– А что же нам тогда делать? – воззрился на него великий визирь.
– Молиться Аллаху и надеяться на то, что ваши друзья в Лондоне и Париже не оставят вас один на один с вашей бедой!
– И Аллах нас услышит? – сразу смекнул, что к чему, неглупый визирь.
– Скажу честно, что насчет Аллаха я не знаю, но главное сегодня, что ваши мольбы услышал я, а услышав, уже отписал письмо в Лондон, что не вижу, как можно уже избежать вступления нашей эскадры в Черное море!
– Да будут дни твои бесконечны, досточтимый! – склонил визирь свой сверкающий изумрудами тюрбан. – Мы же будем молить Аллаха, чтобы он не оставил вас в вашей великой борьбе с московитами!
Чтобы приободрить совсем уж приунывших турок, Лондон и Париж сразу же предоставили Порте огромный заем в два миллиона фунтов стерлингов, но оптимизма это туркам не прибавило.
Необходимо отметить, что к концу ноября 1853 года военно-морские силы противника были ослаблены не только уничтожением эскадры Осман-паши. Как известно, накануне Синопского сражения в боях с нами турки потеряли пароходы «Меджари-Теджарет» и «Перваз-Бахри». Еще два парохода – «Саик-Ишаде» и «Фейзи-Бахри» – были серьезно повреждены в результате боя с фрегатом «Флора». Значительная часть турецкого флота ремонтировалась в Константинополе. Остальная часть флота была разбросана по отдаленным портам, и собрать ее в единый кулак было весьма непросто. Несколько боевых судов пряталось от русских эскадр в Батуме и Трапезунде. Еще около десяти судов – в портах Средиземноморья. Помимо всего прочего, на уцелевших турецких кораблях царил полный упадок. Поражение в Синопской бухте вызвало полное неверие в победу.
– Зачем идти в море и надрывать жилы, когда конец и так известен? Не лучше ли поубивать нас прямо здесь без лишних мучений! – кричали матросы своим капитанам. Впрочем, и капитаны идти воевать с московитами не слишком-то горели желанием. В судовых кофейнях, меланхолично булькая кальянами, они рассуждали:
– Осман-паша и Гуссейн-паша были лучшими из лучших, но, несмотря на это, судьба их жестока, где уж нам, простым смертным, пытаться дерзать сокрушить огромные корабли московитов. Если англы и франки хотят подраться за нас, то пусть и дерутся, а мы посмотрим со стороны, чья возьмет.
Что касается союзных адмиралов, то, узнав о разгроме, Дундас и Лассюс немедленно послали в Синоп два парохода. Французы отправили «Могадор», а англичане – «Ретрибьюшен» с восемью хирургами. Союзники демонстрировали миру свое человеколюбие на фоне «зверств» русской эскадры. На «Ретрибьюшене» отправился в Синоп и Слэйд. Еще два пароходо-фрегата были отправлены на рекогносцировку к Варне.
Перед отплытием командующий британским Средиземноморским флотом вице-адмирал Дуглас провел инструктаж:
– Вам, сэр, необходимо выяснить, остались ли русские в порту, и если да, то каковы их дальнейшие намерения. Если вы найдете русских в порту, то срочно отправьте в Константинополь «Магадор». Тогда я двину к Синопу отряд контр-адмирала Лайонса, а французы – эскадру Жакина. Этого вполне хватит, чтобы изгнать русских из Синопа, а если они заартачатся, то дать им сражение!
Отряд Слэйда вышел 22 ноября и спустя двое суток был уже на рейде Синопа. Там прибывшие застали картину полного разрушения и безвластия. У берега густо чернели остовы турецкой эскадры. На набережной под открытым небом валялись вперемежку раненые, обожженные и мертвые, до которых никому не было дела. Слэйд пытался было найти местную власть, но та все еще пряталась в горах. Самым же главным открытием был пустой рейд – русские ушли. Проведя в Синопе двое суток, за которое врачи смогли оказать помощь лишь немногим, союзные пароходы покинули теперь уже никому больше не нужный Синоп.
В те дни Наполеон III пригласил к себе английского посла при французском дворе лорда Каули.
Император был разъярен:
– Я считаю, что синопское дело, а не переход русских через Дунай, должно бы быть сигналом к действию флотов!
– Мы рассматриваем такой вариант! – уклончиво ответил посол, сам пока не понимая ситуации в британском кабинете.
– Хватит вилять, – ударил кулаком по столу Наполеон. – Настало время вымести с моря прочь русский флаг!
Наполеон III тут же приказал своему министру иностранных дел графу Валевскому дать знать в Лондон, что если Англия даже откажется ввести свой флот в Черное море, то французский войдет туда один.
Из письма Наполеона III императору Николаю I: «До сих пор мы были просто заинтересованными наблюдателями борьбы, – синопское дело заставило нас занять более определенную позицию. Синопское событие было для нас столь же оскорбительно, как и неожиданно. Пушечные выстрелы при Синопе болезненно отозвались в сердцах тех, кто в Англии и во Франции обладает живым чувством национального достоинства».
