Когда же обстоятельства принуждают “Аристиппа” творить беззаконие в одиночку, то обычно он избирает карьеру афериста, и, надо признать, выбор этот практически всегда удачен. Пример графа Калиостро — короля авантюристов в чрезвычайно богатом на авантюристов XYIII веке — показывает: каких высот может достичь в данной сфере “Аристипп”, даже когда он плохо воспитан и невежественен. Превзойти таких не менее нахальных, но лучше воспитанных и более культурных жуликов, как Сен-Жермен, Казанова, Месмер, Кренк, для этого нужно было иметь не только особый талант, но и психотип соответствующий.
Удачлив бывает “Аристипп” и в брачной афере, точнее, любой его брак — это маленькое или большое мошенничество. Такой удачливости способствует то, что часто “Аристипп” красив сочной, чувственной красотой (1-я Физика), а если не всегда красив, то всегда дьявольски хитер и абсолютно бессовестен. Мне довелось знавать одного “Аристиппа”, который, поднимаясь с самого дна, из тюрьмы для малолетних преступников, от жены к жене — семью браками неимоверно улучшил свое положение: материально, социально, географически. Под “географией” я в данном случае разумею то, что, будучи родом из глухой провинции, он в седьмой раз женился на москвичке, естественно, ради московской прописки. И вот с пропиской-то у моего “Аристиппа”, случился, может быть, не относящийся к делу, но любопытный прокол. На следующий день после свадьбы, с утра пораньше, еще до открытия паспортного стола он стоял у его дверей с паспортом для печати о прописке в руке. Можно представить себе, каков был шок паспортистки, прекрасно знакомой с русской традицией устраивать после свадьбы многодневные загулы, когда она обнаружила, ни свет-ни заря, у дверей своего учреждения абсолютно трезвого только-только испеченного мужа. Паспортистка совершенно справедливо заподозрила жульничество и промурыжила моего “Аристиппа” с пропиской так долго, сколько могла.
Говоря о брачной афере мы вплотную приблизились к такой важной теме, как тема: психотип и семья. И хотя не хотелось говорить, но сказать придется: “Аристипп” — самый опасный на земле человек. Он безжалостен, зол, лжив, лицемерен, склонен к насилию, что роднит его с “Дюма” (сочетание 1-й Физики с 3-й Волей), но при этом он абсолютно хладнокровен и сугубо рационален (сочетание 2-й Логики с 4-й Эмоцией), и именно последнее обстоятельство делает “Аристиппа” самым опасным в мире существом. Нет, не даром, мой знакомый, описанный выше “Аристипп”, с виду робкий замухрышка, любил говорить, что не встречал в преступном мире равного себе.
Естественно, что особому риску подвергается семья “Аристиппа”, так как она ближе других стоит к источнику опасности. Вспомним императора Тиберия, который почти целиком вырезал свою родню, находя этому злодейству милейшее мифологическое утешение, часто говоря, что “счастлив Приам, переживший своих близких”.
Обычно только корысть и тщеславие в состоянии привести “Аристиппа” под венец, и пока не исчерпан кошелек и связи любезной половины, он не отстанет. Если же половина “Аристиппа” бедна и простонародна, но молода и хороша собой, то он легко делается сутенером, используя ее как приманку для богатых и влиятельных людей (таков был брак Калиостро). Замечательной особенностью сутенерства “Аристиппа” является то, что оно удивительным образом уживается с бешенной ревностью. Поэтому поощрение измен легко сменяются в его семье бурными сценами ревности, обычно сопровождаемые, коль у жертвы нет влиятельных защитников, беспощадным рукоприкладством (сочетание 1-й Физики с 3-й Волей).
Секс “Аристиппа”, если прямо не сопровождается садизмом, то все равно так груб, эгоистичен и беспардонен, что больше напоминает изнасилование. В этой связи вспоминается легенда о том, что близость Сталина и его второй жены Надежды началась с изнасилования. Будто кто-то из родственников с пистолетом прибежал на крики жертвы, и Сталин лишь клятвенным заверением жениться на ней спас себе жизнь. Участники этой драмы давно мертвы и ни подтвердить, ни опровергнуть данную легенду не могут, но то, что она в высшей степени правдоподобна, учитывая психотип Сталина, в том сомнения нет. Секс “Аристиппа” — это секс носорога, и в нем просто отсутствует грань между добровольной и принудительной близостью.
В моем описании “Аристипп” выглядит законченным злодеем, и, вероятно, этой картиной можно было бы ограничиться, если бы существовал хоть один психотип, столь простой и житейски одномерный, что при его воссоздании хватило бы одной единственной краски. Абсолютное злодейство также нереально, как и абсолютная добродетель, они существуют только в кино. Есть свои привлекательные черты и в характере “Аристиппа”. Естественно, они связаны, как у всякого человека, с его Второй функцией, в данном случае 2-й Логикой, и, если “Аристипп” развернут к партнеру именно этой лучшей стороной, контакт с ним может доставить истинное удовольствие.
