— Я спрошу Герберта, можно ли на него выйти, — пообещал Гедимин. — Меня не пустят — я уже под присмотром. А тебя — возможно.
Пятнадцать минут спустя он вышел на крыльцо и сощурился на светлое небо. Солнце лежало за тучами, но рассвет уже наступил, и Гедимин медленно привыкал к яркому естественному освещению.
— Иди-иди! — крикнул ему медик, выглянувший из приёмного покоя. — На станции тебя ждут. Там всех обнимешь. А меня мять нечего. Мне этими руками ещё работать!
Гедимин виновато хмыкнул и спустился на утоптанный снег. Роботы-уборщики не успели очистить тротуары — видимо, недавно был снегопад — и только сбрызнули их реагентами, медленно превращающими наст в жидкость. Попутный глайдер до Грузового аэродрома поймать удалось быстро, дальше сармат шёл пешком до самых ворот «Полярной Звезды».
… - Атомщика выписали! — крикнул лаборант Амос в приоткрывшуюся дверь «чистой» лаборатории.
— Хорошо, что не говоришь «вылечили», — буркнул из-за двери Константин. — Я бы не поверил.
Он не вышел навстречу — ждал, пока Гедимин не снял с себя лаборантов и не вошёл в лабораторию сам. Иджес шёл рядом с ним, разглядывая и чуть ли не ощупывая рубцы на его лице.
— Как ты с этой дрянью работаешь?! — скривился механик, махнув рукой в сторону хранилища. — Хольгер говорит, у тебя кожа лопалась. Меня немного прижгло, и то я больше туда не полезу.
— А ему нравится, — угрюмо сказал Константин, глядя на Гедимина. — Так? Давно бы сказал. Нагреть кусок железа не так уж трудно. С радостью засуну его тебе куда угодно, если тебе снова захочется насладиться ожогами.
Ремонтник озадаченно посмотрел на него — ход мыслей командира не всегда был ему понятен — но тут же отвлёкся на ежедневник, лежащий на верстаке. Все инструменты и вещи Гедимина снова прошли дезактивацию, и как Хольгер ни пытался отмыть красноватый въевшийся налёт, их цвет изменился необратимо. Сармат быстро проверил их работоспособность, привычным движением вскрыл и вычистил изнутри пострадавшие механизмы, прикрепил их к комбинезону и потянулся к закрытым ящикам. Запас трубок и линз у него был; оставалось взять ещё четыре грамма ирренция…
— У нас остались запасные сигма-сканеры? — спросил он у Хольгера. Тот открыл рот, но ответить не успел — Константин перебил его.
— Традиционный вопрос к атомщику: чем это ты снова занят?
Могло бы показаться, что он шутит, но его глаза сузились и опасно потемнели. Гедимин мигнул.
— Ты знаешь, что именно там взорвалось? — спросил он. — Я — нет. Надо выяснить.
Константин тяжело вздохнул.
— Ты не будешь ничего выяснять в пределах этого здания. Кажется, мне снова придётся за тобой следить. Я думал, хотя бы лучевые ожоги научат тебя осторожности, но ты не успокоишься, пока не дойдёт до ядерного взрыва.
Линкен, до того сидевший за столом Хольгера и угрюмо косившийся на Гедимина, оживился и развернулся к сарматам.
— Эй, атомщик! Ты опять взрываешь что-то без меня? Мы что, ссорились? Я чем-то тебя обидел?
Гедимин хотел сказать, что ничего не собирается взрывать, но посмотрел сармату в глаза и осёкся.
— Ладно. Дальше будем взрывать с тобой.
Линкен, вздрогнув от неожиданности, растерянно мигнул и поднялся с места. Константин шагнул вперёд, глядя то на одного сармата, то на другого.
— Что ты этим хотел сказать?
— Не мешай работать, — Гедимин недобро сощурился. — Твоему зданию ничего не угрожает. Линкен, на твоём полигоне остались участки ровной земли? Думаю, опыты следует проводить там. Пока я не пойму, что взрывается, переносить их в закрытые помещения — опасно.
Взрывник широко ухмыльнулся и обхватил его за плечи. Он сжал сармата крепко, пальцы вцепились в тело, как крючья, но Гедимин вытерпел «ласку» молча.
— Переехать на полигон Лиска? Хорошая мысль, — сказал Хольгер. — Там достаточно места, чтобы не стоять вплотную к излучателям и взрывающимся предметам. Гедимин, у меня остался ещё один сканер, — можешь брать его, когда захочешь, но постарайся не взорвать.
— Я сделаю тебе новый, — пообещал сармат. — Линкен, смотри на схему. Нужен будет очищенный от органики участок с такими параметрами…
…Вечернее купание подо льдом Атабаски затянулось до полуночи, — Гедимину не хотелось уходить с озера, даже тогда, когда порывистый холодный ветер обжёг кожу до синевы. Когда сармат добрался до своей комнаты, синий оттенок почти сошёл под горячим душем, — но серые пятна и полосы было не так легко стереть.
На еле слышный звук открывающейся двери в коридор выглянула Лилит, увидела сармата, несущего комбинезон под мышкой, скользнула по нему задумчивым взглядом и хмыкнула.
— Новые шрамы? А ты неплохо держишься — для умирающего от лучевой болезни.
— У меня нет лучевой болезни, — отозвался Гедимин. — Есть несколько заживших ожогов.
— Можешь не стараться, — отмахнулась Лилит. — Медики на твоём примере чуть ли не обучение устраивали — «облучение и его последствия». Что ты там взорвал, в своём научном центре? Ядерную бомбу?
