Мерцающий дацан в урочище Оргон-Чуулсу… Он находился вне времени – к такому выводу пришёл нойон – и лишь иногда выпадал в ту или иную эпоху – и тогда возможен был переход. Ещё лет пятнадцать назад, спасаясь от натиска врагов, Баурджину-Дубову удалось оказаться в 1939 году, в то самое лето, когда он – второй номер пулемётного расчёта 149-го стрелкового полка – лихо дрался с самураями на Халкин-Голе. Он тогда искал Джэгэль-Эхэ, будущую свою супругу. Нашёл, и заодно спас от смерти себя самого – молодого. Вынес, доставил в госпиталь… И вместе с Джэгэль-Эхэ поспешил обратно в урочище. А в следующий раз прихоть судьбы вкупе с собственной волей забросили князя в расположение особого отдела кавполка – нужно было выручить своих, того же Гамильдэ-Ичена тогда совсем ещё юного. Еле ушли тогда, ну, да ничего, Господь миловал. И вот, с той поры минуло уже лет пятнадцать по здешнему счёту – и больше никаких временных сдвигов! Нет, с урочищем Оргон-Чуулсу ничего не случилось, оно по-прежнему находилось на своём месте, недалеко от реки Халкин-Гол, почти совсем рядом с Баурджиновым кочевьем. Только вот… Только вот старый дацан там больше не появлялся, и вообще ничего не происходило. Закрылась дверца! – как с некоторым оттенком грусти пояснил сам себе Дубов. Ну и чёрт с ней! В конце концов, там, в СССР, любимая жена его, Татьяна, умерла в конце шестидесятых, дети выросли и разъехались – и что прикажете делать? Доживать век пожилым бобылём хоть бы и в звании генерала? Нет, уж коли судьба подарила Дубову такой шанс – прожить жизнь снова, только в другом времени и месте – нужно было этот шанс использовать! Да так, чтоб, как написано в знаменитом романе – не было мучительно стыдно…
И Баурджину не было стыдно за свою жизнь. По крайней мере – пока.
– Вот что, парень, – подумав, решительно заявил князь. – Завтра с восходом проведёшь меня в урочище.
– Нет!!! – воскликнул юный разбойник, от ужаса округлив глаза. – Лучше повесьте меня во-он на том суку!
Баурджин усмехнулся:
– А что ты так боишься?
– Там живут злые демоны! – дрожа, испуганно промолвил Кижи-Чинай.
– Надо же – демоны! Ты сам-то их видел?
– Сам – нет, но об этом все знают.
– Все – это кто?
– Ну-у… – парень замялся. – Многие из нашей шайки… Атаман – так вообще там чуть не погиб! И ещё двое наших… Они как-то решили, что атаман прячет там сокровища, решили посмотреть, и… Никто их больше не видел!
– Так, значит, отыскали-таки сокровища да деру! – решительно заявил нойон. – В общем, завтра пойдём. И твоего согласия я не спрашиваю – поверь, оно мне ненужно.
– Но я… – Кижи-Чинай всё же пытался протестовать, но Баурджин умело пресёк все попытки:
– Ты знаешь, сколько времени можно сдирать с живого человека кожу? И как это больно?
Кижи-Чинай ничего не ответил, лишь поник головой. Понял, наконец, что спорить с этим важным господином – себе дороже. Уж лучше урочище – чем мучительная гибель.
– Ну вот. Рад, что мы договорились! – князь с улыбкой потрепал юношу по плечу. – В конец концов, получается, что ты у нас вроде как, гость. А в гостях – воля не своя!
Утро выдалось холодным, промозглым, с серым придавленным к земле небом и еле видим солнцем, медленно поднимавшимся в облаках рассыпавшимся яичным желтком. Над урочищем клубился густой туман, настолько густой, что, если вытянуть руку, не видно было и пальцев.
– Может, не пойдём? – с надеждой обернулся Кижи-Чинай. – Что мы там сейчас увидим?
– Пойдём, – хохотнул князь. – Что-нибудь да увидим, а если и не разглядим – так пощупаем!
Пленник понурил голову – не очень-то ему хотелось сейчас щупать демонов. Да и не только ему – воины Керачу-джэвэ, судя по их виду, тоже не горели особым желанием спускаться в овраг, клубящийся жёлто-серым туманом.
– Вот… – кивая на густой кустарник, остановился Кижи-Чинай. – Тут оно и начинается, урочище Уголцзин-Тологой.
– Ну, идём!
Нойон решительно шагнул в кусты первым, развёл ветки руками… Внизу, в овраге, истошно завыл волк!
– Ой!
Пленник и стражники резко отпрянули, словно и в самом деле услыхали рёв демона! Хорошо ещё, не побежали назад. Попробовали бы побежать!
– Спускаемся! – обернувшись, махнул рукой Баурджин.
И пошёл у устью оврага по узкой еле заметной тропке. Ага… Тропинка всё-таки была, пусть уже и заросшая, давно нехоженная. Но была, была всё-таки. А значит, в урочище кто-то наведывался! Интересно, кто? Демоны?
Баурджину-то было легко – воспитанный в духе исторического материализма и диалектики, он, естественно, ни в каких демонов не верил вообще, и вот в этих – что якобы жили в урочище – в частности. Брехня! Бабушкины сказки или, как выразился бы Владимир Ильич Ленин – «поповская антинаучная чушь»!
Туман становился всё гуще, и в его плотном кисельном мареве слышались какие-то непонятные звуки. Вот что-то стукнуло. Вот – зазвенело. А вот кто-то гулко захохотал, казалось, прямо над самым ухом!
Несчастный Кижи-Чинай аж присел от страха.
