– Охотно, мой господин.
Прикрыв дверь, Баурджин кивнул девушке на стоявший в углу диван, обтянутый зелёным шёлком, и самолично налил вино из пузатого кувшина:
– Пей, Сиань. И скажи мне – откуда ты это всё знаешь?
– Я же говорила, – наложница пригубила вино. – Мой отец долгое время работал дорожным мастером. Очень хорошим дорожным мастером. И что характерно – честным. Иначе б я не сидела сейчас здесь.
– Так ты скоро и не будешь сидеть! – хохотнул князь. – Отправишься на работу!
– Как – на работу?! – Сиань Цо чуть было не поперхнулась вином, и Баурджин легонько постучал по её спине ладонью.
– А так! С завтрашнего дня ты, душа моя, возглавишь отдел по ремонту загородных дорог! И наведёшь там должный порядок!
– Но… Но… – Сиань Цо в ужасе захлопала ресницами. – Но я же это всё в шутку! Просто хотела доказать, что и мы, девушки, способны на многое в этом мужском мире!..
– Так ведь и доказала! – Баурджин не мог удержаться от смеха. – Доказала, а теперь иди, работай!
– Вы это серьёзно, мой господин?!
– Более чем!
– Но, может быть…
– Хватит болтать, и никаких «может быть»! – сурово распорядился князь.
Девушка сидела рядом с ним – побледневшая, потерянная, она явно не думала, что её невинная шутка вдруг обернётся таким вот образом.
Баурджину даже вдруг стало её жалко, правда вот менять своего решения он и не собирался. Подвинувшись ближе, князь погладил девушку по голове и обнял за плечи:
– Ну, что ты, Сиань! Не такое уж это и трудное дело.
– Да-а, не трудное… – было такое впечатление, что несчастная вот-вот заплачет.
И чтобы этого не случилось, не терпевший женских слёз Баурджин поспешно поцеловал её в губы. А рука его быстро скользнула за ворот распашного девичьего платья, прикасаясь к нежной коже. Вот обнажилось одно плечо… второе… Вот показалась грудь… И Баурджин впился губами в сосок. Девушка застонала, выгнулась, сбрасывая с себя остатки одежды. Князь схватил девчонку в объятия, увлекая в спальню…
Ах, какой красивой была Сиань Цо! Правда, быть может, не такой утончённо-загадочной, как Турчинай, но зато куда более молодой и непосредственной в любовных утехах.
– Ах, мой господин! – выгибаясь, стонала наложница. – Как я всё-таки счастлива, что зашла сегодня к тебе. Ты ведь не прогонишь меня этой ночью?
– Не прогоню, – ухмыльнулся наместник. – Только помни – завтра тебе на работу.
Он вдруг пожалел, что и впрямь, очарованный Турчинай, давно не звал к себе в постель наложниц, вот хотя бы эту – юную большегрудую красавицу Сиань Цо. Какое у неё упругое, молодое тело, как тверда грудь… И как блестят глаза, как растянулись в улыбке томные губы… а зубы? Жемчуг, речной жемчуг, а не зубы!
– Иди ко мне, душа моя! – погладив девушку по спине, позвал Баурджин. – Иди ближе… вот так…
Наложница снова застонала, сладострастно и томно, и её лучистые карие глаза, казалось, светилось счастьем.
– Ну, вот, – наконец, произнёс князь. – А ты говорила – работа!
Подмигнув, он весело засмеялся, и Сиань Цо тоже заразилась, зашлась смехом. Так и хохотали вместе, долго-долго, покуда вдруг девушка не присмотрелась к висевшим на шее нойона талисманам. Один, серебряную стрелу, она уже видела и раньше, а вот второй – перстень с «тигриным глазом»…
Увидев его, Сиань Цо отпрянула в ужасе, словно бы прикоснулась к змее:
– Откуда… Откуда у вас эта вещь, господин?
– Подарок, – не стал врать князь. И в самом деле – зачем врать наложнице?
– Это кольцо… Его подарила женщина? – девушка закусила губу.
– Женщина, – кивнул Баурджин. – А тебе, душа моя, что до неё?
– Её зовут Турчинай, – молвила наложница тихо и безысходно. – Ведь так?
– Так. А откуда ты знаешь?
– Я была у неё в танцовщицах два с половиной месяца. Больше не вынесла… Хочу предупредить вас, мой господин – это очень злая, коварная и опасная женщина! А её душа изменчива, как душа ядовитейшей болотной гадины, или вот, как этот перстень, «Тигриный глаз». О, как ей бы подошло это прозвище!
– Тигриный глаз, говоришь? – негромко повторил князь. – Что ж, посмотрим.
Глава 9ИМБИРНОЕ ПИВО И ЯДРЁНЫЙ КОРЕНЬВесна 1217 г. Ицзин-Ай
Я много слов в своей душе храню…
Я жду всю жизнь, я верен их огню…
Весна навалилась на город тёплым, пахнущим пряными травами, ветром, зелёной блестящей листвою, буйным цветом акаций и лип. Каждый день ярко светило солнце, и небо было безоблачным и голубым, а ночью – звёздным. Влюблённые парочки прогуливались по липовым аллеям близ самой крепости каждый вечер, и до поздней ночи заливисто пели соловьи.
