Синто — страница 60 из 67

Как утверждал сам Томокиё Ёсисанэ, благодаря божественному наитию ему открылась утраченная «Доска изначальных чисел» («Гэнсу:бан») (см. рисунок), а также производное от нее «Деревянное колесо божьих имен» («Канагигурума»).

51	6	69	46	1	64	53	8	71
60	42	24	55	37	19	62	44	26
15	78	33	10	73	28	17	80	35
52	7	70	50	5	68	48	3	66
61	43	25	59	41	23	57	39	21
16	79	34	14	77	32	12	75	30
47	2	65	54	9	72	49	4	67
56	38	20	63	45	27	58	40	22
11	74	29	18	81	36	13	76	31

^{«Доска изначальных чисел» («Гэнсу:бан»)}

В середине этой «Доски» находится число 41, обозначающее единство 4 главных состояний единого духа тама (см. 2-ю главу). В каждом углу и в середине каждого крайнего ряда — цифра, заканчивающаяся единицей и символизирующая принцип «Восемь углов мира — под одной крышей». Весь этот большой квадрат подразделяется на девять малых (структура, кстати, идентичная мандале Алмазного мира эзотерического буддизма), причем сумма цифр, расположенных по горизонтали, вертикали или диагонали в каждом из них, называемом «духовным миром» (рэйкай), будет одинаковой. Так, в первом «мире», расположенном вверху посередине (главная цифра 1), она будет равна 111, во втором (внизу слева, главное число 11) — 114, в третьем (посередине справа, главное число 21) — 117, и так далее по нарастающей с интервалом в 3 единицы. В свою очередь, сумма чисел каждого из «миров» опять-таки по горизонтали, вертикали или диагонали будет тоже одинаковой — 369, что совпадает с общей суммой чисел пятого, центрального «мира».

Причем порядок расположения «миров» (от 1 до 9) совпадает, как считал Томокиё, с утраченной в Японии, но сохранившейся в Китае упрощенной цифровой схемой, называемой «Письмена [реки] Ло» («Ло шу»). Считается, что она была составлена на основании знаков, обнаруженных на панцире черепахи, выловленной в этой реке, и эти знаки якобы легли в основу иероглифической письменности.

6	1	8
7	5	3
2	9	4

^{«Письмена [реки] Ло» («Ло шу»)}

Главное число находящегося посередине пятого, центрального мира — 41 (4+ 1= 5), это число первого появившегося, согласно «Кодзики», бога — Амэно минака нуси (Правителя Священного Центра Небес), а 369 — это кадзутама богини Аматэрасу.

Эти числовые игры можно продолжать до бесконечности. Перед нами, как точно заметил Борхес, «формула бесконечных возможностей», открытая для бесчисленных языково-цифровых толкований. Из нее можно даже «вычислить», что будущий будда Майтрейя (яп. Мироку), который придет в этот мир, является на самом деле некем иным, как Аматэрасу, так как ее «цифровая душа» 369, прочитанная по-японски, и дает имя этого будды (3 — ми(цу), 6 — ро(ку), 9 — ку)[68].

Или, например, центральные числа каждого из миров, сложенные вместе по горизонтали, вертикали или диагонали, дают одну и ту же сумму — 123, каждая цифра из которой символизирует один из трех главных элементов мироздания: 1 — небо, 2 — земля, 3 — человек. Умноженное на три число 123 вновь дает нам кадзудама богини Аматэрасу — 369 и т. д.

Что же касается «Деревянного колеса божьих имен» («Канагигурума»), то оно представляет собой деревянный диск, расчерченный сложнейшим образом на сектора и концентрические кольца, напоминания компас, который используют в фэншуй. Символы одного кольца обозначают стороны света, из которых только основных 8, другого — 24 сезона, третьего —75 «душ слова», четвертого — 8 гадательных триграмм, пятого — 28 астрологических «домов» и т. д. И у каждого есть еще своя кадзудама, так что можете представить себе всю бесчисленность вариантов истолкования.

