Он выбрал столик в дальней части зала, примерно посередине, и уселся спиной к стене, краем левого глаза контролируя вышибалу на стуле, правым — трио музыкантов, игравших блюзы пятидесятых годов в джазовом стиле. Они оказались очень хороши. Мягкие, округлые звуки гитар, деревянные удары басовых струн, негромкий шорох рабочего барабана. Никакого вокала. Бо́льшая часть посетителей пила вино. Некоторые ели пиццы размером с чайное блюдце, обычные или с пепперони. Ричер проверил меню. Они назывались персональными. Обычные или с пепперони. Девять долларов.
К нему подошла официантка, которая вполне соответствовала музыке пятидесятых. Миниатюрная, похожая на мальчика, около тридцати лет, аккуратная и стройная, одетая в черное, с короткими темными волосами, живыми глазами и застенчивой, но заразительной улыбкой. Она вполне могла появиться в черно-белом фильме на фоне джазового сопровождения. Наверное, чья-то дерзкая младшая сестра. Опасно продвинутая. Вероятно, мечтавшая носить брюки на работу.
Ричеру она понравилась.
— Могу я вам что-нибудь принести? — спросила официантка.
— Меня тревожит недоедание, — сказал он.
Она улыбнулась и ушла, а оркестр заиграл скорбную интерпретацию старой песни Хаулин Вулфа «Killing Floor». Гитара вела линию вокала, спотыкающимися жемчужными нотами объясняя, что ему следовало ее бросить после второго раза и уехать в Мексику. Между тем в бар продолжали заходить посетители, всегда парами или большими компаниями и никогда поодиночке. Они послушно останавливались у двери, как и Ричер, чтобы охранник смог их рассмотреть. Тот оглядывал их одного за другим, встречался глазами и предлагал войти, едва заметно кивая. Они проходили мимо него, а он скрещивал руки на груди и откидывался на спинку стула.
Через две песни официантка принесла еду и поставила тарелки на столик. Ричер ее поблагодарил.
— Не за что, — ответила она.
— А бывает, что тип у двери кого-то не пускает?
— Ну, это зависит от того, кто приходит.
— И кого он останавливает?
— Полицейских. Хотя они не заходили сюда уже несколько лет.
— И почему же полицейских не пускают?
— Это всегда плохая идея. Что бы ни случилось, если ветер меняется, все сводится к взяткам, коррупции, оказывается подставой или еще какими-нибудь отвратительными вещами. У полицейских свои бары.
— Значит, он годами никого не останавливает, — подвел итог Ричер. — Тогда я не понимаю, зачем он вообще здесь сидит.
— А почему вы спрашиваете?
— Мне любопытно.
— Вы полицейский?
— А потом окажется, что я похож на вашего отца.
Официантка улыбнулась.
— Он намного меньше вас.
Она отвернулась, бросив на Ричера напоследок взгляд, и почти подмигнула, а потом ушла. Оркестр продолжал играть. Джек догадался, что охранник у двери считал посетителей, чтобы владельцы бара не скрывали свои доходы. Он был кукушонком в чужом гнезде. Скорее всего, размер платы за защиту высчитывали в процентном соотношении. Ну, и еще он обеспечивал безопасность. Чтобы подсластить сделку. Чтобы все чувствовали себя лучше.
Официантка вернулась до того, как Ричер закончил есть, и принесла чек в черном виниловом бумажнике. Она заканчивала работу. Джек округлил счет, добавил десятку на чай и расплатился наличными. Она ушла. Ричер закончил есть, но задержался за столиком, наблюдая за парнем у двери. Потом встал и направился прямо к нему. Другого способа покинуть бар не существовало. Войти в дверь — и выйти так же через нее.
Ричер остановился на одном уровне со стулом.
— У меня срочное сообщение для Максима Труленко, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты выяснил, как я могу с ним связаться. Я приду завтра в это же время.
И вышел на улицу. В двадцати футах справа от него из двери для персонала появилась официантка. В тот же самый момент. Чего он не ожидал.
Она остановилась на тротуаре. Миниатюрная, похожая на мальчика, закончившая работу.
— Привет, — сказала она.
— Еще раз спасибо, что присмотрели за мной; я надеюсь, вы приятно проведете оставшуюся часть вечера, — ответил Ричер, мысленно считая минуты.
— И вы. Спасибо за щедрые чаевые.
Она стояла в семи футах, немного напряженно, слегка приподнявшись на цыпочки. Работали все элементы языка тела.
— Я попытался решить, какие чаевые хотел бы получить, если б работал официанткой, — сказал Ричер.
— Этот образ мне никогда не выкинуть из головы.
Джек мысленно считал время, потому что ждал двух вещей. Должно было произойти либо что-то, либо ничего. Ничего, если имя Максима Труленко для них пустой звук. Или, наоборот, значило много, поскольку стояло в самом верху списка самых важных клиентов.
Время покажет.
— И кто же вы, если не полицейский? — спросила официантка.
— Сейчас я между двумя работами, — ответил Ричер.
