Вместе с распространением популярности основанной Кобо-дайси школы росла и слава ее местного покровителя Инари. Укреплению связи между верой в этого ками и учением эзотерического буддизма способствовало и то, что одно из почитаемых в школе Сингон божеств индийского происхождения по имени Дакини изображалось передвигающимся по небу на лисе. Лиса же издавна считалась в Японии образным воплощением «ками полей» или же его посланником (цукаи). Выходящие на мышевание в поля лисы были предвестником прихода весны — «божество гор», спускаясь в долины, становился «божеством полей». Так что в учении Сингон произошло своего рода слияние образа Дакини с Инари.
Однако настоящая слава к Инари пришла гораздо позже, когда в конце средневековья с развитием кустарной промышленности и торговли возросла и известность его как покровителя шелководства — одного из самых прибыльных занятий. К тому же считалось, что именно благодаря Инари клан Хата сумел добиться баснословного богатства. Рост популярности Инари как покровителя бизнеса был лавинообразным. Земледельческое божество приходит в город, а купцы и ремесленники чуть ли не наперегонки возводят в зависимости от толщины своего кошелька роскошные святилища или скромные часовенки. Их было настолько много, что в городе Эдо (нынешний Токио), ставшем с начала XVII в. фактической столицей Японии, появилась не очень почтительная присказка, в которой использовалась одинаковость звучания слов «рис на корню» (ину) и «собака» (ину). Острые на язык жители столицы говаривали, что «Инари развелось как собак нерезаных».
К этому времени сложился и обычай, определивший моментальную узнаваемость посвященных этому ками святилищ среди массы всех других. В качестве своеобразного подношения Инари в благодарность за покровительство в бизнесе к его святилищам стали пристраивать все новые и новые врата-тории, являющиеся неотъемлемой принадлежностью любого синтоистского святилища. В наиболее популярных храмах Инари, главным из которых по-прежнему остается все то же святилище на горе Фусими-Инари в Киото, откуда все и началось, эти окрашенные в ярко-алый цвет врата, состоящие из двух столбов и двух поперечин, образуют настоящие туннели, ведущие в их святая святых. По этим многочисленным тории, да еще паре каменных лис посланцев божества, стоящих перед входом, можно легко узнать владения Инари.
Ассоциация лис с Инари привела к тому, что это божество стали почитать не только как приносящее успех в занятиях сельским хозяйством и коммерцией, но и как покровительствующее плотским утехам. Дело в том, что в Японии получили широкое распространение пришедшие из Китая представления о лисах-оборотнях, имеющих привычку представать прекрасными соблазнительницами, сбивающими с пути истинного серьезных мужчин.
Кроме вышеперечисленных, к группе именных ками относится еще целый ряд божеств, которых я выделяю в отдельную категорию также по особенностям их происхождения, — это иностранные, «пришлые» ками, заимствованные из других традиций.
Те «иностранцы», что пришлись по душе японцам в связи с их «божественными достоинствами» — синтоку и способностью помогать страждущим, оказались как бы выхваченными из контекста учения, в каковом они изначально почитались, претерпевая при этом удивительные метаморфозы. Синтоистское сознание рассматривало их как ками, пусть пришлых, пусть новых, но все же ками, то есть синтоистских божеств, которых следует почитать и молить по тем же правилам, что и родных богов. Отбор этих ками проводился по одному весьма прагматичному принципу — насколько эффективна их помощь в беде, и если мольбы, вознесенные к тому или иному божеству, оказывались действенными, оно принималось народным сознанием в качестве своего, родного.
Мы уже говорили, что это не исключительная особенность синто, а типичное явление для многих, если не всех, политеистических религий. В многобожных системах, к которым относится и синтоизм, нет четкой границы между своим и чужим — какая разница, в конце концов, будет сто богов или сто один?! Поэтому японцы легко принимали в свой пантеон и даосских святых, и индусских дев, пришедших в Японию в качестве богов-охранителей Учения Будды. Да и сами будды и бодхисаттвы, не являясь, по существу, даже богами, стали почитаться в Японии в качестве своих родных ками.
Приведем пример с бодхисаттвой Дзидзо, который, однако, потребует краткого предварительного объяснения по поводу буддизма — второй главной религиозной традиции, распространенной в Японии и сохранившей в определенных сферах свою отличность от синто.
