— Что нужно делать? — спросил он, отдав Хольгеру оба прибора. Химик слегка смутился.
— Ничего сложного, даже печь не понадобится. Я сделаю несколько составов, часть будет стоять на горелках, часть — смешиваться с газообразными веществами, и ещё одно пойдёт под глубокое охлаждение. За горелками проследит Амос, но всё сразу — слишком много для него. Было бы неплохо, если бы ты помог с жидким азотом… и с аэраторами. Нужно добиться равномерности для всех процессов…
Гедимин кивнул.
— Ладно. Добавлять реагенты будешь сам.
Хольгер покачал головой.
— Я буду занят. Амос добавит, я оставлю ему все инструкции.
— А ты куда? — удивился ремонтник.
— Есть одна идея, — Хольгер покосился на Константина и понизил голос. — Тебе никогда не приходило в голову облучить… сольвент?
Гедимин озадаченно хмыкнул.
— Нет. Где ты его взял?
— Старые связи, — едва заметно усмехнулся химик. — Не бойся, он неактивированный. Я недавно добавил его в список объектов. Нелепая идея, но… хочу посмотреть, что будет.
— Осторожнее там, — дежурно напомнил Гедимин. — Сам знаешь, что это за слизь.
Хольгер покивал и погладил пальцем генератор защитного поля. Это была стандартная «Ирида» — за опытами с фрилом химик пока не нашёл времени переделать устройство под омикрон-лучи.
— Я покажу тебе, если получится что-нибудь интересное, — пообещал он.
…Наблюдение за химической реакцией требовало слишком большого терпения, и Гедимин через пятнадцать минут решил, что лаборанты справятся без него. Дав необходимые разъяснения Айрону, он уступил ему место за столом Хольгера, а сам поднялся на ноги и прошёлся по комнате, — от долгой неподвижности затекли мышцы. Всё оборудование — от холодильного агрегата на жидком азоте до последнего температурного датчика — работало исправно, Амос не путался в инструкциях, Айрон обычно хорошо справлялся с несложными заданиями, — Гедимин мог ненадолго отвлечься.
Защитный экран, установленный в пустом углу лаборатории, посветлел и лопнул, выпустив наружу озадаченного Хольгера. Химик посмотрел на Гедимина, бросил взгляд на стол, увидел поблизости двоих лаборантов и облегчённо вздохнул.
— Всё работает, — сказал ремонтник.
— Я не сомневался, — усмехнулся Хольгер. — Хочешь посмотреть, что вышло?
…Ярко-красная слизь растеклась по дну колбы. Химик осторожно встряхнул её по кругу — жидкость вяло колыхнулась и снова замерла.
— Непохоже, чтобы она активировалась, — сказал он, всыпав в колбу ещё немного чёрного порошка и поднеся её к горелке. Слизь колыхнулась от перемещения, но инородные крупинки так и остались плавать на поверхности, не проявляя никаких признаков растворения.
— Никакой реакции, — кивнул Гедимин, с недоумением глядя на красную жижу. Стенки колбы, по которым она недавно протекла, едва заметно порозовели, — кажется, вещество было сильным красителем.
— Кинь туда натрия, — посоветовал сармат. — Что-нибудь точно будет.
Хольгер хмыкнул.
— Бессмысленно, атомщик. Или реакция есть, или её нет. Что ж, попробую кислотой…
Он убрал колбу с горелки и оставил на штативе, а сам потянулся за раствором соляной кислоты.
— Осторожней, — буркнул Гедимин, отходя от стола на шаг.
— Ничего, снизу щёлочь, — Хольгер капнул немного кислоты в красный сольвент и сам отстранился, держа колбу на вытянутой руке над фильтром, засыпанным угольной крошкой. На поверхности слизи выступило немного пены; пошипев, она исчезла. Гедимин растерянно мигнул — секунда шла за секундой, а колба по-прежнему была цела, и никаких новых отверстий в ней не появлялось.
— Странно, — он пожал плечами. — Видимо, от облучения он только портится.
— Придётся выкинуть, — Хольгер с сожалением посмотрел на содержимое колбы и отставил её в сторону, но, подумав, закрепил на штативе с подставленной под него чашкой щелочного раствора.
— На всякий случай, — пробормотал он, оглянувшись на Гедимина. Тот задумчиво сощурился.
— Попробуй вылить на уголь, — посоветовал он. — Может, активировалось.
— Сомневаюсь я в этом… — Хольгер, пожав плечами, взял колбу и встряхнул, отделяя каплю слизи от основной массы. Упав на угольную крошку, она растеклась тонкой лужей, но шипения Гедимин не услышал. Красная жидкость лежала поверх порошка, и больше не происходило ничего.
— Показать бы это Майклу, — задумчиво сказал сармат. — Интересно, у радиохимиков Лос-Аламоса был такой эксперимент?
— Радиохимикам Лос-Аламоса несвойственно совать под излучение всё, что попалось под руку, — фыркнул за его плечом Константин. — Брось это в опасные отходы.
Хольгер покосился на него, но ничего не ответил.
— У них может не быть доступа к сольвенту, — сказал он, обращаясь к Гедимину. — А вообще… Хорошо будет, если ты напишешь об этом Конару. Мы сидим в своей дыре и не видим ничего вокруг — а было бы очень полезно выйти на связь с Кейзи или Йонице. Может быть, они давно пронаблюдали это явление, описали его и выяснили причину…
— Спрошу у Герберта, — отозвался Гедимин. — Может, выведет на Йонице. Или Кейзи. Я из химиков знал только Майкла…
Он надеялся, что по его лицу ничего не видно, но, похоже, глаза всё-таки потемнели, — Хольгер, слегка помрачнев, положил руку ему на плечо и сжал пальцы.