– Может, не пойдём дальше? – нагнав князя, негромко произнёс Керачу-джэвэ. Видать, этот старый вояка уже пожалел, что вызвался лично сопровождать князя. – Что тут смотреть-то? Туман один, как бы не заплутать.
– А ты не каркай. Керачу-гуай, – с усмешкой обернулся нойон. – Не заплутаем. И вообще – не думаю, чтоб здесь кто-то был. Вот – «что-то» – это другое дело!
– Но ведь… Кто-то смеялся! Вот опять!!!
– Выпь, – прислушавшись, Баурджин засмеялся. – Кому тут ещё быть-то? Видать, там, дальше – болотце.
Кижи-Чинай вдруг резко рванулся в сторону, и исчез бы в тумане, если б не железная рука начальника стражи, ухватившая пленника за связывающую руки верёвку:
– Куда?!
– А что ты его держишь, Керачу-гуай? – пожал плечами князь. – Пусть бежит…
Прямо в лапы демонам! Они его там ждут не дождутся. Беги, беги, Кижи-Чинай, что ж ты встал?
Разбойник неожиданно бухнулся на колени и разрыдался:
– Господи-и-ин, господи-и-и-н, – заканючил он. – Пожалуйста, не гоните меня! Не отдавайте демонам!
– Куда ж ты тогда бежал, дурень? А ну, вставай, хватит реветь!
Наклонившись, Баурджин отвесил пленнику пару звонких пощёчин:
– Ну, успокоился?
– Угу…
– Тогда идём. Как учит товарищ Сталин – нет таких крепостей, которых не смогли бы взять большевики!
Князь прошёл вперёд, немного подумал и, обернувшись, добавил:
– Правда, не уверен, может, это и Иосиф Виссарионович сказал, может, другой кто. Но установка верная! Так что, вперёд, товарищи, с песней!
– Я… я песни не умею петь… – жалобно проскрипел Кижи-Чинай.
– А никто тебя и не просит. Пошутил я, давай, шагай! Тоже мне, Робертино Лоретти.
Туман постепенно редел, и порывы поднявшегося ветра уносили его клочьями, заодно с низкими облаками. Вот уже и показался кусочек голубого неба, вот ещё один, вот блеснуло солнышко…
– Ну? Где ж твой дацан? – внимательно осматриваясь вокруг, спросил Баурджин. – Не видать что-то никакого дацана. Слушай, а ты не наврал часом?
– Нет! Нет! Клянусь Буддой, нет! – запричитал пленник. – Был дацан, был… Я сам его видел, правда, сверху, в солнечный день.
По всему чувствовалось, что парень не врёт – слишком уж испуганный и жалкий был у него вид, совсем не вяжущийся с враньём, да и зачем ему было врать-то? Убежать? Ну, рванулся было вначале, сдуру, зато потом никаких попыток не делал.
Они прошли весь овраг вдоль и поперёк – и ничего интересного не обнаружили. Ладно дацан, чёрт с ним, но… Но Баурджин всё же надеялся… не то, чтобы на что-то конкретное, но… Скажем, отыскать вот здесь, на тропинке или где-нибудь рядом, хотя бы близ неширокого ручья, ммм… гильзу! Обычную гильзу от винтовочного патрона. Ну, или пистолетную.
А ничего подобного не было. Ни гильз, ни осколков, лишь ветер выл в камышах у видневшегося невдалеке болотца. Вот снова кто-то захохотал… Выпь! Теперь уж ясно было – выпь.
– У, зараза! – наклонившись, один из стражников швырнул в болотину камень. Выпь умолкла.
Разочарованный Баурджин уже собирался отдать приказ повернуть обратно, как вдруг…
– Дацан! – громко закричал Кижи-Чинай. – Вон там, слева!
Нойон повернул голову… Действительно, за ручьём, в ивовых зарослях что-то такое маячило, что-то каменное, большое… И как раньше-то его никто не заметил?
Князь рванулся вперёд, перепрыгнув неширокий ручей, взбежал по склону оврага…
Камни… Никакой не дацан! Просто груда камней, обычных серых валунов, поросших фиолетовым мхом.
– Ну? – так и не решившись перебраться за ручей, закричали воины. – Что там, господин?
Храбрецы, мать их…
– А ничего, – сплюнув, отмахнулся нойон. – Сами взгляните – одни каменюки… Дацан! Дацан! – ох, как хотелось Баурджину отвесить хорошую затрещину пленнику! Еле сдержался.
А любопытные стражи уже перепрыгнули ручей. Вот ещё – ждать их! Баурджин махнул рукой:
– Эй! Нечего там шерудить. Уходим.
– Господин! – один из любопытных в три прыжка догнал князя, протягивая на ладони… средних размеров жемчужину!
– Я нашёл это там в камнях…
– В камнях? – Баурджин удивлённо остановился. – А ну-ка, посмотрим.
Воины перевернули все камни, и, кроме жемчужины, отыскали ещё и пояс с красивыми серебряными бляшками, и саадак из красной кожи, правда, без лука и стрел, какую-то помятую медную чашу и нефритовую статуэтку Будды.
– Всё! – браво доложил Керачу-джэвэ. – Больше ничего нет.
Баурджин пристально посмотрел на пленника:
– Ну? Ничего здесь не узнаешь?
– Узнаю… – нехотя отозвался тот. – Эту статуэтку я видел как-то у нашего главаря, Каим-шери. И саадак, кажется, тоже…
– А что Каим-шери рассказывал про урочище?
– О, много чего рассказывал! И про демонов, и про огненных драконов, вообще – всякие ужасы.
– Понятно.
Ну конечно же – все небылицы и ужасы распространял главарь банды, устроив в овраге схрон. Что б боялись не только спускаться в овраг, но даже к нему и подходить! Неплохо придумано, правда, не оригинально.