Если имя Труленко есть в их списке, то стандартный протокол для типа у двери — немедленный телефонный звонок или текстовое сообщение. Потом — либо в соответствии с инструкциями, либо из-за того, что это в любом случае является частью протокола — он выйдет из бара и попытается остановить и задержать Ричера или сфотографировать его. А лучше всего — дождаться, когда появится группа поддержки. Можно не сомневаться, что у них полно машин. А патрулировать нужно не такую уж большую территорию — половину города в форме груши.
— Я вам сочувствую, — сказала официантка. — Надеюсь, вы что-нибудь скоро найдете.
— Благодарю вас, — ответил Ричер.
Парню в баре потребуется сорок секунд, чтобы сделать звонок или обменяться сообщениями, собраться с духом и выйти из бара. В таком случае он должен появиться прямо сейчас.
Если имя Труленко что-то для него значит.
Но, может быть, и ничего.
— А какую работу вы ищете? — спросила официантка.
Из дверей бара вышел охранник.
Ричер шагнул к краю тротуара и повернулся. В результате образовался тупоугольный треугольник: официантка оказалась слева от него, парень из бара — справа, за спиной — пустое пространство.
Охранник не сводил глаз с Ричера, но обратился к официантке.
— Беги по своим делам, малышка, — сказал он.
Джек посмотрел на нее. Она что-то произнесла одними губами, обращаясь к нему. Быть может: Посмотри, куда я пойду. И побежала по своим делам. Не в буквальном смысле. Повернулась и поспешно перешла улицу, а Ричер дважды оглянулся через плечо, очень быстро. Получилось как два кадра из фильма: в первый раз она находилась на расстоянии в половину квартала, направляясь на север по противоположному тротуару; во второй он увидел, что она исчезла. Очевидно, вошла в какую-то дверь. Ближе к концу квартала.
— Я должен узнать твое имя, прежде чем смогу связаться с Максом Труленко. Возможно, нам с тобой стоит сначала поговорить, выяснить, откуда ты его знаешь, — просто чтобы он не волновался.
— И когда мы можем это сделать? — спросил Ричер.
— Можно прямо сейчас, — ответил охранник. — Заходи, я угощу тебя кофе.
«Остановить и задержать, — подумал Джек. — Пока не появится группа захвата». Он посмотрел налево и направо вдоль улицы. И не заметил приближавшегося света фар. Ничего. Пока ничего.
— Благодарю, но я только что поужинал. И больше ничего не хочу. Я вернусь завтра в это же время.
Парень вытащил телефон.
— Я могу отправить ему твое фото, — предложил он. — В качестве первого шага. Так будет быстрее.
— Нет, спасибо, — сказал Ричер.
— Мне нужно, чтобы ты ответил, откуда знаешь Макса.
— Все знают Макса. Одно время он был здесь настоящей знаменитостью.
— Ты можешь передать сообщение для Макса через меня.
— Оно предназначено только для его ушей.
Парень ничего не ответил. Ричер проверил оба конца улицы. Ничего. Пока ничего.
— Нам не следует начинать с разногласий. Любой друг Макса станет и моим другом. Но, если знаком с Максом, ты должен понимать, что мы обязаны тебя проверить. Ты ведь и сам не хотел бы для него меньшего.
Ричер окинул взглядом улицу и увидел, что вдалеке появилась пара метавшихся фар, которые приближались со стороны юго-западного угла квартала со скоростью, являющейся предельной для системы подвески. Лучи фар дергались, поднимались и опускались, заднюю часть машины заносило, потом лучи выравнивались.
Они мчались в их сторону.
— Мы еще встретимся, — сказал Ричер. — Я надеюсь.
Он повернулся, перешел улицу и зашагал на север, в противоположную сторону от приближавшейся машины. И увидел другой автомобиль, который вывернул из-за северо-западного угла квартала. Такие же мечущиеся лучи фар. Только с другого направления. Машина шла на высокой скорости. Прямо на него. Вероятно, в каждой находились по два человека. Достаточное количество, и очень быстрая реакция. Дефкон-2[4]. Значит, Труленко важен и правила будут такими, какими пожелают украинцы.
В данный момент Ричер был мясом в ярком световом сэндвиче.
Посмотри, куда я пойду.
Дверной проем ближе к концу квартала.
Он повернулся, приподнял плечи, стараясь защититься от света, и увидел несколько дверных проемов, расположенных один за другим и выделявшихся в пляшущих тенях. Бо́льшая часть дверей принадлежала небольшим магазинам; за окнами царила серая пыльная мгла, словно бизнес давно умер. Некоторые двери, попроще, из дерева, очевидно, вели в жилые квартиры, но ни одна не была приоткрыта на пару дюймов и нигде он не увидел света в щелях.
Ричер шагал на север, потому что официантка ушла на север, а из теней одна за другой выступали новые двери, но все они были серыми и плотно закрытыми.
Машины приближались. Свет фар становился ярче, и Ричер перестал изучать дверные проемы, решив, что неправильно понял официантку. И в этот момент его мозг начал анализировать сценарий с двумя парнями с юга и двумя с севера. Все четверо, несомненно, вооружены, но едва ли у них есть дробовики; скорее всего, только пистолеты, наверняка с глушителями. Тут все зависело от того, какие договоренности у них с местной полицией. Иными словами, не пугайте избирателей. Однако, вопреки всем инстинктам, призывавшим к осторожности, они не захотят разочаровать своих боссов.