– Венеция.
– Суши.
– Когда наступает лето, бабушка устанавливает в старом гараже надувной бассейн, и мы наполняем его водой, и все мои троюродные братья и сёстры, которые живут в Уте, приходят купаться и играть, хотя, к сожалению, все они слишком маленькие, чтобы играть со мной. В любом случае, даже если никто не приходит: надувной бассейн в старом гараже.
– Рисунки иллюстратора Риккардо Ацени, который дружит с моим папой и иногда приезжает в Уту к нам на ужин.
– Концерты детской рок-группы Filastrocche'n'Roll.
– Когда учительницы улыбаются.
– Учитель Освальдо, который в этом году ведёт у меня английский, единственный учитель-мужчина, который у меня когда-либо был.
– Веганское мороженое, которое едят бабушка и дедушка из Уты (о нём я уже рассказывала).
– Оливковое дерево, которое посадили, когда я родилась, и назвали в мою честь и которое даёт оливки (но мы ещё никогда не отвозили их на мельницу, чтобы из них сделали масло).
– Когда мои бабушка и дедушка из Сассари водят меня в парк рядом с площадью Гарибальди в Сассари.
– Бывать в Карлофорте, городе на острове.
– «Лего».
– Древнеримский город Нора – мой тёзка.
– И ещё много чего, особенно море, но не только.
14
Потом случилось кое-что похуже.
Не знаю, почему так: когда в жизни что-то идёт наперекосяк, тут же происходит что-нибудь ещё хуже – по крайней мере, мне так кажется. В общем, сейчас я вкратце расскажу, что случилось, тем более что потом мне нужно вернуться к рассказу о Синьоре Колбаске, который во время всех этих событий был дома, но не сидел на месте: просыпался поздно вечером, гулял, ел, какал, гулял, ел, какал, гулял-гулял-гулял, а на рассвете засыпал.
Итак, случилось вот что (мне даже сейчас грустно об этом думать, поэтому расскажу по-быстрому). Однажды утром в школе, как только мы все уселись за парты, учительница сказала:
– Ребята, я должна попросить у вас минутку внимания.
Мне захотелось спросить Софию, что такого могло произойти, но в тот день в классе отсутствовали трое, и в том числе моя соседка по парте и лучшая подруга навеки София.
МАЛЕНЬКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ: мы с Софией – подруги не разлей вода, но я не могу объяснить, почему мы подружились. Уж точно не потому, что у нас одинаковые вкусы, и не потому, что мы во всём друг с другом согласны.
Например, она:
– Любит кукол Барби и терпеть не может кукол LOL (я имею в виду, что она их терпеть не могла, даже когда была помладше).
– Считает, что в школе скучно (по крайней мере, она так говорит, но в школе мы всегда всё делаем вместе, и не похоже, чтобы она скучала).
– Занимается художественной гимнастикой (и у неё даже хорошо получается).
– Любит пиццу (а я не то чтобы ненавижу, но и не особо люблю).
– Не любит дождь (а я ОБОЖАЮ).
– НЕНАВИДИТ ГАМБУРГЕРЫ! НЕНАВИДИТ ЗАПЕЧЁННУЮ РЫБУ!
Но, несмотря ни на что, мы ладим. Почему? Мы и сами не знаем, но, мне кажется, нашей взаимной симпатии поспособствовало то, что в этом классе мы обе были НОВЕНЬКИМИ. Мы перевелись из других школ: я издалека, буквально с другого конца света, то есть из Сассари, а она из Капотерры, что в пятнадцати минутах езды от Кальяри, но всё-таки новая школа есть новая школа. Правда, София живёт там же, где и всегда, она не переехала в другой дом, а только сменила школу и всегда говорит, что мне очень повезло, ведь я интересна одноклассникам из-за того, что я НОВЕНЬКАЯ не только в классе, но и во всех других отношениях. А ещё она говорит, что благодаря всем этим переселениям (из Сассари в Уту, а потом в Кальяри) родители наверняка завалили меня игрушками. Тут я объяснила ей про творческие способности и что папа с мамой отрицательно относятся к игрушкам в качестве подарков. Хотя, к счастью, у меня есть дедушка с бабушкой. Так или иначе, София говорит, что скоро, максимум через два года, игрушки вроде тех, по которым мы сейчас сходим с ума, покажутся нам ДЕТСКИМИ, поэтому мы перестанем их хотеть и будем просить в подарок только одежду, обувь и аксессуары – сумочки, браслеты и тому подобное. Она-то знает, потому что у неё есть четырнадцатилетняя сестра, а это, по сути, означает, что у неё всегда под рукой живая энциклопедия, которая подробно объясняет ей, что произойдёт с нами дальше. Это, с одной стороны, хорошо, а с другой – плохо (по-моему, лучше ни о чём не знать заранее: пусть события просто происходят, и всё). В любом случае, что бы ни говорила сестра Софии, я от своих игрушек так просто не откажусь.
Итак, учительница призвала нас к тишине и сказала:
– Вчера София с родителями и сестрой попала в аварию. К счастью, они не пострадали, но вашу одноклассницу пришлось госпитализировать, чтобы убедиться, что всё в порядке, поэтому несколько дней она будет отсутствовать. Родители Софии попросили сказать вам об этом, чтобы до вас не дошли слухи и вы не подумали, что всё серьёзнее, чем на самом деле.