“Аристипп” — гений и титан интеллектуального общения. С его точки зрения, пятнадцатичасовые интервью Фиделя Кастро — не подвиг, а неслыханная удача. В своей неуемной болтливости “Аристипп” был бы совершенно невыносим, если бы не два важных обстоятельства: содержательность его речевых извержений и деликатность, т. е. способность не только говорить, но и с интересом слушать. Вместе с тем, обладая сильным, гибким, по-здоровому циничным умом, “Аристипп” часто как-то робок мыслью и редко оказывается первооткрывателем, подлинным революционером в сфере интеллектуального труда. Эта робость обусловлена 3-й Волей “Аристиппа”, потому что мало иметь подвижный, раскованный ум для подлинного новаторства, нужно еще обладать характером, волей, чтобы сметь до конца доводить свои умозаключения, каковы бы они не оказались, и обнародовать их даже наперекор сложившимся мнениям и предрассудкам. Но именно с волей-то и связано главное душевное неблагополучие “Аристиппа”.
Еще одно замечательное свойство “Аристиппа” — это то, что ему присуща совершенно неуемная жажда знаний. Конечно, осведомленность его в зависимости от происхождения, воспитания и обстоятельств сильно разнится. Но можно быть уверенным, что в информационном круге, очерченном ему судьбой, он постарается вычерпать все. По словам Габриэля Гарсиа Маркеса, Фидель Кастро “не упускает ни единой возможности добычи информации… и в любое время суток готов читать всякую попавшуюся в руки бумагу, на которой есть буквы… Его автомобили… всегда оснащены подсветкой для чтения ночью. Часто он берет в руки книгу, как только начинает светать…”
Знаю случай, когда “Аристипп” совершил почти героический поступок, отказавшись от хлебной должности ради места библиотекаря со скуднейшим содержанием — лишь бы быть поближе к источникам информации. И эта история заставляет сказать несколько слов о практически уникальном психотипическом раздвоении, свойственном только “Аристиппу”. Едва ли не только этому типу присуще противоречие между верхними функциями: Первой и Второй. Дело в том, что оплата интеллектуального труда едва ли не повсеместно так низка, что удовлетворить обычную для 1-й Физики потребность — жить на 20–30 % лучше своей социальной группы совершенно не в состоянии. Поэтому душе “Аристиппа” свойственна хроническая раздвоенность между корыстью по 1-й Физике и умственной жаждой по 2-й Логике. И к радости окружающих, Вторая нередко побеждает.
И еще. Будучи подобно другим обладателям 3-й Воли, существом очень одиноким, “Аристипп” одинок вдвойне. Дело в том, что высокостоящая Логика вообще редка среди людей и столь редко востребуется обществом, что всякий ее обладатель до конца дней живет с ощущением своего сиротства. “Аристипп” — сирота вдвойне, пряча от посторонних ранимое тельце своей личности (3-я Воля), он и развернувшись к ним своей лучшей интеллектуальной стороной наталкивается часто на равнодушие, даже неприязнь, и полнокровность общения, т. е. максимальная реализация нормативной, сильной, гибкой, диалоговой 2-й Логики — скорее мечта, нежели реальность для “Аристиппа”. Тот же Маркес писал о Кастро: “Частные вечеринки не в его характере, ибо он — один из немногих кубинцев, который не танцует и не поет, а те редкие домашние праздники, на которых он все-таки появляется, приобретают совершенно иной настрой с его приходом. Быть может, он этого не замечает. Быть может, не осознает, как сразу начинает довлеть над всеми и занимает все свободное пространство… Но, как ни крути, стоит ему появиться, и танцы прекращаются, смолкает музыка, отодвигается ужин, и публика концентрируется вокруг него, чтобы включиться в мгновенно завязавшуюся беседу. И в таком состоянии — на ногах, без выпивки и еды — вы можете пребывать бесконечно. Иногда, прежде чем отправиться спать, он вдруг стучится в поздний час в дом к пользующемуся доверием другу, чтобы предстать перед ним без предупреждения и сказать, что зашел всего на пять минут. Он говорит это с неподдельной искренностью. Но постепенно увлекается новой темой, падает в кресло, вытягивает ноги и произносит: “Я чувствую себя заново родившимся”. В этом весь он: устав от бесед, в беседах же находит отдых”. Маркес в своем комплиментарном очерке о кубинском диктаторе старается не замечать, что, говоря по-русски, “незваный гость — хуже татарина”, что отказ собеседников Кастро от танцев вряд ли вполне доброволен. И главное, он не видит или старается не видеть настоящую драму своего любимца, драмы закомплексованного интеллектуала, сиротливо стоящего в толпе своих бездумно пляшущих соотечественников, драмы, делающей “Аристиппа” еще более робким и одиноким, нежели создала его природа.
ЖАН-ЖАК РУССО
1) ЭМОЦИЯ (“романтик”)
2) ЛОГИКА (“ритор”)
3) ФИЗИКА (“недотрога”)
4) ВОЛЯ (“крепостной”)
Признаться, мне долго не давал покоя вопрос: каким порядком функций нужно обладать, чтобы иметь склонность к мазохизму. С садистским порядком функций затруднений не было (см. “Дюма”, “Аристипп”). Но мазохизм, как ни перекладывал я функции, все не давался. Так продолжалось до той поры, пока Руссо “Исповедью” не открыл мне на эту проблему глаза.