«Раз-два-три, хвост, навеки замри».
Мейс подняла щиток шлема и быстро огляделась. Эта часть округа Колумбия, куда ветер доносил речные запахи с Анакостии, не попадала на официальные карты района по простой причине: ограбленные, избитые или убитые приезжие – плохая реклама для туристической индустрии. Несмотря на новый стадион и попытки облагородить соседние районы, здесь были места, куда по возможности предпочитали не соваться даже «синие». В конце концов, и полицейским хотелось вечером вернуться домой к семье.
Мейс газанула и поехала дальше. Она знала, что здесь повсюду глаза, и прислушивалась, не раздастся ли громкое уханье или дружные крики: «Пять-о!» – таким способом здешний народ давал знать, что в городе «синие». Бандиты даже узнали, какими машинами без опознавательных знаков пользуется столичная полиция. Поскольку закупка автомобилей обходилась недешево, полиция держала их не меньше трех лет. Перед тем как Мейс отправилась в тюрьму, парк нераскрашенных машин сплошь состоял из синих «Шевроле Лумина». Каждый вечер, когда Мейс выезжала на улицы на своей синей тачке, она слышала уханье. В конце концов это так ее достало, что она начала брать машины напрокат и платить из собственного кармана.
В одном ухе у нее был наушник, подключенный к полицейской рации на поясе. Мейс прослушивала вызовы, чтобы знать, в каком районе сейчас работает полиция. Пока все было тихо – по крайней мере, по стандартам Вашингтона. Она решила, что может узнать что-нибудь полезное на ближайшей «стачке».
По пути Перри проезжала мимо брошенных вдоль дороги колымаг, старых разваленных машин. Большинство из них, Мейс знала по собственному опыту, были угнаны, использованы в каком-то преступлении, а потом брошены. Однако замкнутые пространства ценились здесь по многим причинам, и потому Мейс по привычке заглядывала внутрь некоторых машин. Одна была пуста, в другой стрелок из шприца заливал себе в руку сок счастья, а в третьей развлекались двое девиц и один очень пьяный парень, который через некоторое время очнется уже без бумажника.
Мейс медленно въехала на парковку церкви и увидела три стоящие рядом патрульные тачки. Это и была «стачка» – место, куда во время смены съезжаются копы и ждут, пока голос диспетчера в рации не призовет их сражаться с очередным преступлением. Мейс знала, что не стоит въезжать в этот круг повозок. Помешать отдыху вымотанных патрульных – лучший способ накликать беду. Она остановила мотоцикл немного поодаль, сняла шлем и помахала рукой. Скорее всего, хотя бы один из «синих» в этих тачках окажется знакомым. Ее предположение тут же подтвердилось: одна из машин мигнула фарами.
Она слезла с «Дукати» и подошла. Водитель мигнувшего «крейсера» опустил стекло и высунул голову наружу.
– Елки, Мейс; слышал, ты вытащила свою задницу из Западной Вирджинии… Рад тебя видеть, девочка.
Мейс наклонилась и оперлась локтем о край окна.
– Привет, Тони. Как стачечное время?
Тони было лет сорок пять. Толстая шея, широченные плечи и предплечья толщиной с бедро Мейс – результат интенсивных тренировок в спортзале. Он был хорошим другом и не раз прикрывал Мейс, когда она работала по наркотикам. Рядом лежал ноутбук – штука, важная для копа не меньше, чем пистолет, хотя самым главным предметом снаряжения любого полицейского была рация – спасательный круг, позволяющий вызвать помощь.
Тони блеснул улыбкой.
– Сегодня спокойная ночь. Вот прошлой было шумно. Проехали по маршруту, стоим здесь двадцать минут, радио слушаем… – Он обернулся к полицейскому на соседнем сиденье, молодой женщине: – Фрэнси, это Мейс Перри.
Фрэнси, которая выглядела лет на пятнадцать благодаря коротко подстриженным ярко-рыжим волосам и брекетам, улыбнулась Мейс. Однако крепкое сложение девушки и накачанные плечи подсказывали, что ссориться с ней не стоит. На руках у обоих патрульных были толстые перчатки. Если во время досмотра машины приходится ощупывать рукой сиденья, тебе точно не захочется напороться на иглу. Мейс знала одного патрульного, который вот так стал ВИЧ-инфицированным.
– Привет, Фрэнси. Сколько ты уже ездишь с этим старым медведем?
– Шесть недель.
– Так он твой инструктор?
– Ага.
– Могло быть намного хуже.
– Задерживаем налево и направо, – сказал Тони. – В суд ходим, знакомимся. Настоящий джентльмен и учитель, вот кто я.
Мейс дружески шлепнула его по руке.
– Ха, да ты просто не хочешь заниматься бумажной работой.
– Эй, не разочаровывай девушку.
– Иногда я скучаю по перекличкам.
Тони заухмылялся.
– Мейс, ты психованная. Все по-старому, да… Распределяют ребят и колеса, а потом бегают кругами, потому что потерялись гребаные ключи от машины.
– Провела два года, пялясь в стенку.
Тони перестал улыбаться.
– И не говори, Мейс, и не говори.
– Тут ошиваются всё те же бандиты?
– Кроме тех, кто мертв, – да.
Перри кивнула на остальные патрульные машины.
– Есть еще кто знакомый?
