Кенен задумчиво посмотрел на чёрное небо. Гедимин изумлённо мигнул, но слов не нашёл и предпочёл дослушать до конца.
— Макаки родом с Земли. А тут, на Земле, есть много интересных штук, которые не нужно делать. Водоёмы, возвышенности, флора… Устрой им искусственное озеро, Джед. Сделай площадку, где они могли бы побегать и залезть на какое-нибудь искусственное дерево. Мартышкам тяжело без деревьев. И построй информаторий с кинозалом. Некоторые из них всё-таки любят читать и смотреть фильмы. Пусть у них будут сетевые курсы всякой всячины. Совместные праздники с пением и плясками. Если твой профессор хочет узнать побольше, распиши ему всё это на десять листов. Макаки любят, когда вокруг их обычаев и склонностей прыгают. Только бы никто не отнёсся к ним так, как они относятся ко всему остальному! Знаешь, Джед, они больше всего боятся войти в категорию животных или механизмов. А ты — «стерилизация», «клонирование»… Ну что, стало яснее?
Гедимин молча кивнул. Услышанное требовало обдумывания. Он понял далеко не всё, но уже знал, чем займётся следующим вечером. «Очень много места под никчёмные отсеки,» — подумал он. «Ладно, это просто проект. Никто никогда не осуществит его.»
— Спасибо за помощь, — кивнул сармат. — Теперь иди в барак. Тут всё-таки холодно.
Глайдер, как ни странно, дождался их на окраине. Хольгер сидел, облокотившись на зафиксированный штурвал, и нетерпеливо постукивал пальцами по приборной панели. Увидев сарматов, он оживился.
— Всё в порядке? Где пропадали?
— Изучали обычаи макак, — проворчал Линкен. — Летим за ураном. Хоть реактор загрузим. На другие дела времени уже нет.
Бортовые огни погасли, когда глайдер набрал высоту, и Гедимин с опаской следил за мелькающими внизу макушками деревьев. Через пару минут Линкен повернулся к нему.
— Смотрел мартышечий фильм про войну? Как там всё показано?
Гедимин пожал плечами.
— Так же, как в их… фантастике. Много взрывов и вспышек, много восхвалений своей армии. А мы — злобные механизмы без существенных различий. Ассархаддона показали на три минуты. Его лабораторию — на полчаса. Что ему вообще нужно было от макак? Они же не поддаются направленным мутациям.
— Ну кто-то должен был это узнать, — отмахнулся Линкен. — А что с Саргоном?
— Как в речах Джеймса, — отозвался Гедимин. — Жестокий псих. Каким-то образом ставший координатором Марса.
Линкен фыркнул.
— Законнейшее из назначений. Макаки сами усадили его в кресло. Они любят благонадёжных. Саргон был образцовым теском. До последней мирной минуты. А как показали начало войны?
— Вот тут было странное, — Гедимин задумчиво сощурился. — Они утверждают, что атака была ответом на провокацию — обстрел транспорта Саргона, проходящего мимо Луны. Будто бы Саргон, вернувшись, поднял крейсера и без объявления войны всё разбомбил. Его в самом деле обстреливали?
— Животный бред, — шрам на лице Линкена дёрнулся, и сармат прижал его пальцем. — Стрельба там была — по словам макак, случайное срабатывание охранного дрона. Только флот был полностью готов за полгода до этого. Может, для макак это сошло за предлог. Но всё равно приказ был бы отдан. Может, надо было подождать? Не знаю. Из меня плохой адмирал.
— Не надо было начинать войну, — буркнул, не оборачиваясь, Хольгер. — Садимся!
Больше никто не заговаривал ни о Саргоне, ни о прошедшей войне, — ни по пути к кораблю, ни за работой, ни по дороге к Ураниум-Сити.
Утром шёл мелкий снег, и под ногами хрустел тонкий слой льда. Сейчас вышло солнце, и с веток капало, а промокшая лесная подстилка неприятно чавкала при каждом шаге. Трубопровод гудел от напряжения — раствор в скважины закачивали под максимально возможным давлением, но проверка уже подходила к концу, и один за другим насосы останавливались. Гедимин сошёл с миниглайда у очередной точки сбора данных и достал смарт. Иджес, не слезая с летающей платформы, подплыл к трубе и покосился на приборы.
— Десять ровно на сбросе, девять целых девять тысяч девятьсот девяносто семь на выкачке, — доложил он, повернувшись к Гедимину.
— Сойдёт, — сармат отметил очередную скважину на карте. — Дальше.
На полной проверке настоял сам Гедимин; Торкват, махнув на него рукой, снял показания с нескольких выбранных скважин и отправился в ангар, оставив ремонтникам два миниглайда, а сменам на сорбционных установках — указания не начинать работу, пока проверка не закончится. Сольвентные поля растянулись по лесу на несколько десятков миль; работа затягивалась, и Иджес всё чаще недовольно косился на Гедимина.
— Девять целых девять тысяч девятьсот девяносто восемь на выкачке, — объявил он очередные показания. — Может, хватит? Двести из четырехсот точно исправны!
— Хватит одной неисправной, — отозвался Гедимин. — Дальше.
Яркая сеть трубопроводов и баков закачки и выкачки хорошо просматривалась сквозь редкий лес. Вдалеке Гедимин мог рассмотреть сами установки — огромные полосатые цистерны с химическими символами железа и кремния на средней полосе. Теперь урановые скважины остались в меньшинстве — всего две из восьми установленных на каждом новом участке.
