Последствия какой-то страшной драмы.
Караванщики были убиты все, от купцов до самого последнего погонщика – все пятьдесят два человека. Место для налёта лиходеи выбрали отлично, по всему видно – хорошо знали местность, да ведь, по-другому и быть не могло, наверное. Неширокая ухабистая дорога, в некоторых совсем уж разбитых местах подсыпанная гравием и песком, проходя недалеко от балки, выбиралась на главный тракт Великого шёлкового пути, ведущий к Турфану, и тоже кое-где явно требовавший ремонта. Балка поросла кустарником и редколесьем, а дальше, за нею начинались степи, плавно переходившие в Алашанскую пустыню. Степь, она ведь, как море – куда хочешь, туда и скачи, никаких преград нет. Да и следы… Столько там следов!
Баурджин перевёл взгляд на трупы, поморщился – какой-то невысокий человек лет тридцати пяти, не обращая никакого внимания на наместника и его свиту, деловито осматривал трупы. Рядом с ним возились ещё двое – помоложе. Все трое – в обычных двойных халатах, верхние – из грубой, но добротной, шерстяной ткани, нижние – из хлопка. Обычные чиновничьи причёски с небольшими шиньонами.
Баурджин подозвал десятника:
– Что это за люди? Следователь с помощниками?
– Думаю, это судебные чиновники, господин, – кивнул Ху Мэньцзань. – Видать, им поручено это дело. Молодцы, быстро явились, плохо, что не представились. Ан, нет… Идут-таки!
Покончив с осмотром трупов, троица, наконец-то соизволила обратить внимание на скопившееся в балке начальство. Подошли, поклонились, представились – как почему-то показалось нойону, с насмешкой:
– Судебный чиновник второго класса Инь Шаньзей. А это – мои помощники. Господин главный судья поручил мне произвести дознание по этому случаю.
Следователь поклонился. Обычное лицо, смуглое, в меру скуластое. Высокий, чуть тронутый неглубокими морщинами, лоб, тонкие губы, узенькие – ниточкой – усики и небольшая треугольная бородка. Так здесь носили почти все. Помощники чиновника – молодые, чем-то похожие друг на друга, парни – не сказать, чтоб уж такие силачи, но и не из слабых, мускулистые, с обветренными бесстрастными лицами.
– Ну, и что вы можете сказать по данному делу, господин Инь Шанзей? – отворачиваясь от убитых, поинтересовался князь.
– Пока – ничего, – следователь не очень-то почтительно хмыкнул. – Вас же интересует истина, а не мои домыслы, господин наместник?
– Да, именно так, – признал Баурджин. – И всё же хотелось бы услышать ваше мнение. Мне почему-то кажется, это не совсем обычное ограбление, ведь так?
Судебный чиновник вздрогнул:
– Вам тоже так кажется, господин? А почему, могу я спросить?
Князь усмехнулся:
– Спросить можете, только вряд ли я вам что-то конкретно отвечу. Лишь общее впечатление. Не слишком ли всё кроваво, а? Мне думается, вовсе не было так уж необходимо убивать абсолютно всех, да ещё столь жестоко. К примеру, зачем было рубить головы вот тем парня? – нойон кивнул на убитых. – Судя по одежде – это простые погонщики, и что было с них взять? И, смотрите, вон, рядом с тем купцом – лук, с другим – сабля… Они защищались! И не может такого быть, чтобы разбойники не понесли потерь. Однако мы не видим их трупы!
– Да, похоже, он унесли их собой, – согласился следователь. – Что тоже не очень-то свойственно лиходеям. И эта чрезмерная жестокость, вы правильно подметили, я бы даже добавил – не просто чрезмерная, а показная.
– Хотели напугать остальных купцов? Типа предупреждения.
– Может быть, – чиновник кивнул. – Но тогда остальные купцы должны бы получить предупреждения. А никто ничего не получал! По крайней мере, из тех, кого только что удалось опросить Чжану. Ведь верно, Чжан?
– Да, совершенно верно, господа, – тут же подтвердил один из парней. – Не очень пока понятно, к чему такая жестокость?
– А не может быть – жестокость ради жестокости? – предположил Баурджин. – Ну, вот, просто!
– Может, и так, – переглянувшись с помощниками, промолвил Инь Шаньзей. – Только вряд ли. Видите ли, господин наместник, главари окрестных шаек далеко не глупые люди и никогда ничего не делают просто так.
– Тогда дело за малым – выяснить, зачем это им вообще было нужно! И выяснить как можно быстрее, не хватало ещё повторения всего этого!
Вскочив в седло, Баурджин хотел было сказать следователю, что берёт дело на особый контроль, но вовремя спохватился и лишь, махнув рукой, пожелал судебным удачи. Да, конечно, дело стоило контроля, но совсем не стоило этот самый контроль подчёркивать да ещё навязывать своё мнение. Ни к чему хорошему это не приведёт, да и не стоило без нужды давить на ход следствия. Но и пускать на самотёк – ни-ни!
Вернувшись во дворец, Баурджин наскоро перекусил и сразу же два раза тряхнул колокольчиком, вызывая нового секретаря. Надо сказать, тот появился тут же – в белых изысканных одеждах, с наборным сверкающим поясом. Шаркнул остроносым сапожком, поклонился – изящно, но без всякого страха и льстивости – ну, как же, с такими-то родственниками можно и самого наместника не очень бояться.
