ринялся объяснять Ричер. — Такой будет первая реакция. Машина посчитает, что произошел незначительный инцидент. Где-то внутри есть небольшое устройство. Предохранительный механизм.
— И тогда ты сможешь открыть двери снаружи, — сообразила Эбби.
— Это будет решением первой тактической задачи. Все остальное последует за ней.
— У них могут быть пистолеты.
— Только в течение ограниченного периода времени, — заверил ее Ричер. — Потом пистолеты будут уже у меня.
— А что, если оба парня в квартире?
— Ну, в этом случае мы можем поджечь машину. И тогда послание будет отправлено.
— Это безумие, — пробормотала Эбби.
— Давай решать проблемы по мере их поступления.
— А моя машина пострадает?
— У нее федеральные бамперы. Должны выдержать удар на скорости пять миль в час. Возможно, тебе потребуется новая кабельная стяжка.
— Ладно.
— И не забывай удерживать ногу на педали сцепления, — продолжал давать указания Ричер. — Ты ведь не хочешь, чтобы машина заглохла? Ты должна быть готова дать задний ход.
— А что потом? — продолжала задавать вопросы Эбби.
— Ты припаркуешь машину и пойдешь за вещами, пока я буду объяснять парням, что им следует сделать.
— И что же?
— Следовать за тобой в какое-нибудь сомнительное место к востоку от Центральной улицы.
На этот раз Эбби замолчала надолго. Но потом кивнула. Тряхнула короткими темными волосами. Ее глаза заблестели. На губах появилась улыбка — мрачная и одновременно возбужденная.
— Ладно, — повторила она. — Вперед!
В этот момент правая рука Грегори докладывал то немногое, что ему удалось узнать. Он стоял во внутреннем офисе, напротив письменного стола босса. А находиться там всегда было страшно. Письменный стол, массивный, с изящной гравировкой по темному дереву, такое же огромное кресло, обитое зеленой стеганой кожей. За креслом — тяжелый книжный шкаф, парный с письменным столом. Все вместе производило солидное впечатление. Не самое приятное место — в особенности если ты излагаешь столь невнятную историю.
— Вчера вечером в шесть часов Аарон Шевик был громадным уродом и ничтожеством, который вернул заем. В восемь он был громадным уродом и ничтожеством, пришедшим за новым займом. Но в десять он уже изменился. Он разгуливал по городу, наслаждался игрой оркестра в баре, флиртовал с официанткой, ел маленькие пиццы и пил кофе по шесть долларов за чашку. И снова изменился, когда выходил из бара, — стал крутым парнем, задающим вопросы о Максе Труленко. Он выглядит как три разных человека в одном. Мы понятия не имеем, кто он такой на самом деле.
— А кто он такой, по твоему мнению? — спросил Грегори.
Правая рука не стал отвечать на его вопрос.
— Между тем мы отыскали его последний адрес, — продолжил он. — Но там его не оказалось. Мы узнали, что он уехал оттуда год назад. Новые арендаторы — пожилая пара, Джек и Джоанна Ричер. У них в гостях была внучка, Эбигейл Ричер. Вот только это не так. На самом деле ее зовут Эбигейл Гибсон. Она официантка, с которой Шевик флиртовал вчера вечером. Мы ее хорошо знаем. Она настоящий нарушитель спокойствия.
— В каком смысле?
— Около года назад она кое-что сообщила в полицию. Мы решили проблему, показали ей, что она совершила ошибку. Девчонка обещала исправиться, поэтому мы позволили ей продолжать работать.
Грегори наклонил голову влево и некоторое время держал ее так, потом наклонил вправо и снова немного помедлил, словно у него болела шея.
— А теперь она флиртует с Шевиком и появляется в доме, где он жил раньше под фальшивым именем, — заключил он.
— Но и это еще не всё, — продолжал правая рука. — Бабушка Ричер заходила сегодня утром в наш ломбард, но подписалась фамилией Шевик.
— В самом деле? — Грегори приподнял брови.
— Мария Шевик.
— А потом появилась на последнем известном адресе Аарона Шевика…
— Мы понятия не имеем, кто такие эти люди на самом деле, — признался правая рука.
— А ты сам что думаешь? — снова спросил Грегори.
— Мы заняли наше нынешнее положение не потому, что вели себя как дураки, — сказал правая рука. — Нам следует рассмотреть все варианты. И начать с Эбигейл Гибсон. В городе появился новый полицейский комиссар. Может быть, он рассчитывает получить преимущество, изучая старые файлы. И нашел там имя Гибсон. Возможно, он решил ее использовать. Например, отправил крупного урода в поле, чтобы те работали в паре.
— Но он еще не занял должность комиссара, — возразил Грегори.
— Тогда у него еще больше причин. Мы считаем, что нам все еще ничего не угрожает.
— Ты считаешь, что Шевик — полицейский? — спросил Грегори.
— Нет, — ответил правая рука. — Мы работаем в контакте с полицией. Мы бы знали. Кто-нибудь нам рассказал бы.
— Тогда кто же он такой? — спросил Грегори.
— Может быть, из ФБР. А вдруг полицейский департамент запросил помощь со стороны?
— Нет, — возразил Грегори. — Новый комиссар не станет так поступать. Он захочет, чтобы работу делали его люди и вся слава досталась ему.
— Тогда кем он может быть?
— Парень, который взял в долг деньги, а потом спросил про Макса. И я должен признать, что это очень странная комбинация.