— Девять целых девять тысяч девятьсот девяносто восемь на выкачке, — Иджес снова успел к приборам раньше, чем Гедимин. Сармат кивнул. Между ним и насосом стояла большая сосна, и Гедимин, досадливо щурясь, обошёл её, чтобы издалека оценить показания.
— Скважина в порядке. Но на кой тут деревья?!
Иджес хмыкнул.
— Для маскировки, — он указал на ветви, прикрывающие трубопровод от взглядов с неба. — И для демонстрации безвредности всех этих штук. Макакам нравится, когда вокруг заводов и шахт растут деревья.
— Когда одно из них упадёт на трубопровод, им это сразу разонравится, — сузил глаза Гедимин. — Нелепая выдумка… Хочешь, я буду снимать показания? Кажется, ты устал.
— Даже Торкват не стал проверять все скважины, — хлопнул себя по бедру Иджес. — Тебе это зачем?
— Это наши скважины. Они должны работать, как положено, — отозвался ремонтник. — Нам же потом меньше проблем. Сильно устал? Возвращайся в ангар. До вечера я тут закончу.
…Ремонтная бригада, собравшаяся в душевой, выглядела довольной и шумела громче обычного, обсуждая новые скважины и добычу новых веществ. Работа уже началась на всех участках, везде прошли первые циклы закачки, кто-то из ремонтников успел побывать на установках и посмотреть на добытое. Уже зашёл спор о том, какое вещество начнут добывать следующим, и Иджес тут же в него ввязался. Гедимин отмалчивался, недовольно щурясь, если кто-то обращался к нему.
— Нужен экипаж, — тихо сказал он Иджесу, когда все сарматы забрались в готовый к отправке фургон. — Нас слишком мало.
Иджес мигнул.
— Ты о корабле? Но реактор ещё не готов, и рубка тоже.
— Это будет, — отмахнулся ремонтник. — Если нужна помощь с рубкой — скажи.
— Занимайся ураном, — мотнул головой Иджес. — Там тебя никто не заменит. Думаешь, нас мало? В глайдер еле влезаем.
— Нужно больше, — Гедимин загнул все пальцы и начал их разгибать. — Капитан, штурман и стрелок. Один сармат на реактор, по двое на турбину и генератор. Двое в трюмы. Минимум десять. Нас восемь… вместе с Маккензи. А его пристроить некуда. Остаётся семь. Не взлетим.
— Маккензи в трюме отлично посидит, — фыркнул Иджес. — Главное — не выпускать. Кого ещё предлагаешь? Сестёр Хепри?
— Их, Мику и Вигдис. Займут посты у турбогенератора, — кивнул Гедимин. — Этот экипаж уже на что-то похож.
Иджес широко ухмыльнулся.
— Линкена ты никогда не уговоришь, — он покачал головой. — Даже и не суйся к нему. Он одну Лилит еле вытерпел. Тебя тогда чуть не грохнули, а?
— Линкен вполне вменяем, — недовольно сощурился Гедимин. — Должен понимать разумные доводы. Я поговорю с ним, а ты не вмешивайся. Нам очень нужны механики.
…Ответа из Лос-Аламоса не было. На всякий случай Гедимин заглянул в обычную почту, но нашёл там только недлинное письмо от Крониона. «Я бы не отказался от космической экспедиции,» — застенчиво признавался мутант. «Жаль, что ещё пятьдесят лет нас никто в космос не выпустит — если только ваш новый президент не настоит на изменении в законе да Косты. И то его могут не послушать. Хотя северяне, как мне кажется, возражать не станут. Те, с кем я говорил, думают, что надо было дать нам любую планету на выбор и не трогать нас — а мы бы терраформировали хоть Плутон, хоть Седну…»
«Новый президент?» — изумлённо мигнул Гедимин; от неожиданности он закрыл письмо, не дочитав. «Давно? Что ещё я пропустил?»
Отложив и почту, и открытую вкладку с подборкой статей по исследованию гравитации (информационные базы Лос-Аламоса были очень обширны, и Гедимин очень жалел о тех статьях и монографиях, до которых так и не добрался и, возможно, уже не успеет), он вышел на новостной сайт и облегчённо вздохнул. Да Коста всё ещё был президентом Атлантиса, но через семь дней его срок истекал. «Предвыборная гонка? А, помню. Учил,» — довольно кивнул себе Гедимин, вспомнив некоторую информацию о политической жизни Атлантиса. «Значит, адмирал да Коста больше не станет президентом. А никого из этих людей я не знаю. Интересно, что они собираются делать с нами…»
В новостях Атлантиса о сарматах не говорилось ничего. Гедимин прочёл несколько фраз из выступления одного из политиков, тяжело вздохнул и закрыл сайт. «Кажется, это не о нас. Впрочем, я не уверен. Интересно, он сам понимает, что говорит?»
— Это противоречит Конституции! — раздалось за спиной. Голос принадлежал Кенену, но обычно Кенен не говорил так громко и возбуждённо. Гедимин развернулся и увидел учётчика в окружении десятка сарматов.
— Если мы признаны не рабами и не машинами, а гражданами Атлантиса, они не имеют права не допускать нас к выборам, — продолжал Кенен, размахивая смартом. — Они, как обычно, не учитывают наше мнение, и это возмутительно! Я собираюсь отправить петицию. Для начала — Антуану Моранси, а там — как пойдёт. Люди могут забыть о нас, но можно же им напомнить! Кто подпишет петицию? Кто не согласен быть механизмом, забытым посреди канадского леса?