— Вот что я и говорил, — сказал он, выворачивая сармату плечо. — И проку от твоего роста и мышц? Одна видимость. Будь я повстанцем, ты уже лежал бы с распоротым горлом.
«Левая рука,» — слабость отпустила, и Гедимин наконец собрался с мыслями и, притворно обмякнув, планировал дальнейшие действия. «Рывок и переворот…»
Он дёрнулся всем телом, отталкиваясь от пола и проворачиваясь вокруг оси. Левая рука, высвобожденная из захвата, коснулась стены, и сармат вскочил на ноги. Линкен уже стоял, радостно ухмыляясь, с трубой в руке. Её конец, обмотанный ветошью, летел Гедимину в грудь.
«Видимость?» — перехватив оружие, сармат пролетел немного вместе с ним — и, резко выпрямившись, продолжил удар — теперь занятый конец трубы летел в противоположную сторону, а с ним — потерявший равновесие Линкен. Гедимин добавил им ускорения и шагнул следом.
— Heta! — ухмыляющийся взрывник ловко пригнулся, коснувшись ладонью земли. Это был знак к прекращению поединка, и Гедимин остановился.
— Другое дело, — сказал Линкен, потирая локоть. — Но мог бы и раньше проснуться. Повстанец ждать бы не стал. Ну что, ещё раз?
— Хватит, — Гедимин выпрямился и осторожно ощупал живот и ушибленный бок. Кости как будто были целы, но брюшные мышцы болели, и правое подреберье ощущалось очень неприятно.
— К медику? — Линкен уже не улыбался. — Внутри болит?
— Пока снаружи, — пожал плечами сармат. — Теперь моя очередь. Что находится в этой бочке, и как оно устроено?
Взрывника передёрнуло. Гедимин ухмыльнулся.
— Да ну тебя… — проворчал Линкен, хотел что-то добавить, но насторожился и развернулся к закрытой двери цеха. — Ты слышал?
Из-за сомкнутых створок доносился частый писк. Смарт, оставленный у стены, задрожал и испустил громкий гудок.
— Дневные вернулись, — сказал Гедимин, подобрав устройство. — Хватит игр. Ищи свою взрывчатку, а я пойду встречу их.
… - Так возникает этот интересный эффект, — Гедимин замолчал, прикрыл светящуюся ёмкость крышкой и обвёл взглядом небольшую группу сарматов, собравшуюся у выхода. — Всё понятно? Нужны разъяснения?
Сарматы переглянулись. Те, кто стоял ближе к двери, осторожно выбирались наружу. Тот, на кого упал взгляд Гедимина, растерянно хмыкнул.
— Да, сложный процесс… А тебе не опасно так близко стоять?
Сармат качнул головой и еле удержался от раздражённого вздоха.
— Не опасно. Идите есть. Если кто-то здесь ещё не был, скажите, что можно зайти.
Линкен, незаметно подошедший сзади, выразительно фыркнул.
— Атомщик, ты всё пропустил. Они все успели зайти сюда, пока ты мучал тех, кто не увернулся. И они не останутся с тобой и стержнями наедине — ни за собственный крейсер!
Гедимин развернулся к нему и смерил взрывника тяжёлым взглядом. За его спиной с глухим стуком сомкнулись створки ворот — похоже, больше никто не хотел смотреть на урановые стержни.
— Ну ты-то остался. Повторить? — сармат недобро сощурился. Линкен ухмыльнулся и сделал шаг назад, прикрываясь руками.
— Heta! Только не про распады и электроны. И про реактор не надо. Я только и понял, что там не уран светится. А что — всё равно не запомню.
Гедимин вздохнул и резким движением откинул крышку бочки. Вид черенковского свечения и длинных твэлов, погружённых в воду, настраивал его на благодушный лад. Он снова покосился на веселящегося Линкена — уже без желания взять его за шиворот и вдолбить представления о строении атома так, чтобы они навсегда впечатались в мозг.
— Когда уже вернётся Константин? Позову Бьорка, он тебя зафиксирует, а я продолжу объяснения, — мечтательно сощурился инженер.
— Атомщик, тобой только повстанцев пытать, — покачал головой Линкен, заглядывая в бочку с другой стороны. — А долго оно так будет светиться?
Гедимин хотел ответить, но грохот и лязг за воротами, в кассетном цехе, заставили его развернуться к двери.
— Стоять! — донеслось снаружи. Затрещали разряды станнеров. Гедимин, стиснув зубы, выдернул из бочки твэл и шагнул к открывающимся дверям. Он успел занять место в узком коридоре — раздвижные створки уже трещали под ударами и через две секунды распахнулись. Краем глаза сармат увидел, как Линкен отступает к стене и быстро забирается вверх по лестнице; в коридоре уже стояли патрульные со вскинутыми станнерами, и Гедимин, забыв об удравшем взрывнике, двинулся вперёд и взмахнул твэлом.
— Назад!
Кто-то из вломившихся успел выстрелить; разряд прошёл у локтя Гедимина, оставив на коже онемевшее пятно. Второй стрелок выронил станнер и шарахнулся назад, хватаясь за руку, — удар четырёхметровым твэлом был слабее, чем рассчитывал ремонтник, но вполне удачно достиг цели. Патрульные попятились. Урановый стержень раскачивался перед ними, выписывая плавные восьмёрки от пола до потолка. Держать его в руке было приятно, смотреть на озадаченные и испуганные лица чужаков — приятно вдвойне.
— А ну стой, слизь! — опомнился командир отряда, и отступившие было патрульные снова схватились за станнеры. — Оружие на пол, лицом к стене!