Особенность буддизма заключается в том, что объектом почитания в этом религиозном учении являются не боги, а люди, достигшие, как говорят буддисты, «просветления», то есть истинного знания о мире. Таких людей называют «просветленными», то есть буддами (это санскритское слово, кстати сказать, имеет тот же корень, что и русский глагол «будить»: будда — это в дословном переводе «пробужденный»). Став буддами, эти люди обретают сверхъестественные способности и полную свободу от мира, строго определяемого причинно-следственными связями. Но почитают их прежде всего за обретенную мудрость, а не за умение мгновенно передвигаться в пространстве или читать мысли на расстоянии, хотя в народном сознании порою именно эти качества выдвигаются на первый план, и будд начинают почитать как богов. Будд множество, так как, согласно буддийской космологии, миров, подобных нашему, во вселенной много, и в них тоже были, есть и будут люди, обретшие просветление. Да и на самой Земле исторический основатель буддизма по имени Сиддхартха Шакьямуни тоже отнюдь не первый и не последний. Вторыми по значению после будд объектами почитания в буддизме являются бодхисаттвы, или «стремящиеся к просветлению». Это существа, достигшие высших ступеней совершенства, стоящие на пороге того, чтобы стать буддами, но не становящиеся ими сознательно, чтобы не утратить связей с миром. Призвание бодхисаттвы — помогать всем остальным «непросветленным» и потому страдающим существам поскорее достичь «высшего знания» и обрести тем самым спасение.
Многих из этих самых бодхисаттв, обладающих специфическими «божественными достоинствами» (синтоку), стали почитать в Японии наравне со своими местными ками.
Среди них наибольшей популярностью пользуется, пожалуй, бодхисаттва Дзидзо (Сокровищница Земли, санскр. Кшитигарбха). Помимо храмов, храмиков и часовенок, его каменные изваяния во множестве и по сей день стоят у обочин дорог, чаще всего на перекрестках. Изображают его в виде монаха с посохом в одной руке и драгоценным камнем, символом высшей мудрости, — в другой. Поэтому если спрашиваешь в Японии дорогу, то в ответ нередко слышишь: «Вот дойдете до Дзидзо-сан, а там направо…»
Настоящее имя этого бодхисаттвы, индуса по происхождению, Кшитигарбха. Согласно буддийской традиции, Дзидзо-Кшитигарбха появился в этом мире после «ухода в нирвану» исторического будды Шакьямуни. Его главная миссия — спасать людей до прихода следующего будды Майтрейи, при этом считается, что он способен даже выручать грешников из ада. Очевидно, эти качества и стали главной причиной огромной популярности этого персонажа буддийского пантеона в Японии, и примерно с XII в. его культ становится неотъемлемой частью народных верований в Японии.
Дзидзо представляли стражем, стоящим на границе с потусторонним миром, спасающим души умерших от мук, но главное — верили, что он препятствует преждевременному уходу в небытие тех, кто еще не исчерпал положенную долю земных радостей. Недаром чаще всего его статуи располагались на перекрестках дорог, издавна почитавшихся в Японии (да и почти во всех странах тоже) местом мистическим, где явный мир пересекается с миром сокрытым, или возле колодцев — «проходов» в подземный мир. С этим поверьем связан и обычай почитать Дзидзо в качестве досодзин, то есть бога-охранителя селения от внешних напастей, изображения которого как раз и устанавливают на внешней границе поселений.
Однако наибольшую известность Дзидзо снискал как покровитель тех, чьи еще не обретшие равновесие и устойчивость души могут с легкостью покинуть земную оболочку. Так Дзидзо стал считаться прежде всего детским заступником, своего рода ками-покровителем детей. В благодарность за заботу 23 августа многие каменные статуи Дзидзо в районе Киото, Осака и Нара сначала тщательно омываются водой, а потом с большим удовольствием раскрашиваются детворой разведенным в воде цветным мелом.
Но если случилось непоправимое, Дзидзо позаботится о ребенке и в потустороннем мире. В знак благодарности и признательности на статую Дзидзо неутешные родители надевают нечто наподобие детского чепчика и фартучка ярко-красного цвета. Причем оплакивают и тех, кому вообще не суждено было появиться на свет. В таком случае во искупление грехов устанавливают миниатюрные статуи Дзидзо в особых храмах, таких как, например, Хасэ-дэра в Камакура. Считается, что в этом храме сейчас находится почти сто тысяч таких статуй, каждая немое свидетельство человеческой беды. Их заботливо одевают в детскую одежду, дарят игрушки, а некоторые даже защищают от непогоды миниатюрными зонтиками. Зрелище трогательное и печальное, но при этом надо упомянуть еще один аспект, побуждающий японцев к этому ритуалу. Считается, что душа неродившегося ребенка, если ее соответствующим образом не ублажить, будет навлекать несчастье на неудавшихся родителей.
Теперь же пришел черед познакомиться с, наверное, самыми популярными и распространенными из «импортных» ками божествами. Это уже неоднократно упоминавшиеся нами «семь богов счастья».