– Что же, боюсь, мы и правда ничего не сможем с этим поделать. Благодарю за работу, Отоя-сан.
Мужчина склонился ниже и, приободренный Кимурой, забрал у Кейт и Мицуки их вещи. Сората еще мгновение позволил себе помедлить и, развернувшись, уверенным голосом обратился к людям:
– Приношу свои извинения. Из-за внезапной непогоды мы не сможем вернуться прямо сейчас, но нет нужды беспокоиться из-за этого. Уверен, уже утром шторм закончится, и Отоя-сан на своем катере доставит нас в Токийский порт. А пока прошу вернуться в дом. Спасибо за понимание. Мне очень жаль, что так вышло.
Мужчина с европейским лицом прищурил глаза от ветра и первым кивнул:
– Разумная мысль. Нас сейчас смоет в океан, если раньше не снесет туда ветром. Идемте, господа. И дамы, конечно.
Он говорил по-японски с акцентом, видно, это был не его родной язык, но все же заметно лучше Генри. Чувствовалась постоянная практика. Кейт беспомощно подцепила Генри под локоть:
– О чем они говорят, что происходит? И кто из них твой Сората?
– Он понимает тебя, – мягко упрекнул Генри, не сводя с Сораты глаз. Тот обернулся, услышав свое имя, но не показал, что расслышал все до последнего слова. – И мы не сможем вернуться сегодня. Катер не выйдет в море в такую погоду. Переночуем в бывшем здании Академии.
– Нет! – девушка вдруг вскрикнула и до боли стиснула его руку. Мицуки, жавшаяся поближе к Кимуре, как брошенный ребенок, испуганно дернулась. – Я не хочу туда! Неужели мы не можем уплыть? Мы же как-то приплыли сюда?
Кимура вновь не вмешался в разговор. Только Кейт вдруг проявила неожиданное упрямство:
– Я не хочу ночевать там, – настаивала она.
– Не дури, Кейт. Не на маяке же ты будешь спать. Идем, пока не влил настоящий дождь.
И точно в подтверждение его опасений морось усилилась, а молнии стали сверкать так часто, что рябило в глазах. Черное небо каждую секунду подсвечивалось яркими вспышками, за которыми раздавалось глухое ворчание грома, изредка взрывающееся громогласным гулом. Кейт обернулась на море, ощетинившееся пенными хребтами волн. Генри взял ее за руку:
– Идем.
Она подчинилась, но побрела за Макалистером уныло, с опущенной головой, как на плаху. Если даже Кейт было страшно, можно было догадаться, как остров влиял на Сорату. Но его спина впереди была все такой же прямой. Генри ощутил одновременно и гордость за друга и стыд за себя со своими вечными страхами и сомнениями, неуверенностью и жалким желанием произвести хорошее впечатление. Иррациональная жажда понравиться, пришедшая на смену юношескому бунтарскому духу. Ведя Кейт за руку, он ощущал себя под прицелом невидимых глаз, глядящих на него из каждой тени этого проклятого острова. Он повернул голову, желая приободрить девушку, чтобы приободриться самому, и замер. От внезапного ужаса замерло сердце.
– Что? Что с тобой? – спросила она, развеивая чары, и на смену жуткому видению мертвой Филлис, держащей его за руку ледяными пальцами, пришло обеспокоенное бледное лицо подруги. Впереди случайно замедлил шаг Кимура, Мицуки что-то спросила у него, но он отмахнулся и продолжил путь.
– Генри?
– Все в порядке, – он вымученно улыбнулся. – Просто плохие воспоминания. Вот и все.
От домика смотрителя до ворот Академии добрались на грузовом фургоне, за рулем сидел Отоя-сан, выполняющий, по всей видимости, многие функции на острове. Ворота Сората заменил на более воздушные кованые створки, сквозь которые видна была асфальтированная дорога к особняку. Уже отсюда было видно внушительное здание с двумя башенками и балконом на втором этаже. Старый красный кирпич потемнел от сырости, плющ, оплетавший стены первого этажа потускнел к осени и выглядел на редкость уныло. В остальном же складывалось острое чувство, что время сделало резкий скачок назад, лишь сменив антураж и действующих лиц. Да и фонтан, отреставрированный и обновленный, не работал, а посаженные вдоль подъездной аллеи молодые вишни не цвели, как в апреле два года назад.
Генри догнал Кимуру, но тот не сделал попытки заговорить, напротив, закрылся от него настолько сильно, как только возможно. Он первым поднялся по ступеням и нажал на вполне современный дверной звонок. К тому времени, как кто-то внутри отозвался, дождь почти прекратился, чтобы собрать силы перед грядущим ливнем.
– Господин? – девушка, выглянувшая наружу, испуганно округлила и без того огромные для японки глаза. – Господин Кимура вернулся!
Двери, наконец, открылись, и Академия, иначе Генри не мог называть это место, вновь впустила их в себя.
Кимура почти ничего не изменил. Перемены касались в основном отдельных косметических работ. Так деревянные панели на стенах, дань английским корням прежних владельцев, явно были заменены, стало больше света – на электричестве Кимура не экономил. И даже несмотря на замшелые стены старинного дома, по сравнению с улицей внутри было тепло.