Может показаться странным, но вопреки возмущенному тону европейской прессы относительно синопского погрома в кулуарах Лондона и Парижа царило явное оживление. Английские и французские политики никакой тайны из этого не делали:
– Мы планировали использовать в качестве предлога для войны с Россией поход армии Горчакова в дунайские княжества, что было весьма непросто! Теперь же у нас есть куда более весомый козырь – нападение на турок при Синопе и сожжение мирного города!
Любопытно, что ни в одной русской реляции не было сказано, что на турецких кораблях были взяты в плен с турками французские и английские офицеры, но в газете «Дейли ньюс» в этом признаются, замечая лишь, что эти офицеры были «на флоте только как любители и не принимали участия в деле. Желательно знать, что сказали бы английские журналы, если б нашли в Бирманском полку русских офицеров, любителей военного искусства!»
Общественное мнение Европы, не знавшее еще о начале турками военных действий (или просто не хотевшее об этом знать!), было возмущено «неспровоцированным» нападением на Синоп. Английские газеты взахлеб сообщали о том, что на русских кораблях было на 680 пушек больше, что на обратном пути погиб 120-пушечный «Ростислав», что в порту Синопа были преднамеренно уничтожены два британских торговых судна. Все это было полной чушью, но информационная война была в самом разгаре, а для нее хороши, как известно, любые средства.
Не отставали от английских и французские газетчики: «Английская бригантина “Ховард” выгрузила уголь для австрийского консула в Синопе и принимала балласт, чтобы идти за грузом зерна, когда русский флот без предупреждения атаковал Синоп и уничтожил торговые суда в гавани».
При этом, если в кулуарах царило оживление, то на людях политики были скорбны и печальны, как и полагается человеколюбивым джентльменам.
Газеты Парижа и Лондона, соревнуясь, распространяли сенсационные сообщения о Синопе. Утверждалось, что у русских было двадцать линкоров, что турки потопили линейный корабль «Ростислав», что на русских кораблях развевались… английские флаги! Дошло до того, что многие английские и французские газеты уверяли своих потрясенных читателей, будто русский морской офицер, овладев турецким фрегатом, дорубил последнего турка, а потом отрезал и съел кусок его мяса, за что и получил в награду… орден Святого Георгия!
– Ах! Ах! – падали в обморок, читая такие ужасы, впечатлительные дамы.
Читающая публика была в шоке!
– Бедные, бедные турки! Как же их угораздило поселиться возле этих каннибалов! От этого бедняжки столько лет и страдают! – волновались самые впечатлительные.
Если кто думает, что подобной галиматье верили исключительно нервические дамы, то он жестоко ошибается. В первых рядах этой публики бегали, потрясая кулаками, два закадычных дружка-бородача Карл и Фридрих, сами приложившие немало усилий для уничижения России. Именно в те дни Карл Маркс писал свои паскудные строки о коварстве и вероломстве русских и о благородстве турок. Эти статьи с удовольствием печатали, и предприимчивый ниспровергатель мировой буржуазии имел с этого хороший гешефт.
Журналисты требовали крестового похода против русских варваров и еретиков:
– Россия угрожает не Турции, а Англии, и для защиты нужно занять… Крым и Кавказ!
В отличие от политиков и журналистов профессионалы высоко оценили действия эскадры Нахимова. Уже в начале 1854 года «Английский морской листок» писал: «Как бы ни смотрели на обстоятельства публицисты, мы, моряки, не можем относиться без уважения к неведомому нам флоту, который смело борется с бурями в течение месяца, дает сражение тотчас же после жестокого шторма, уничтожает противника и с торжеством благополучно возвращается в свой порт, несмотря на повреждения».
Казалось, что на зиму боевые действия на Черном море затихли. После первого выхода в декабре союзные корабли зимой не покидали Босфора. Турки ограничивались тем, что перебрасывали войска в Батум. Это порождало состояние успокоенности в Петербурге. Тем временем обстановка снова обострилась. Несмотря на отсутствие юридических оснований, Англия и Франция еще в декабре приняли решение считать события у Синопа предлогом для своего вмешательства в войну. Переписка императоров и дипломатические переговоры должны были аргументом о разбойничьем нападении на беззащитный порт прикрыть тот факт, что великие европейские державы собирались пойти на шаг аналогичный: уничтожить Черноморский флот и овладеть Севастополем, чтобы ликвидировать морскую силу России на юге.
Однако кажущееся зимнее затишье на море сопровождалось весьма активными политическими событиями.
Уже через четыре дня после Синопа посол Стрэтфорд писал в Лондон: «К прискорбию, очевидно, что мир в Европе подвергается самой непосредственной опасности, и я не вижу, как мы можем с честью и благоразумием, понимаемым в более широком и истинном смысле, воздерживаться далее от входа в Черное море силами, каков бы при этом ни был риск».
Только на второй неделе декабря по Лондону стала распространяться весть о том, что Нахимов уничтожил турецкий флот. Новости отказывались верить. Например, в дневнике Чарльза Гревилля читаем под 14 декабря 1853 года: «Новостям о турецком разгроме на Черном море верят, но правительство ничего не намерено по этому поводу предпринимать, пока не получит подлинных сведений и детальных отчетов об этом событии». Точные сведения о Синопе были получены по телеграфу, из Вены, а затем подтверждены телеграммой из Парижа.