– Узнай мне всё о некоем Ань Шаньзее, судебном чиновнике, – быстро приказал князь. – Доложишь завтра.
– Осмелюсь переспросить, господин. Может быть, вы имели в виду чиновника Инь Шаньзея? Да, действительно такой есть. Вот сведения.
Секретарь с поклоном протянул бумагу.
– Постой, – признаться, нойон даже несколько опешил от подобной прыти. – Откуда ты знаешь, что мне понадобятся эти сведения?
– Просто немного порассуждал, – бесстрастно откликнулся секретарь. – Вы, господин наместник, выехали, чтобы лично осмотреть место нападения на караван, а значит – выказали личную заинтересованность в этом деле. Стало быть, у вас могут возникнуть вопросы к судебному ведомству, которое расположено на первом этаже дворца. Мне оставалось только спуститься, что я и сделал.
– Ого… – Баурджин прочёл несколько строчек. – Несдержан, некорректен, прекословит начальству, не всегда доводит дела до конца, пьяница… Ничего себе, характеристика! Вот так Инь Шаньзей, вот так фрукт! И такому, с позволения сказать, специалисту, поручено столь важное дело! А ну-ка…
– Могу я кое-что дополнить устно, господин наместник? – поднял глаза Фань Чюлянь.
– Говори, на то ты тут и есть.
– То, что вы сейчас читаете, господин, это официальная бумага, которая есть в деле на каждого чиновника. Этими делами ведает тоже особый чиновник, в любом ведомстве, в том числе и в судебном – тоже. И вот этот конкретно взятый чиновник – архивариус судебного ведомства – находится с господином Инь Шаньзеем в самых неприязненных отношениях, вызванных тем, что некогда указанный господин Инь Шаньзей, находясь в подпитии во время ведомственного праздника, отмечаемого в заведении господина Шэнь Чжидао на улице Двух Пагод, при всех обозвал господина архивариуса «гнусным и подлым шакалом».
Все эти сведения секретарь выложил быстро и монотонно, как робот. И говорил бы ещё, да Баурджин прервал юношу жестом:
– Хватит, хватит, Фань. И так сложно разобраться. Ты-то сам что про этого Инь Шаньзея думаешь?
– Я не думаю, господин наместник. Я просто доверяю фактам.
– Ну, – усмехнулся наместник. – И что в этом случае говорят твои факты?
Наклонившись, секретарь ловко вытащил нужную бумагу из лежавшей на столе кипы.
– Вот. За прошедший год чиновник второго ранга шестой степени господин Инь Шаньзей расследовал четырнадцать дел, из них десять – по правовым нормам «люй» и четыре – по правовым нормам «лин», при общей загруженности по двадцать дел на человека.
– О, вот как! Выходит, лентяй таки этот Инь Шаньзей?
– Это, смотря как посмотреть, господин наместник. Если с официальной точки зрения – да, лентяй, и ещё какой, но если взглянуть по-другому…
– Ну, ну?
– То получим, что у всех других чиновников судебного ведомства выходит примерно по пять – а у некоторых и по три – нормы «люй». Остальные – «лины». И вот я подумал…
– Так-так-так, – перебил князь. – А ну-ка не спеши, Фань! Это ведь ты у нас имеешь степень «знатока законов», а мы люди простые, кочевники, и прокурор у нас в орде – медведь, то есть Яса, вестимо.
Секретарь озадаченно заморгал – видать, из только что сказанного наместником ничего толком не понял.
– Я говорю о том, чтоб ты мне растолковал всё-таки эти самые «люи» и «лины», – пояснил Баурджин.
– А, ну, конечно, мой господин. Спрошу?
– Спроси.
– Как именно объяснять – с углублённой теорией или с практикой?
Нойон замахал руками:
– С практикой, только с практикой, теория, знаешь ли, без практики мертва, друг мой!
– Ой! – Фань на миг потерял всю свою роботоподобную вальяжность. – Как вы хорошо сейчас сказали, господин! Насчёт теории и практики. Позволено ли мне будет время от времени вставлять эту фразу в свои научные работы?
– Вставляй, – пряча улыбку, разрешил Баурджин. – Так что там «линями-люнями»?
– А вот что: вот, к примеру, возьмём убийства, кражи, заговоры – это всё нормы «люй». А вот, скажем, кто-то кого-то оскорбил, не заплатил небольшой долг, ударил – без членовредительства – это всё будет «лин».
– Поня-а-антно, – тут же протянул князь. – Это как уголовное и административное право.
– Что, господин?
– Ничего. Просто, похоже, Инь Шаньзей – один из самых опытных следователей судебного ведомства.
– У меня тоже сложилось такое мнение, господин… Но он не очень любит начальство – а это качество уж никак нельзя отнести к добродетелям.
– Если рассуждать, как Кун-цзы, – добавил нойон.
– О! Вы знаете великого Кун-цзы, господин наместник?! – удивился секретарь.
Баурджин хмыкнул:
– А ты что думал – раз наместник Чингисхана, монгол – так только и может хвосты лошадям крутить?! Ладно, ладно, не бледней так. Так ко мне скоро чиновники должны предоставить отчёты. Из других ведомств.