— Мне тоже его не хватает. Я оставлю сольвент в защитном поле. Возможно, с утра что-нибудь придёт в голову. Сюда бы хороший микроскоп…
«К сожалению, общение с учёными Северного Союза по-прежнему затруднено. Тут многие бы дорого дали за встречу или возможность переписки с Йонице. Что касается наших радиохимиков — я осторожно расспросил их, но могу сказать только одно: вы первые, кто провёл такой эксперимент, и что делать с результатом, вам никто не подскажет. Если облучённый сольвент не начал фонить, значит, заражения не произошло; окрашивание, скорее всего, объясняется ионизацией. Но почему окисленный сольвент не активировался прямо под лучом… Было бы интересно посмотреть, что показывают анализаторы — оба, и новый, и старый.»
Гедимин, дочитав фразу, досадливо сощурился и полез в ящик с инструментами. С тех пор, как ему удалось заставить работать сигма-сканер, старый анализатор лежал без применения. «Верно же,» — Гедимин едва удержался, чтобы не обругать себя за тупость. «Новая база неполна. Сканер мог пропустить какие-то редкие связи. Надо перепроверить…»
— Уран и торий! — донеслось из-за матовой стены защитного поля. Она не закрывала угол, отведённый для опытов, сверху; только это и позволяло звукам проходить. Гедимин по привычке попытался облокотиться на экран, но поле оттолкнуло его, и он привстал на пальцах, заглядывая внутрь.
— Что там?
— Кого-то обрызгало сольвентом, — буркнул Константин, ненадолго отвлекаясь от чертежей на экране телекомпа. — Когда вы научитесь соблюдать технику безопасности?!
Экран посветлел и схлопнулся. Наружу выглянул ухмыляющийся Хольгер. Показав спине Константина обидный жест, он поманил Гедимина к себе.
— Кажется, я понял, что оно делает. Бери дозиметр.
Он кивнул на большую кювету, на дно которой был насыпан полусантиметровый слой разнородной крошки и пыли. Кювета была частично прикрыта стеклянной крышкой. Содержимое показалось Гедимину знакомым; посмотрев в сторону, он увидел свинцовый коробок со знаком радиационной опасности.
— «Хвосты», — пояснил Хольгер вполголоса. — Прихватил для опытов.
Его слова звучали приглушённо и не вполне внятно из-за двойных фильтров в респираторе. Гедимин, настороженно щурясь, потянулся к своей маске, — вдыхание содержимого хвостохранилищ ещё никому не шло на пользу.
— Теперь смотри, — Хольгер, поднеся дозиметр к кювете и подержав его полминуты, показал экран Гедимину и выплеснул в ёмкость красный сольвент. Жидкость, против ожидания, не осталась лежать на месте, медленно просачиваясь сквозь слой пыли, — она зашевелилась и потекла во все стороны, обволакивая содержимое кюветы. Гедимин удивлённо мигнул.
— Активировалось? Что ты с ним сделал?
— Ничего. В этом, похоже, и смысл, — весело сощурился Хольгер. — Это вещество уже… активно. Только мы не поняли, для чего.
Покрыв слой радиоактивной пыли сверху, сольвент остановился. Он едва заметно колыхался, и Гедимину, когда он посмотрел на кювету сбоку, показалось, что слизь разбухает. Он приложил к стенке ёмкости мерный стержень от ремонтной перчатки, — зрение его не подвело, сольвент действительно приподнимался — почти на полмиллиметра за пять минут.
— Надо полчаса выждать, — Хольгер отложил кювету. — Конар ответил что-нибудь?
— В Лос-Аламосе такой опыт не ставили, — отозвался Гедимин. — Мы первые. Значит, ты — изобретатель вот этой… красной жижи. Как ты её назовёшь?
Химик озадаченно хмыкнул.
— Вот об этом я ещё не думал. Выходит, я — сармат-изобретатель? Снова? Необычное ощущение.
…Красная слизь уже не колыхалась, когда Хольгер поддел её и сбросил в пустую кювету. Слой сольвента распух вдвое, уплотнился и покрылся твёрдой блестящей коркой. Гедимин хотел потрогать её, но химик перехватил его руку и кивнул на дозиметр.
— Проверяй.
Пожав плечами, Гедимин поднёс «щупы» к порошку, оставшемуся в первой кювете. Через минуту он озадаченно мигнул и щёлкнул ногтем по корпусу дозиметра. Прибор не показывал ничего сверх обычного лабораторного фона, и стрелка под круглым стеклом замерла, указывая в сторону от кюветы. Сармат снова заглянул в ёмкость, — проба, взятая из хвостохранилища, выглядела так же, как раньше, только слегка покраснела сверху, как и стеклянные стенки. «Ещё один неисправный прибор,» — Гедимин досадливо сощурился и прикоснулся к генератору защитного поля. Полупрозрачная плёнка растянулась над кюветой, но никакие блики и пятна на ней не проступили.
— Полная дезактивация, — медленно проговорил Хольгер. — На порошкообразном веществе… Я такого ещё не видел.
Отобрав у озадаченного Гедимина кювету с «хвостами», он поставил перед ним вторую, с неподвижной затвердевшей лепёшкой красной жижи. Стрелка-указатель на дозиметре качнулась и снова замерла, указывая на ёмкость, на экране замигали цифры, — здесь фон был превышен, и ощутимо.