— Я не знаю, что это было, — Гедимин снова вспомнил уничтоженную карту памяти и досадливо сощурился. — Постараюсь выяснить. Ты ещё не хочешь к нам перебраться? Там интересно.
— Да уж по тебе видно! — фыркнула сарматка. — Спасибо, я едва ли переживу ядерный взрыв. Дашь потрогать шрамы? Я видела на Ио лучевой загар, и видела, как у сармата вытекли глаза из-за облучения. Но таких ожогов не было ни у кого на Ио. Даже те, кто работал с РИТЭГами, обходились меньшей кровью.
Гедимину давно не было больно, когда кто-то трогал рубцы на месте ожогов, — кожа там стала толще, чем была, и заметно огрубела.
— Герберт думает, что мне не стоит продолжать опыты, — сказал он, выбравшись из своих мыслей, через несколько минут, и Лилит вздрогнула от неожиданности и отодвинулась от него.
— Я думаю, атомщик, тебе надо вылезти из реактора! — фыркнула она. — Хотя бы к ночи. Ты чувствуешь хоть что-то, кроме желания продолжать опыты?
Гедимин посмотрел, где лежит её ладонь, и озадаченно мигнул. Раньше — даже после снижения уровня гормонов в крови — от подобных прикосновений он ощущал знакомое нарастающее напряжение, сползающее от солнечного сплетения к паху, но сейчас — ничего, кроме слабого тепла под рёбрами.
— Видимо, чувствительность снизилась из-за ожогов, — неуверенно сказал он. — Или из-за того, что мне запускали выделительную систему.
Лилит передёрнуло, и она убрала руку.
— Да уж, после такого не до веселья. Хотя бы ничего не болит?.. Иди спать, атомщик. Я посижу тут. Не знаю, что с твоей чувствительностью, но трогать тебя приятно.
Глава 64
— Это всё? — Линкен посмотрел на небольшой, но увесистый свёрток в руках Гедимина и недоверчиво хмыкнул. — Две палки на креплениях, — и так бабахает?
Ремонтник сердито покосился на него и спрятал свёрток за пазухой. Излучатели были хорошо экранированы, — даже поднесённый к ним счётчик Конара молчал, хотя Гедимин долго держал его над контейнерами с ирренцием.
Остальные сарматы не участвовали в сборах и вроде бы занимались своими делами, но всякий раз, когда ремонтник случайно на них оглядывался, все смотрели на него, — от Константина до Амоса и Альваро, и даже Аккорсо, на минуту оставив плутониевый реактор, заглянул в лабораторию и несколько секунд разглядывал Гедимина и его вещи.
— Осторожнее там, — тихо сказал Иджес, когда ремонтник пошёл к выходу.
— Если через час от вас не будет сигнала, ждите в гости медиков, — пообещал Константин.
Была пятница, — пятый день шёл с тех пор, как Линкен в последний раз что-то взорвал на своём полигоне, и снег успел прикрыть все воронки так, что свежие было не отличить от старых. Над площадкой, расчищенной Линкеном, ещё держался купол защитного поля, — только поэтому за ночь её не занесло. Гедимин убрал поле, поводил сканером по выгоревшей земле и довольно хмыкнул.
— Годится.
Опоры и крепления для излучателей он взял с собой, чтобы не пришлось загрязнять место эксперимента непроверенной и легковоспламеняющейся органикой.
— Высоко задираешь, — проворчал за его плечом Линкен, наблюдая за тем, как Гедимин выбирает точку схождения лучей. Он направлял сопла вверх под всё более острым углом, пока центр предполагаемого взрыва не отодвинулся от поверхности земли на полсотни метров.
— Сканер дотянется, — отозвался Гедимин, поднимая прибор к небу и выверяя состав воздуха. Ничего, кроме обычной атмосферы, — ни полония, ни кюрия…
Линкен, сердито ворча, отошёл к поваленным деревьям, сел на одно из них и сидел там, держа руки в карманах, пока ремонтник огораживал место эксперимента защитным полем. Отдельное укрытие он выстроил для себя и взрывника. В щитах над ним было небольшое отверстие — достаточное для «щупов» сканера, но вот руку туда просунуть уже не удалось бы. Но для излучения оно было более чем широким, и сармат тщательно закутался от пальцев до плеча.
— И что, будем тут сидеть? — Линкен попинал защитный экран и недовольно сощурился. — А мощная волна должна быть от такого взрыва…
— Или сиди тихо, или возвращайся на станцию, — отозвался Гедимин, ещё раз направляя сканер на будущую точку схождения пучков. Он слегка волновался, — меры предосторожности, принятые им, вроде были достаточными… но что можно было сказать наверняка, не зная ничего о параметрах взрыва?
— Начнём? — Линкен сунул Гедимину пульт управления. На нём была всего одна кнопка — большая и красная.
— Нажимай, — ответил сармат, поднимая сканер. — У меня прибор.
— Atta» an! — криво ухмыльнулся взрывник, вдавливая кнопку в пульт.
В сероватом свете неба, прикрытого тучами, два зелёных пучка показались Гедимину ослепительно яркими. Они ушли вверх, медленно сближаясь, — сармат почти видел, как они наклоняются друг к другу, — и через ничтожную долю секунды пересеклись. Земля мягко дрогнула, привстала на дыбы и осела, и Гедимин увидел, как защитные поля вздуваются и сминаются, как фольга в ладони. Защитные экраны таяли один за другим, и когда между сарматом и идущей к нему воздушной волной оставались считанные метры, он упал на колени и прикрыл голову левой рукой. Правая по-прежнему сжимала сканер, и его «щупы» были направлены на точку схождения.