о, что мы пытаемся сделать. Такого не случится. Даю тебе слово.
– Твое слово многое значит. Я знаю, скольким ты пожертвовал ради своей страны.
– Это честь и привилегия для меня.
– Я перестал думать о таких вещах.
– Меня это печалит.
– А меня – ободряет.
– Деньги, да… Понимаю. Но мы делаем хорошее дело. Это то, чего мы хотим. В частности, моя страна.
– Если б этого хотели ваши лидеры, друг мой, вам с директором не пришлось бы действовать на свой страх и риск.
– Мы не одиноки, заверяю тебя. Однако иногда руководство не желает подписываться под шагами, необходимыми для достижения ключевых целей. Но оно не станет ругать нас за использование эффективных, хотя и непопулярных средств.
– Верно. Чем меньше они знают, тем лучше.
– Я бы так не сказал.
– Ты говоришь, конечно, о насильственной смерти; устранение собственных сограждан, если цели окажутся под угрозой… Американцы всегда неохотно идут на такие меры. Честно говоря, я всегда считал это слабостью.
– Мы – цивилизованные люди, Махмуд.
– Что ж, надеюсь, однажды мой народ будет так же далек от насильственных смертей, как и твой, Джарвис. Какая великая эпоха настанет…
– Я надеюсь дожить до этого дня.
– Должен сказать, что твои шансы на это намного лучше моих.
– Надеюсь, тут ты ошибаешься.
– А если нет, так что? Мое место займут другие. Для людей, которые так уверены, что после смерти есть рай, вы, американцы, слишком высоко цените жизнь. Любой из нас заменим. Даже если умрет бен Ладен, будут другие. Так работает мир. И это дает тебе высокооплачиваемую работу, верно?
– Я с радостью ушел бы в отставку, Махмуд, если б все бен Ладены закончились.
– Значит, ты никогда не уйдешь в отставку, друг мой. Ты дашь мне знать, если мы сможем содействовать «зачистке» проблемы?
– Я думаю, у меня есть подходящие люди для этой работы.
– Многие говорили так – и все же ошибались.
В этом палестинском выражении был укол, который заставил Бёрнса отвести взгляд от мужчины в зеркале заднего вида и посмотреть в окно.
– Я понимаю, что твой народ хочет выжить. Любыми возможными средствами.
– У них ничего нет. А так будет хоть что-то. Деньги должны идти. Они привыкли к ним. Если не заплатите вы, заплатят другие. Ваши лидеры очень близоруки в этом отношении. Вот почему нам пришлось идти таким путем. Деньги бьют всё.
– Они будут идти. Я гарантирую.
– Это хорошо, потому что мои люди не любят твою страну. Но их можно купить. Похоже, всех можно купить. – Махмуд помолчал и добавил прямо: – Даже меня.
– Держи врагов еще ближе.
– Не позволяй никому убедить тебя в обратном.
Через несколько минут Бёрнс вылез из такси, забрался на заднее сиденье ждущего его «Таункара» и повернулся к сидящей там женщине. Мэри Бард сняла комбинезон и сейчас была одета так же, как при встрече с Рейгером и Хоупом.
– Я ценю ваш профессионализм, – сказал Бёрнс. – В трудном задании.
Бард пожала плечами.
– Одно задание похоже на другое. Они различаются только степенью сложности.
– Моральной и логистической?
– Моральные дебаты я оставляю другим. Мне вполне хватает логистической части.
– Я могу предоставить вам свежие приказы, если они требуются, – сказал Бёрнс, проверяя ее.
– У меня есть приказы. Ваш директор сказал помогать вам, и только вам, всеми потребными способами.
– Мне нужно взять на заметку и попросить, чтобы мне присылали больше людей, похожих на вас.
– Для этого вам нужно поговорить с моим начальством в Москве, – сказала она.
– Я так и сделаю.
– Так что же вам требуется?
– Мне нужно, чтобы вы проследили за двумя людьми.
Он показал ей фотографии Роя Кингмана и Мейс Перри. Бард с минуту рассматривала их.
– Вы можете оставить фотографии себе, – сказал Бёрнс.
– Не нужно. Они уже у меня в голове.
– Хорошо. Мы устанавливаем оборонительный рубеж по периметру. Но вместе с этим мне нужно подобрать какую-то приманку – на всякий случай.
– Я очень хорошо нахожу приманки.
– Я знаю.
Глава 97
Мейс поставила мотоцикл неподалеку от здания, слезла и бегло оглядела заднюю парковку с разметкой на десять мест. Подойдя ближе, она увидела на двух соседних местах фамилии врачей, выведенные желтой краской на асфальте. У серьезных парней всегда есть свои места, подумала Перри. Несколько ступенек вели к задней двери из прочного дерева. Сзади были два окна, зарешеченные и задернутые занавесками.
И здесь же стояли зеленые мусорные баки, о которых упоминал Капитан. Хотя толку от этого мало, поскольку в этом районе таких баков было миллион, и все они выглядели одинаково.
Мейс услышал позвякивание ботинок по тротуару, потом раздался голос:
– Я могу чем-то помочь?
Она повернулась навстречу охраннику, который шел к ней. Его рука небрежно лежала на кобуре. На вид за пятьдесят; похоже, отставной коп, зарабатывающий немного лишних денег. Мейс видела в нем непринужденность и одновременно настороженность человека, который за долгие годы много ходил и много разговаривал.
