— Они уже завладели баром, в котором албанцы прежде выдавали кредиты, — сказал Ричер. — А это довольно далеко к востоку от Центральной улицы. Теперь линия фронта стала не такой очевидной, как прежде.
Эбби сонно кивнула у его груди.
— Я знаю, — сказала она. — Они пришли к соглашению, что из-за нового полицейского комиссара не могут начать войну, но сейчас слишком много всего происходит… — Затем сделала глубокий вдох, задержала дыхание, села, встряхнулась и сказала: — Нам нужно идти.
— Куда?
— Мы должны убедиться, что твоя пожилая пара в порядке.
Машина Эбби стояла в гараже, находившемся в одном квартале от ее дома, — маленький белый седан «Тойота» с механической коробкой передач и колесами без колпаков. Один из «дворников» поддерживался электрическим проводом. Вдоль всего ветрового стекла шла трещина. Однако двигатель завелся сразу, колеса завертелись, тормоза работали. Стекла были самыми обычными, Ричер не сомневался, что его лицо, оказавшееся слишком близко к окну, прекрасно видно тем, кто находится снаружи, и чувствовал себя неуютно в темном замкнутом пространстве. Он следил, не проедет ли мимо лимузин вроде того, что врезался в ограду парковки дилера «Форда», но их не было; не заметил Ричер и бледных мужчин в костюмах, которые стояли бы на углах и оглядывались по сторонам.
Они ехали тем же путем, каким он шел, — мимо автобусного вокзала, через перекресток со светофором, потом по более узким улицам, мимо бара, снова по более широким проспектам. Бензоколонка и кафе находились впереди.
— Давай остановимся здесь, — сказал Ричер. — Мы принесем им немного еды.
— Они не будут против? — спросила Эбби.
— А это имеет значение? Им нужно что-то есть.
Они остановились. Меню не изменилось. Салат с курицей или салат с тунцом. Ричер купил по два сэндвича каждого вида, а также чипсы и содовую. И еще банку кофе. Одно дело — отказаться от еды, но кофе — совсем другой разговор.
Они добрались до старой застройки, сделали несколько правых поворотов и свернули в тупик. «Тойоту» припарковали у заборчика с пробивающимися бутонами роз.
— Это их дом? — спросила Эбби.
— Теперь им владеет банк.
— Из-за Макса Труленко?
— И нескольких ошибок, допущенных ими из лучших побуждений, — уточнил Ричер.
— А они смогут получить дом обратно?
— Я мало что знаю о подобных вещах. Но не вижу здесь никаких проблем. Деньги и имущество постоянно меняют владельцев. Покупка и продажа. Мне представляется, что нет причин, по которым банк стал бы возражать. Уверен, что у них есть способы получить прибыль от подобной сделки.
Они пошли по узкой бетонной дорожке. Дверь распахнулась до того, как они оказались около нее. На пороге стоял Аарон Шевик. У него было встревоженное лицо.
— Мария исчезла, — сказал он. — Я нигде не могу ее найти.
Глава 16
Возможно, в далеком прошлом Аарон Шевик и был преуспевающим механиком, но свидетелем он оказался никаким. Он не слышал шума проезжавших машин, не видел автомобилей на улице. Они встали в семь утра, съели скромный завтрак в восемь. Затем мистер Шевик отправился в магазин, чтобы купить кварту молока для будущих скромных завтраков. Когда он вернулся домой, Марии нигде не было.
— Как долго вы отсутствовали? — спросил Ричер.
— Двадцать минут, — ответил Шевик. — Может быть, больше. Я по-прежнему хожу очень медленно.
— Вы внимательно осмотрели дом?
— Я подумал, что она могла упасть где-то в доме. Но ничего такого не случилось. Во дворе тоже. Значит, она куда-то ушла. Или ее увезли.
— Давайте начнем с варианта, что она сама куда-то ушла. Она взяла пальто?
— Ей не нужно пальто, — вмешалась Эбби. — Сейчас достаточно тепло. Но у меня есть вопрос получше: взяла ли она сумочку?
Шевик проверил обычные места, где могла лежать сумочка. Всего четыре. На кухонной столешнице, на скамеечке напротив входной двери, вполне конкретный крючок на вешалке, где они также вешали зонтики, и, наконец, на полу в гостиной рядом с ее креслом.
Сумочки нигде не было.
— Ладно, — сказал Ричер. — Это хороший знак. Очень убедительный. Миссис Шевик почти наверняка ушла добровольно, по собственному желанию, спокойно собралась, и на нее никто не оказывал давления.
— Но она могла оставить сумочку в каком-нибудь другом месте, — сказал Шевик и беспомощно огляделся по сторонам.
Дом был маленьким, но в нем имелись сотни потайных мест.
— Давайте смотреть на положительные стороны, — предложил Ричер. — Она взяла сумочку, надела ее на руку и пошла по дорожке.
— Или ее засунули в машину. Может быть, заставили взять сумочку. Может быть, хотели, чтобы мы подумали, будто она ушла сама.
— Я полагаю, что она пошла в ломбард.
Шевик довольно долго молчал, потом поднял палец — я сейчас вернусь — и захромал по коридору в спальню. Через минуту он вошел с древней обувной коробкой в руках, разрисованной выцветшими полосками в пастельных бело-розовых тонах; на короткой стороне была потускневшая черно-белая этикетка с именем производителя, а также гордый силуэт женских туфель на низком каблуке, размер — четвертый, — и цена, чуть меньше четырех долларов. Может быть, туфли, в которых Мария Шевик выходила замуж.