Сората собрал гостей на втором этаже в комнате, явно устроенной на манер салона, с мягкими креслами и диванчиками, камином и большими застекленными шкафами с книгами и милыми безделушками. Совершенно противная японской натуре обстановка, но Генри обрадовался, что Сората не стал менять дух этого места, в конце концов, особняк заложил его английский предок. В гостиную вошли две девушки в форме горничных, в одной из которых Генри узнал Аями. Кимура распорядился подготовить комнаты для всех и продолжил изображать гостеприимного хозяина:
– В течение часа спальни будут готовы, а на кухне начнут готовить ужин. Пока же вы можете вернуться к осмотру дома. Я уже показывал библиотеку и будущую обсерваторию в южном крыле. Если что, обращаетесь к моему секретарю.
Масамуне важно кивнул, и Сората будто немного расслабился, сбросив на него часть забот. Европеец переглянулся с Руми, и та бодро вскочила на ноги:
– Так! Я хочу еще раз посмотреть на обсерваторию. Фишер-сан, вы сопроводите меня? Разумеется, Масамуне-сан напомнит нам дорогу, верно?
Она ловко увлекла за собой сразу двоих мужчин. Курихара ушел сам. В гостиной остались лишь четверо.
– Прошу меня извинить, день выдался не из легких, – со слабой улыбкой произнес Сората. – Вы вероятно мисс Кейт, подруга Макалистера-сана. Мне жаль, что наше знакомство вышло таким скомканным, но пока мне нужно заняться делами.
И он попытался позорно скрыться.
– Саваки-сан, позаботьтесь о ней, пожалуйста! – торопливо бросил Генри и вышел вслед за Соратой. Тот уже успел спуститься по лестнице, и его шаги отдавались эхом на первом этаже. Генри, не мешкая, проследовал за ним, мимо кабинета Дайске – бывшего кабинета Дайске – в сторону бывшего же мужского общежития.
– Сора!
Кимура остановился, точно только и ждал, что его окликнут. Медленно повернулся:
– Генри.
У него было странное выражение лица, такое расслабленное, будто он спал на ходу. Генри едва не сорвался на бег, но Сората тоже не остался на месте. Когда Генри нагнал его, тот подходил к комнате № 3.
– Смотри, Генри, – с непонятной гордостью сказал он. – Я ничего не стал здесь менять, оставил на память. Твою комнату тоже. Хочешь посмотреть?
И он с легкой улыбкой поглядел на Генри.
– Да перестань уже! – прорычал Макалистер и, схватив его за локоть, втолкнул в незапертую дверь и захлопнул ее за собой с такой силой, что Сората испуганно вжал голову в плечи. Уж улыбаться точно перестал. – Ты ведешь себя, как… как…
Он не нашел нужного слова и громко выругался. Сората остался стоять посреди комнаты, не решаясь пошевелиться, и кусал губы.
– Ты злишься на меня, Генри?
Он склонил голову к плечу и уставился на Макалистера в ожидании приговора.
Генри протянул руку к выключателю, но Сората вдруг взмолился:
– Нет! Не включай! Пожалуйста. Мне и так стыдно перед тобой за свой обман…
Генри медленно убрал руку. Он уже не чувствовал того яростного раздражения, что прежде, но проступок Кимуры, на его взгляд, был слишком силен.
– Злюсь ли я на тебя? Хм, а ты как думаешь? – с каждым словом злость возвращалась к нему. – Ты дал слово, черт возьми! И в тот же миг его нарушил. Да, Сора, я злюсь. Ты даже не представляешь себе, как я злюсь!
Он сделал шаг, и Кимура вздрогнул, обхватывая себя руками за плечи. В полумраке комнаты, в которой осталась лишь кровать без постельного белья, стол и стул, его фигура была похожа на тень, на призрак. Только глаза загадочно мерцали во вспышках молний за окном.
– Прости меня, Генри! – он вдруг резко согнулся в самом учтивом из поклонов. – У меня были причины, но даже они не могут оправдать моих действий в полной мере. Я разочаровал тебя и готов вынести любое наказание их тех, что ты сочтешь нужными.
И он замер, не поднимая глаз.
Генри стало казаться, что он начинает понимать загадочный японский дух. Сората сделал ошибку, сознательно, специально, и теперь безропотно собирался принять удар. Генри подошел и, взяв его за подбородок, заставил выпрямиться.
– Ты понимаешь, что теперь может случиться что угодно? – он посмотрел ему в глаза. – Ты в опасности, о которой мы совсем ничего не знаем. Сэм сказал, что твое тело желанно для духов, и мы оба это знаем. Более того, есть еще что-то, что желает причинить тебе вред. Мне казалось, я смогу этому помешать, но я снова оказался бессилен. Я даже не смог убедить тебя прислушаться к своим словам. Почему ты просто не послушал меня?
– Генри… – Сората обеими руками взялся за его запястье. – Я поступил так, потому что мне велели долг и обязательства. А ты как всегда несправедлив к себе. Я чувствую твою силу. Сейчас и всегда. Пока ты рядом, мне нечего бояться. Скажи, для чего ты отправился сюда за мной?
В очередной вспышке Генри увел его лицо и такое беспомощное чувство в его глазах. Макалистер высвободил руку и устало ответил:
– Я каждый раз прихожу сюда все с той же целью – спасти и защитить. Но я не преуспел. Ты уверен, что хочешь довериться мне?
Пальцы все еще ощущали тепло человеческого тела. Генри сжал кулаки.