– Вряд ли. Народ сейчас рассылают по всему городу.
– Напомни, сколько уже твоим детям?
– Один в колледже, двое в старшей школе и объедают меня по полной. Когда я дотяну до двадцати пяти и выйду на пенсию, придется искать еще работу.
– Иди в консультирование. Неважно, в какое, – там платят намного лучше.
– Ладно, лучше расскажи, какого черта ты тут делаешь в два часа ночи на своем модном байке и без «пушки»?
– Откуда ты знаешь, что я без «пушки»?
– Повтори дважды «нарушение режима пробации».
Мейс ухмыльнулась Фрэнси.
– Вот почему он такой классный инструктор. От этого парня ничто не скроется. На вид сплошные мышцы, но у чувака есть мозги.
– Серьезно, Мейс, зачем ты здесь?
– Ностальгия.
Тони рассмеялся.
– Лучше посмотри фотоальбом. Улицы – штука несправедливая, особенно здесь. – Он снова посерьезнел. – Ты знаешь это лучше других.
– Знаю, ты прав. Они так и не выяснили, кто накачал меня наркотой. И это неправильно.
– Я знаю.
– Так сколько «синих» думает, что я замаралась?
– Честно?
– Другого ответа мне не нужно.
– Семьдесят на тридцать в твою пользу.
– Могло быть и хуже.
– Да уж точно могло, если подумать, с кем ты делишь ДНК.
– Бет – образцовый коп. Она шла с самого низа, как и я.
– Ага, но она девчонка, и ты знаешь, что кое-кому это до сих пор не нравится.
– Ладно, Тони, продержись еще четыре года.
– Я считаю, детка, считаю каждый проклятый день.
Мейс обернулась к Фрэнси:
– Если Тони потянется за «пушкой», не забывай пригнуться. Этот сукин сын никогда не попадает, куда целится.
Глава 42
Мейс поехала дальше, в глубь тех мест, куда даже ей, при всей ее любви к риску, не следовало соваться без оружия и двух патрульных «крейсеров» поддержки. Однако она точно знала, куда едет. Ей нужно посмотреть на это место; Перри сама толком не знала зачем, но чувствовала, что должна. Наверное, это желание было вызвано словами Моны, сказанными в туалетной комнате. Мейс могла принять неудачу и даже возвращение в тюрьму, но она ни за что не утопит вместе с собой Бет.
Перри сбавила скорость, чувствуя силуэты на улицах, взгляды из-за занавешенных окон, головы за тонированными стеклами машин – и каждый интересуется, что она здесь делает в такое время. Здешняя человеческая экосистема была хрупкой и необычайно устойчивой одновременно, к тому же незнакомой подавляющему большинству граждан страны. Однако эта система многие годы завораживала Мейс. Грань между копом и преступником здесь была и очень тонкой, и очень толстой. Ни один человек со стороны не поймет, что это значит, но любой полицейский мгновенно ухватит суть.
Мейс посмотрела вверх. Оно стояло прямо перед ней. Выросло посреди Шестого района, как глиобластома среди обычных опухолей. Заброшенный многоквартирный дом, повидавший больше наркотиков, смертей и извращений, чем любое другое здание в городе. Копы раз за разом зачищали его, но бандиты всегда возвращались, как муравьи после дезинсекции. На крыше этого здания Мейс устроила свой НП, наблюдательный пост, который держался главным образом благодаря тому, что никакому бандиту не пришло бы в голову, что туда может проникнуть полицейский. У нее ушел месяц работы под прикрытием, чтобы внедриться в этот мир, пряча камеру и прочую оптику под мешковатой одеждой. Все это время она покупала и продавала наркотики и отбивалась от сексуальных порывов стаи хищников то острым языком, то «Глоком 37». В работе под прикрытием в этом месте были и хорошие стороны. Подозрение здесь вызывал не пистолет, а его отсутствие, поскольку оружие носили все.
С крыши отлично просматривалась точка, которой пользовалась троица братьев-латиноамериканцев, возглавляющих одну из самых жестоких банд в округе Колумбия. Мейс в это время работала в отделе по борьбе с наркотиками, но она смотрела дальше конфискации нескольких партий «дури». Этих людей подозревали в десятке с лишним убийств. Мейс делала снимки, а парни из ее группы прослушивали разговоры по мобильникам, надеясь упаковать этих латиносов пожизненно.
Здесь мало что изменилось. По-прежнему свалка, по-прежнему почти заброшенно, но преступники здесь больше не роятся, с тех пор как Бет установила на первом этаже здания полицейскую станцию связи. Двое латиносов перебрались в Хьюстон – по крайней мере, так Мейс слышала в тюрьме. Третьего брата нашли в парке Рок-Крик – скорее скелет, чем труп. Ходил слух, что старшие братья огорчились, когда узнали, что тот снимает сливки с их торговли себе в карман. По-видимому, принцип «жестоко, но справедливо» работал и в семье. Мейс была убеждена, что братья раскрыли ее, либо получив весточку с улиц, либо от крота в полиции, или же благодаря слепой удаче.
«Почему вы просто не пустили мне пулю в голову? Это быстрее и не так больно».
И сейчас Мейс пришло в голову, ярче, чем когда-либо за два года в тюрьме, что мерзавцы, подставившие ее, скорее всего, так и останутся безнаказанн