— Фамильные драгоценности, — пояснил Шевик.
Он снял крышку. В коробке ничего не оказалось. Исчезли золотые обручальные кольца в девять карат, кольца на помолвку с мелкими бриллиантами, а также золотые часы с треснувшим стеклом.
— Нам нужно ее встретить, — сказала Эбби. — В противном случае ей будет грустно идти домой в одиночестве.
Традиционным главным источником доходов организованной преступности являлось ростовщичество, а также наркотики, проституция, азартные игры и рэкет. На своей половине города украинцы вели бизнес с умением и апломбом. Прибыль от наркотиков заметно выросла. Марихуана уже почти не пользовалась спросом из-за постепенной легализации, но резкое повышение употребления метамфетамина и оксикодона полностью компенсировало потери. Доходы подскочили до небес. И еще больше увеличились от процентов с продажи мексиканского героина, весьма популярного от западных окраин до Центральной улицы. С каждого грамма.
Величайший успех Грегори. Он сам заключил сделку. Мексиканские банды были отъявленными варварами, и ему пришлось потратить немало сил, чтобы произвести на них впечатление. Но Грегори свое получил. Два их парня, работавшие на улицах города, которым выпустили кишки, убедили мексиканцев окончательно. Причем животы им вспороли до того, как они умерли. Мексиканцы начали беспокоиться по поводу вербовки новых уличных дилеров. Парни зарабатывали не очень много; быть может, достаточно, чтобы быть готовыми к стрельбе, но только не к тому, чтобы их располосовали от горла до паха, пока они еще живы. Грегори получил дополнительные доходы с продаж, и все остались довольны.
Проституция также приносила хорошие деньги, главным образом из-за того, что Грегори считал ее пакетным преимуществом. Украинские девушки были очень красивы, многие — высокие стройные блондинки. На родине они не могли рассчитывать на хорошие заработки; там их ждали лишь грязь и тяжелый монотонный труд. Никакой красивой одежды, роскошных апартаментов и автомобилей «Мерседес-Бенц». Они это прекрасно знали, а потому радовались возможности перебраться в Америку. Все понимали, что оформление бумаг — процесс долгий, сложный и дорогой и им придется максимально быстро возместить расходы своим покровителям. Совершенно определенно до того, как они переберутся туда, где красивая одежда, роскошные апартаменты и автомобили «Мерседес-Бенц».
Им говорили, что это будет очень скоро, только сначала нужно хорошенько постараться, и лишь тогда они получат доступ к ослепительным благам Америки. Беспокоиться не о чем: система создана давно и дело прекрасно поставлено. Им предстоит приятная легкая работа с людьми. Главным образом общение. Как связи с общественностью. Они получат удовольствие. И могут даже рассчитывать на быстрое повышение, если встретят подходящего мужчину.
По прибытии их сортировали. Разумеется, уродливых среди них не было. У Грегори имелся огромный выбор — десятки тысяч молодых женщин, готовых прыгнуть в самолет, свежих, безупречно красивых и благоухающих. Как ни странно, выше всего ценились не самые молодые. Во всяком случае, в верхнем сегменте рынка. Конечно, всегда хватало мужчин, готовых платить за оральный секс с девушками моложе их внучек, но опыт показывал, что клиенты с действительно большими деньгами находили такие крайности отвратительными. Опыт показывал, что они предпочитали женщин постарше, может быть, даже в возрасте двадцати семи или восьми лет, с легкой аурой опыта и мудрости, близких к зрелости, с чувством юмора, — чтобы не ощущать себя растлителями малолетних. Чтобы казалось, будто у него в комнате младшая коллега или подающая надежды управляющая, которой требуется совет или которая рассчитывает на повышение или все сразу, если она правильно разыграет партию.
Такая женщина обычно играла свою роль в течение пяти лет, но как-то так получалось, что она не имела красивой одежды, роскошных апартаментов и автомобиля «Мерседес-Бенц». И почему-то ей никак не удавалось рассчитаться с долгами. Когда все начиналось, никто не думал о процентных ставках. Иногда женщина выдерживала еще пять лет, если по-прежнему хорошо выглядела, на странице веб-сайта, посвященного зрелым женщинам, а если нет, ее цена падала на пару сотен долларов в час и она продолжала обслуживать клиентов столько, сколько могла. После этого ее окончательно изымали из веб-сайта и отправляли в один из массажных салонов, расположенных где-то на задворках, — там самый короткий сеанс продолжался двадцать минут, ее одевали в короткую униформу медсестры и резиновые перчатки, и ей приходилось работать по шестнадцать часов в сутки.
Каждым таким салоном управлял босс, у которого имелся помощник. Как и женщины под их началом, они являлись далеко не самыми лучшими членами организации. Однако у их работы имелись плюсы: она была предельно простой. Перед ними стояли только три задачи. Им следовало сдавать определенное количество долларов в неделю, поддерживать энтузиазм среди персонала и порядок среди клиентов. И больше ничего. Такая деятельность привлекала вполне определенный тип мужчин. Достаточно злобных, чтобы добывать нужное количество долларов, достаточно жестких, чтобы справляться с клиентами, и достаточно подлых, чтобы получать удовольствие от процесса.