Я посмотрела на остальных и не поверила своим глазам: они были совершенно спокойны! Мне захотелось подойти к каждому из них и крикнуть: «ЭЙ, НАША ОДНОКЛАССНИЦА В БОЛЬНИЦЕ!» Мне захотелось сказать учительнице, что проблема вовсе не в том, что мы можем ПОДУМАТЬ, будто всё серьёзно, ведь если София в больнице, то это правда серьёзно. А потом я просто закрыла лицо руками и молча заплакала. Но, к счастью, вскоре мне удалось успокоиться, я отпросилась в туалет и умылась. Потом я сказала себе, что София сильная и, к счастью, серьёзно не пострадала, ведь если учительница так говорит, значит, так и есть, и завтра София наверняка вернётся в школу, мы посмеёмся над этим и, как всегда, станем обсуждать Синьора Колбаску.
15
Но ни на следующий день, ни через день, ни даже через два София не появилась. Когда кто-нибудь спрашивал, как она себя чувствует, учительницы отвечали, что её родители держат их в курсе и что всё хорошо, но, по-моему, если бы всё было хорошо, София бы уже вернулась в школу. Если бы София была здорова, то сидела бы рядом со мной: мы бы что-нибудь придумывали, организовали бы, например, клуб друзей единорогов. Каждый день, когда за мной приезжал папа, я твердила ему, что не верю, будто с Софией всё хорошо, и очень беспокоюсь, а он отвечал, что беспокоиться не о чем, что врачи знают своё дело, что в больнице, в которую положили Софию, работают замечательные врачи.
На четвёртый день отсутствия Софии папа приехал за мной и объявил:
– Сегодня никакого английского, я взял билеты, мы идём в кино!
– Но мне нужно на английский, я не хочу прогуливать, а то учитель расстроится, – возразила я.
Тогда папа сказал:
– Ладно, иди на английский, а в кино сходим после. Я поменяю билеты в интернете.
Я знала, что так он хотел отвлечь меня от мыслей о Софии, но я всё равно думала о ней весь день, тем более что папа купил билеты на последний фильм ребят, на которых я до прошлого года была подписана в Ютубе. Это парень с девушкой, они помолвлены и прославились забавными видео, и раньше я обожала эту парочку, но теперь они мне разонравились, потому что их видео для малышей. Все дети в зале и в самом деле были крошечными, но я не решилась сказать папе, что больше не люблю этих ютуберов, потому что не хотела его расстраивать. К счастью, папа купил мне попкорн, и, хотя на протяжении всего сеанса нам обоим было ужасно скучно, когда папа на выходе спросил, понравился ли мне фильм, я ответила, что он неплохой. Может, фильм и правда хороший – для четырёхлеток, ведь детям, которые были в зале, он понравился, они всё время смеялись и кричали от радости. Про себя я подумала: «Везёт же им: их всё ещё веселят такие фильмы, они всё ещё кричат, когда радуются, их ничто не тревожит». Например, мысли о том, что бабушка с дедушкой могут продать свой сад, и особенно о Софии.
16
Одна из прелестей жизни в новом доме в Уте – то, что в эти месяцы папа каждое утро отвозит меня в школу в Кальяри и дорога из Уты в город проходит через сельскую местность, а потом через лиман и пруд, в котором есть солончаки, и мы едем между ними. Справа и слева от дороги, по которой мы едем, простирается вода с грудами соли – целыми горами, которые, в зависимости от солнца, сверкают белым, розовым или оранжевым, а главное, там живут десятки, сотни фламинго. Невероятно начинать день, проезжая мимо этих чудесных созданий! На этом участке пути папа обычно притормаживает и едет медленно-медленно, как будто не хочет их потревожить, и ещё и приглушает радио, даже если передают важные новости: он убавляет громкость, чтобы не мешать фламинго и другим птицам, которые там живут.
А ещё мне очень нравится, что в машине папа иногда даёт мне послушать песни, которые ему нравятся и которые, по его мнению, могут понравиться и мне, мы вместе выучиваем их, слушая много-много раз, и вместе поём. То есть это я пою, а ему медведь на ухо наступил, так что он максимум шепчет, но это ведь неважно, потому что главное – слушать вместе. Например, есть песня, в которой поётся о Кальяри, и, дав мне её послушать в первый раз, папа сказал: «Когда я был маленьким, в песнях пелось только о Милане, Риме, Болонье или Неаполе, а песен об этом городе не было. Поверить не могу, что теперь они появились!» В этой песне есть такие слова: «Свет погашен, доброй ночи, пусть тебе снятся только прекрасные сны». Эти слова меня трогают, и я думаю о Софии, которая сейчас лежит в больнице, но не грущу, а только немного беспокоюсь.
17
– Я хочу навестить Софию в больнице, – сказала я папе, когда он забрал меня из школы.
А он посмотрел на меня и фыркнул, как будто так и знал, что я об этом попрошу.
– Нельзя, – сказал он. – Мне очень жаль, Нора, но детей в больницы не пускают.
– Неправда! – тут же возмутилась я. – Разве ты не помнишь, как однажды возил меня на приём к окулисту, потому что дедушка Джайме очень беспокоился и всё время повторял, что я сижу слишком близко к телевизору?