— Что нам теперь следует сделать?
— Наблюдать за домом. Если он там живет, то рано или поздно появится.
Эбби не стала отстегивать ремень безопасности и поставила двигатель на первую передачу. Ричер свой отстегнул и уперся ладонью в приборный щиток.
— Готов? — спросила она.
— Скорость пешехода, — повторил Джек. — Тебе покажется, что мы едем очень быстро, когда окажемся близко. Но не тормози. Может быть, тебе стоит прикрыть глаза в самый последний момент.
Эбби отъехала от тротуара, и «Тойота» медленно покатила по улице.
Глава 20
Считается, что скорость пешехода составляет три мили в час или около двухсот семидесяти футов в минуту, так что побитой белой «Тойоте» потребовалось целых двадцать мучительных секунд, чтобы сократить расстояние до припаркованного «Линкольна». Эбби выровняла автомобиль, сделала нервный вдох, задержала дыхание и закрыла глаза. Дальше «Тойота» катилась уже сама и еще через мгновение жестко столкнулась с задним бампером «Линкольна». На скорости пешехода. Удар получился сильным и громким. Эбби швырнуло на ремень безопасности. Ричер оперся двумя руками о приборный щиток. «Линкольн» отбросило вперед на фут. «Тойоту» — на фут назад. Ричер выскочил наружу, сделал один, два, три быстрых шага к правой задней дверце «Линкольна» и схватился за ручку.
Устройство безопасности сработало.
Дверь распахнулась. Внутри находились два парня. Они устроились впереди, локоть к локтю, с отстегнутыми ремнями, откинувшись назад, комфортно, а потому их сильно тряхнуло. Головы обоих оказались на спинках сидений, то есть на уровне пояса Ричера, когда тот проскользнул в машину за их спинами, что позволило ему легко дотянуться до них руками и с силой столкнуть одну с другой, как делает сидящий в конце оркестра ударник с цимбалами. После чего Ричер резко толкнул их вперед, и тот, что находился слева, ударился о край руля, а правый громила — в приборный щиток над бардачком.
Затем Ричер засунул обе руки в карманы их пиджаков, наклонился через плечи громил вперед, обыскал, нашел кожаные ремни, кобуру с пистолетом у каждого и забрал свою добычу. Потом убедился, что на ремнях брюк и щиколотках оружия нет.
Закончив, он уселся на заднее сиденье. Пистолеты были «Хеклер и Кох П7». Оружие немецких полицейских. Превосходная конструкция. Почти изящная. Но стальная и с жесткими краями. А потому мужественная.
— Пора просыпаться, парни, — сказал Ричер.
Он ждал. В окно увидел, как Эбби вошла в дверь своего дома.
— Просыпайтесь, парни, — повторил он.
И они достаточно скоро пришли в себя. Оба моргали и озирались по сторонам, пытаясь понять, что произошло.
— Итак, условия сделки, — сказал Ричер. — К ней добавляется стимул. Вы повезете меня на восток, по пути я буду задавать вопросы. Если вы соврете, я сдам вас албанцам, когда мы туда приедем. А если расскажете правду, я выйду из машины, а вы сможете вернуться домой живыми и здоровыми. Это и есть побудительный стимул. Ваше дело согласиться или отказаться. Вы всё поняли?
Он увидел, как Эбби вышла из дома с набитой сумкой, отнесла ее к своей машине и закинула на заднее сиденье.
Между тем внутри «Линкольна» водитель, все еще сжимавший руками голову, сказал:
— Ты спятил? Я ничего не вижу. Поэтому никуда не могу тебя отвезти.
— Такого слова не существует, — сказал Ричер. — Вот тебе совет: старайся лучше.
Он опустил стекло своего окна, высунул наружу руку, махнул Эбби, чтобы ехала вперед, показывая дорогу, и смотрел, как она неуверенно отъезжает от тротуара. Передний бампер «Тойоты» перестал быть горизонтальным и теперь свисал по диагонали, заметно ниже, чем следовало. Край со стороны пассажира не доставал до асфальта примерно на дюйм. Возможно, чтобы привести его в порядок, потребуются две или три кабельные стяжки.
— Следуй за этой машиной, — сказал Ричер.
Громила, сидевший за рулем «Линкольна», отъехал от тротуара так неуверенно, как будто в первый раз вел автомобиль. Его партнер изо всех сил пытался повернуть поврежденную шею, чтобы хотя бы краем глаза видеть Ричера.
А тот молчал. Между тем потрепанная «Тойота» решительно ехала вперед. Эбби направлялась на восток, к перекрестку. «Линкольн» следовал за ней. Парень за рулем уже увереннее управлял машиной. Как обычный водитель.
— Где Макс Труленко? — спросил Ричер.
Сначала оба молчали.
— Ты паршивый лжец, — заявил парень, у которого шея была не совсем в порядке.
— И почему же? — осведомился Ричер.
— То, что наши люди сделают с нами, если мы расскажем, где находится Труленко, будет намного хуже того, на что способны албанцы. Так что у нас нет выбора. И никакого стимула. И вообще, мы просто сидели в машине и наблюдали за дверью. Неужели ты думаешь, что таким, как мы, расскажут, где искать Труленко? Поэтому мы не знаем честный ответ. И тогда ты скажешь, что мы солгали. И опять у нас нет ни выбора, ни стимула. Делай что собрался и избавь нас от благочестивой чепухи.