* * *

Завершая на этом свой рассказ о мистическом аспекте синто, хочу отметить, что мы познакомились только с малой долей тайных практик «древнего синто», оставив в стороне, скажем, искусство складывания бумажных фигур оригами, которое в традиции Исэ служило одним из способов «усмирения души», символически заворачиваемой в чистый белый лист. Оставили мы без внимания и ряд ключевых фигур этого движения, таких как Ооисигори Масуми (1832–1911), систематизатор «трех великих имперских наук», или же Такэути Киёмаро (1875–1965), открыватель знаменитого «тайного» текста, названного по его имени «Документ Такэути» и повествующего о сверхдревней истории, а также имена многих и многих других. При более полном и подробном рассмотрении феномена «древнего синто» эта глава наверняка рисковала бы разрастись неумеренно. Да и сама тема эта напоминает большое белое пятно на карте духовной истории Японии, серьезное изучение которой еще практически не начиналось. Так что позволю себе ограничиться пока рассмотрением только главнейших аспектов этого несомненно интересного явления.

   ГЛАВА 8О-бакэ: чудища, оборотни и привидения

Тема этой последней главы — причудливый мир потусторонних сил, занимающих нижние строчки спиритуальной табели о рангах японских сверхъестественных сущностей. В большинстве книг о синто эта интереснейшая сфера вообще не рассматривается. Очевидно, их авторы, говоря о синто, имеют в виду прежде всего так называемое «храмовое синто», или «государственное синто», искусственно очищенное от всех «предрассудков» и «суеверий», к которым относится вера в чудищ, оборотней и привидений. Все это оказывается вроде как отнесенным к сфере некой безымянной «народной религии», «народных верований». Однако в моем понимании именно эту «народную религию» и следует, собственно говоря, называть синто, если иметь в виду под этим словом исконную японскую религию во всех ее многообразных проявлениях, а не только выстроенные позднее на ее основе систематизированные религиозные и идеологические конструкции. Японская религиозность может выражаться в разных формах, принимать различный облик, который меняется от эпохи к эпохе, но в главном правила игры остаются в основном неизменными на протяжении тысячелетий.

Если согласиться с предложенным мною пониманием синто, то из рассмотрения никак нельзя исключить всех относительно низших по сравнению с ками спиритуальных сущностей — чудищ, привидений и оборотней, тем более что во многих случаях четкой границы между ними и божествами ками просто не существует. Игнорирование их было бы равнозначным исключению из рассказа об индуизме — демонов ашура, из христианства — сатаны и чертей, из ислама — джиннов, а из рассказов об античных верованиях — наяд и сатиров. Все эти причудливые создания находятся на следующей за богами ступеньке в иерархии религиозных верований, и во многих случаях, особенно в религиях политеистических, граница между этими двумя классами сверхъестественных существ оказывается размыта. Вот и описание японских чертей о́ни (ударение на первом слоге) в уже неоднократно упоминавшемся в этой книге энциклопедическом словаре синто помещено в разделе о «народных» ками! Но прежде чем мы поговорим об этом подробнее, хотелось бы кратко познакомить вас с новой волной в изучении синто первой половины XX в. Как раз ее представителям мы во многом обязаны систематизацией наших знаний о потусторонних силах.

• Этнографическое изучение синто: Янагита Кунио (1875–1962) и Орикути Синобу (1887–1953)

В целом можно выделить три главных метода, использовавшихся с начала XIX в. искателями истинного облика древности, этого неуловимого «духа Ямато», неотъемлемой частью которого, если не сутью, является синто. Первым был филологический метод отцов-основателей «национальной науки» Камо-но Мабути и Мотоори Норинага, которые в своих исследованиях опирались на сравнительный анализ древних текстов. От них через Ямадзаки Ансай протянулась ниточка к «мистическим синтоистам», пытавшимся через тайные практики непосредственного контакта с ками восстановить утраченный древний смысл и истинный облик синто. И наконец, в начале XX в. Янагита Кунио и Орикути Синобу каждый по-своему приходят к убеждению, что ключ к разгадке древности и пониманию смысла давно забытого следует искать не только в письменных памятниках, но и через исследование живой традиции, в сохранившихся до наших дней верованиях, ритуалах и обрядах, в которых они пытались под многочисленными поздними иноземными наслоениями отыскать чисто японское, беспримесное.

Именно этим двум ученым, кропотливо собиравшим этнографический материал по самым отдаленным и труднодоступным местам Японии, мы во многом обязаны своими знаниями о многих уже утраченных верованиях и традициях, помогающих разобраться во многих сложных проблемах, связанных с историей синто.

У нас нет сейчас возможности и, главное, необходимости рассматривать все выдвинутые этими учеными теории, касающиеся синто. Некоторые из них уже были использованы мною при толковании отдельных аспектов, например, когда мы говорили о церемонии вхождения на трон японских императоров. В настоящей же главе из всего богатого наследия этих ученых позволю себе во