Баурджин почти каждый вечер собирал у себя компании. Нет, не только, и не столько для пьянства, сколько для общения и скорейшего решения важнейших дел, которые наместнику казалось лучшим обсуждать именно так, в ближнем кругу, весьма частым гостем в котором стал и судебный чиновник Инь Шаньзей. А дела, честно сказать, двигались медленно – почти что никак. По указанию следователя его доверенный человек Кижи-Чинай несколько раз заговаривал об убитых рабочих с хозяином постоялого двора Шань Ю и обслугой. Не очень-то много удалось выяснить – лишь только то, что места для четырёх человек – ремонтников – были заранее оплачены каким-то неприметным господином, имени которого никто не запомнил. Установить сего господина – именно такую задачу и поставил теперь следователь Инь Шаньзей своему доверенному человеку, и задача сия, похоже, оказалась для того неподъёмной.
– Весна, – сидя на галерее в глубоком кресле, Баурджин отпил из широкой пиалы чай и, прикрыв глаза, посмотрел на редкие оранжевые облака, подсвеченные вечерним солнцем. – Скоро – вой уже сейчас – по шёлковому пути пойдёт множество караванов, куда больше, чем зимой. А банда жестоких разбойников так до сих пор и не найдена! – князь раздражённо поставил пиалу на переносной столик. – Что, плохо ищете?
Инь Шаньзей ничего не ответил, лишь опустил глаза – а что тут скажешь? Никаких новых жестоких убийств в последнее время не было – с одной стороны, хорошо, но с другой – совершенно не за что зацепиться. Подставной караван, отправленный в целях привлечения лиходеев, так никого и не привлёк и, судя по всему, спокойно проследовал до Турфана. А теперь вот должен был вернуться обратно.
– Вы хоть бы какие-нибудь товары с ним отправили, Инь, – с плохо скрытой издёвкой проговорил Баурджин. – Всё не зря б прогулялись ваши людишки.
– Я отправил, – чиновник машинально кивнул. – Горный хрусталь, чай, ткани. Невозможно же, чтобы караван – и вообще без товаров.
– Ну, значит, будете с прибылью, – князь еле-еле подавил раздражение, а потом спросил: – Может, дать вам ещё людей?
– У меня хватает своих, господин наместник.
– Хватает?! И чем же они занимаются, интересно?
– Ищут. И я не сомневаюсь – найдут.
– Найдут? Когда рак на горе свистнет? Долго, долго, Инь!
– Мои люди внедрились почти во все разбойничьи шайки, – негромко заметил чиновник. – Теперь остаётся только ждать.
– Ждать? Да сколько же можно ждать?! – взорвался нойон. – Работать, работать надо!
– Мы работаем, господин, – следователь с шумом глотнул из расписной пиалы давно уже остывший чай. – Я хотел бы поговорить с вашим секретарём Фанем.
Баурджин пожал плечами:
– Поговорить? О чём?
– Хочу попросить его составить подробнейший список всех дел, которые могло бы прервать неудавшееся покушение.
– Он уже рассказывал!
– Подробнейший, господин. Хочу проверить каждую мелочь.
– Проверяйте, коли заняться нечем, – махнул рукой князь. – Да, вот ещё я хотел вам поручить…
Баурджин кратко рассказал о претензиях Саня Канжу.
– Сильно там не напрягайтесь, пошлите какого-нибудь самого непутёвого молодца, для виду только. Найдутся у вас в ведомстве недотёпы?
– Полным полно, – хмуро кивнул Инь Шаньзей. – Вот недавно приняли на службу одного из глухой деревни…
Князь допил чай и, потянувшись, неожиданно спросил, прикрывая глаза рукой от сверкающего закатного солнца:
– А что значит – неприметный человек? Я имею в виду того, что заплатил за рабочих. Неприметный… Так что, бывает?
– Нет, конечно, – усмехнулся следователь. – Его просто никто как следует не рассматривал и не запомнил – ни к чему было, мало ли людей заранее резервируют места для своих знакомых и родственников. Впрочем, одна привязка есть…
– Привязка? – нойон живо повернулся к собеседнику. – Что ж вы о ней молчите, Инь?
– А пока нет результатов. Но привязка есть – видите ли, от того неприметного господина сильно пахло имбирём.
– Имбирём? – Баурджин хохотнул. – И что с того? От меня тоже так пахнет, когда имбирного пива напьюсь.
– Мы проверяем сейчас все корчмы, где варят такое пиво.
Наместник лишь махнул рукой – мол, проверяйте, посмотрим, что из всего этого выйдет.
На улице уже сгущались сумерки, и Баурджин милостиво разрешил гостю отправляться домой. А сам ещё долго сидел в кресле на галерее, наблюдая, как тонет за чернотой гор оранжевый шар солнца. И лишь только когда в чёрном ночном небе вспыхнули звёзды, а над крышей дворца повис рогатый мерцающий месяц, наместник отправился в опочивальню.
Ночью, нет, уже под утро, случилась гроза, и сверкающие синие молнии с грохотом рвали небо. А потом грянул дождь, проливной, могучий и сильный, его крупные капли стучали по крыше, словно пулемётные очереди.
Едва взошло солнце, гроза прекратилась, так же внезапно, как и началась. Чистый, вымытый ночным ливнем город вступал в новый день.
Князь едва успел умыться и принять лёгкий завтрак, как уже Чи Янь доложил о первых посетителях, точнее, о посетительницах:
– К вам бывшая наложница Сиань Цо, господин. Ныне – начальница отдела загородных дорог.
– А! – Баурджин улыбнулся. – Молодой специалист! Ну, пусть заходит.