы. – Спасайтесь, правоверные!
Тем временем, развернувшись на шпринге, «Константин» уже открыл огонь по второму 60-пушечному неприятельскому фрегату – «Несими-Зефер». В час пополудни якорная цепь «Несими-Зефера» была перебита, и его прижимным ветром понесло к берегу. С перебитыми стеньгами и реями, с поврежденным рулем и разбитыми орудиями фрегат выбросился на остатки мола возле греческого предместья.
Вскоре за тем был полностью разбит и корвет, который выбросился на берег у батареи № 5.
Из хроники сражения: «После того как фрегат “Навек-Бахри” был взорван и фрегат “Несими-Зефер” выбросился на мель, левый фланг турецкой боевой линии замыкался корветом “Неджми-Фешан”. Этот корвет не спускал флага и продолжал непрерывно обстреливать русские корабли, что вынудило Ергомышева избрать его главной мишенью для орудий правого борта “Константина”. Сразу же после выхода из строя “Несими-Зефера” корабль “Константин” перенес весь огонь на “Неджми-Фешан”, и с каждым выстрелом русского корабля на неприятельском судне увеличивались разрушения. Несколько бомб, пронизав борт турецкого корвета, разорвались во внутренних помещениях и вызвали пожар. Еще через несколько минут снаряд, пущенный с “Константина”, продырявил наружную обшивку корвета, и через пробоину хлынули потоки воды. Вскоре корвет “Неджми-Фешан” также был отброшен на берег к батарее № 5, и на корабле “В. к. Константин” заиграли отбой».