– Просто осматриваю это место.
Охранник взглянул на заднюю стену «Потомакского криобанка».
– Осматриваете? Или присматриваетесь?
– Сейчас я не слишком заинтересована в сперме.
– А многие интересуются… Горячий товар.
– Не сомневаюсь. Охраняете его?
– Да уж не прогуливаюсь.
– Вы – бывший полицейский?
– А вы – коп?
– Раньше была.
– Я в отставке. Охрана, полный день. Где вы работали?
– В основном Шестой и Седьмой.
– Тогда вы прилично трудились.
– Сейчас я занимаюсь кое-какой частной работой.
– Касательно этого места?
– Меня нанял адвокат, чтобы проверить алиби, связанное с этим банком спермы. Вряд ли тема взлетит, но нужно соблюсти ритуал.
– А что за алиби?
– Парень говорит, что рылся здесь в этих мусорных баках, когда в другом месте случилось кое-что еще.
– И в этом другом месте случилось преступление, а вашего парня арестовали за него?
– Вы быстро соображаете.
– Не особо… Просто песня одна и та же.
– Я заходила в этот банк спермы. Думала, у него есть охранная система.
– Есть.
– Тогда зачем нужны вы? Или сперма – настолько горячий товар?
– Я задал тот же самый вопрос. Я не какой-нибудь парнишка из колледжа, который хочет срубить пару баксов, или типа коп, которому на все плевать. Я захожу в расклад, я хочу знать, что есть что. Они сказали, что охранная система работает как-то странно и им нужны «ноги» на тротуаре.
– Странно работает?
– Ага. Может, скачок напряжения, или короткое замыкание, или программы глючат. Но в один прекрасный день они пришли и увидели, что сигнализация даже не включена. А их сотрудница говорит, что помнит, как включала ее. Она уходила последней.
– Вы говорили с этой сотрудницей?
Охранник кивнул. Мейс описала женщину, с которой разговаривали они с Роем.
– Ага, та самая девица.
– Она очень деловитая. Если говорит, что включила, спорю, так и было.
– В любом случае они позвонили в охранную компанию, те приехали, но не смогли разобраться, что случилось. Причем нет никаких записей о взломе, срабатывании сигнализации, датчиков или еще чего. Вроде как система просто взяла и уснула. Типа, ничего не пропало, и нет никаких следов, что внутри кто-то был. Но этот народ встревожился, они даже собираются поменять всю систему. А пока не поменяли, я тут хожу.
– Вы не помните, когда именно она отключилась?
– А почему вы интересуетесь? Думаете, есть какая-то связь с вашим алиби?
– Никогда не знаешь… А я от природы любопытна.
– Как и большинство копов… – Он потер подбородок. – Меня вызвали сюда в четверг. Так что, прикину, среда на прошлой неделе.
– Я так и думала.
– Почему? – удивленно спросил охранник.
Мейс завела мотоцикл.
– Долгая история. Может, однажды прочтете об этом в газетах.
Глава 98
Мейс узнала от сестры, что сразу после ареста Капитана офисные лифты перепрограммировали, и теперь они не останавливались на четвертом этаже. Строителей не обрадовала необходимость тащить весь свой инвентарь на четвертый этаж по лестнице, но их никто не спросил. Общественная безопасность била ноющие спины.
Подъехав к нужному району, Мейс притормозила «Дукати». Она рассчитывала, что с тех пор, как Рой нашел тело Дианы Толливер в холодильнике, никто не задерживается на работе и не приходит слишком рано. Тем не менее она оглядела фасад здания, ища любые признаки жизни. Еще одна возможная проблема заключалась в наличии полицейской машины, стоящей где-нибудь рядом.
Убедившись, что эта зона не находится под наблюдением, Мейс поставила свой байк в квартале от здания, вернулась к нему пешком и вошла в гараж. Ни одной машины. Прямо впереди – гаражные лифты.
Через несколько секунд Перри вошла в вестибюль, пробежала за охранной панелью и остановилась у дверей на лестницу. Пару секунд она изучала дверь в кладовку. Потом взялась за ручку, держа другую руку в кармане, и резко дернула. Из кладовки не выпало ничего, кроме швабры.
Мейс вышла на лестницу и поднялась на четвертый этаж. Затем на корточках пересекла комнату, держась ниже уровня окон, и добралась до маленькой огороженной зоны с туалетом и холодильником. Кусок цепи валялся там, где Мейс бросила его, когда они с Роем спасались от преследования.
Перри подобрала цепь и подошла к холодильнику. Большая старая модель «Амана» – сверху холодильник, внизу морозильная камера с собственной дверцей. Включив тонкий фонарик, Мейс осмотрела холодильник и увидела несколько пятен ржавчины на белой эмали. Она обмотала цепь вокруг холодильника и туго натянула. Пятна были именно там, где звенья касались эмали. Перри открыла дверцу. Несколько пластиковых контейнеров с едой, пара бутылок лимонада и потертые серые судки.
Рой пересказал ей слова Капитана насчет цепи. Он отмахнулся от цепи, решив, что строители решили таким образом уберечь свою еду. Поначалу Мейс и сама так думала. Но не сейчас. Сейчас у цепи появлялся совсем другой смысл. Они не хотели, чтобы Капитан наткнулся на тело на выходных, когда искал, что пожрать. И поэтому заперли его снаружи, а тело Дианы Толливер – внутри.