— Это урановый стержень, — Гедимин сузил глаза и сделал маленький шаг вперёд. Твэл качнулся в воздухе перед носом патрульного, и тот еле успел отдёрнуть станнер.
— Давай, стреляй, — сказал ремонтник. — Заденешь — рванёт.
Патрульных было много; в коридор поместились не все, из-за их спин выглядывали другие, и у каждого был станнер. В узком проёме все промахнуться не могли, кто-то должен был попасть. Гедимин сделал ещё полшага вперёд, вычертив свободным концом твэла зигзаг. Ближайший патрульный схватился за скулу. Чей-то станнер отлетел к стене и с дребезжанием упал на пол.
— Огонь! — крикнул командир.
«Глупо,» — успел подумать Гедимин, пригибаясь к полу и пропуская над собой первые разряды. Один из них зацепил плечо, и сармат, уже не пытаясь удержать твэл в дрожащей руке, швырнул его в патрульных и шарахнулся к стене. Прыгнуть вперёд он не успел — над головой что-то взорвалось с оглушительным грохотом и фонтанами искр во все стороны. Гедимин услышал испуганные крики.
— Назад! Уходим, живо, живо! — орал кто-то из патрульных, и его голос быстро удалялся. Услышав, как лязгнула закрывшаяся дверь, Гедимин выпрямился и изумлённо мигнул — в коридоре не осталось ни одного патрульного. В цеху что-то громыхнуло — второй взрыв был более раскатистым и вызвал ещё больше испуганных воплей.
— Диверсия! Взять их! — закричал кто-то. Снова послышался треск станнерных разрядов. Гедимин подобрал твэл и, пошатываясь, вышел в цех. Разглядеть, что происходит, он не успел, — послышался гневный рёв, звуки ударов, визгливый скрежет входных ворот — кто-то раздирал их, не дожидаясь, пока сработает открывающий механизм, — и удаляющийся топот, перемежаемый приглушёнными угрозами.
«Уран и торий…» — Гедимин, прислонившись к стене, криво ухмыльнулся и посмотрел на твэл, сжатый в руке. «Кто пустил сюда этих идиотов? Надо проверить, нет ли раненых…»
— Атомщик? Живой? — Линкен, свалившийся откуда-то сверху, взял его за плечи и крепко встряхнул. — Как ты их! Были бы макаками — точно обделались бы!
— Я? — Гедимин удивлённо мигнул и оглядел цех пристальным настороженным взглядом; все механизмы продолжали работать, и никаких следов аварии не было видно. — Что взорвалось?
— Петарды, — Линкен похлопал себя по оттопыренным карманам. — Запустил пару, не дожидаясь вечера.
— Эй, у стены! Все целы? — из-за конвейерной ленты вышел Константин. Бьорк шёл за ним, потирая руки и широко ухмыляясь.
— Атомщика зацепило, — ответил Линкен. — Ты всё пропустил. Он гонял отряд патрульных урановым стержнем. Видел, как удирали?
Константин хмыкнул и посмотрел на твэл в руках Гедимина.
— Стержень цел?
Ремонтник вздрогнул и медленно провернул твэл в пальцах, пристально глядя на оболочку. Теперь он видел небольшие вмятины, оставшиеся у дальнего конца — видимо, от столкновения с рукоятью станнера и чирканья по стене.
— Hasu! — выдохнул сармат, прижимая к груди кулак. Линкен вырвал стержень из его пальцев и испуганно заглянул Гедимину в глаза.
— Эй, атомщик! Ты чего?! Перестань! Это пойдёт в брак, только и всего. Мы и так перевыполняем все планы по качеству. Я сейчас пошлю отчёт…
Константин обхватил Гедимина за плечи и мягко оттащил в сторону, пропуская в коридор Линкена с «бракованным» твэлом.
— Спокойно, сармат. Любой может перестараться. Не надо ничего чинить. Ты ставил опыты с черенковским свечением? Покажешь?..
…Гедимин (почти уже успокоившийся) сидел на крыше барака, глядя в сверкающее небо. Петарды Линкена взрывались не сразу, оставляя за собой широкий огненный след. Белые и жёлтые шары расплывались на полгоризонта, прежде чем рассыпаться. Сармат смотрел на вспышки, доедал горчичный пирог и рассеянно перебирал в пальцах урановые таблетки. Их следовало вернуть на завод, и Гедимин сам не помнил, как они у него оказались, но слезать с крыши ему не хотелось. «Потом верну,» — решил он.
— Бабуинов не видно, — доложил Иджес, свесившись на секунду с крыши. — Ни у барака, ни у завода, ни на дороге.
— Пусть валят на орбиту Седны, — буркнула Лилит, привалившись к боку Гедимина. — О чём думаешь, атомщик? Сегодня был твой день.
— Неплохой обычай, — сказал Константин, допивая остатки глинтвейна. — И всё прошло довольно гладко, не считая вторжения на завод. В следующем году надо будет повторить.
Сарматы переглянулись.
— Только надо кое-что подправить, — сказал Линкен. — Дать Гедимину твэл и заклеить рот.
Ремонтник недовольно покосился на него, но вставать ему было лень, и к тому же Лилит пристроила голову на грудь…
— Завтра спрошу о применении твэлов, — пообещал он. — Бьорк тебя зафиксирует, а я задам пару вопросов.
Над крышей взлетели ещё три петарды. В их свете далеко на юге проступили очертания градирен и длинного главного корпуса. Станция ждала.
Два светодиода