— Ладно, — сказал Хоган. — Мы позвоним.
— Благодарю. В любое время дня или ночи. И не тяните.
— Хорошо.
— И последнее, — продолжал албанец.
— Что?
— Я намерен доложить, что ваш адрес имеет нулевую степень тревожности — так мы это называем в нашем бизнесе. Здесь совершенно определенно нет тех, кого мы ищем, и в доме живут обычные люди, которые занимаются обычными делами, ну и так далее и тому подобное.
— Хорошо.
— Но мы серьезные люди и любим числа. Я не сомневаюсь, что в какой-то момент меня спросят, с какой степенью уверенности я сделал такую оценку.
— Сто процентов.
— Я вас услышал, но в конечном счете это лишь слова заинтересованной стороны, — не унимался албанец.
— И все, что у вас есть, — сказал Хоган.
— И я о том же. — Албанец кивнул. — Но мне бы очень помогло, если б я мог пройти по вашим владениям и проверить все сам. И тогда у нас будут основания для обоснованных выводов. Дело закрыто. Нам больше не придется вас беспокоить. Может быть, вы получите приглашение на пикник Четвертого июля. Как представитель семьи. Надежный человек, который нам помогает.
— Это не мои владения, — ответил Хоган. — Я снимаю здесь комнату. Не думаю, что я имею право вас впустить.
— Может быть, другой джентльмен, который находится в гостиной, это сделает…
— Вам придется поверить нам на слово. И вам пора уходить.
— И не беспокойтесь из-за косячка. Это ведь «травка»? Я уловил запах на улице. Но она меня не интересует. Я не полицейский. Я здесь не для того, чтобы вас арестовать. Я представляю местное общество взаимной помощи. И, должен заметить, мы добиваемся впечатляющих результатов.
— Поверьте нам на слово, — повторил Хоган.
— Кто еще находится в доме? — спросил албанец.
— Никто.
— Вы провели весь вечер вдвоем?
— К нам приходили гости.
— Какие гости?
— Друзья. Мы заказали еду в китайском ресторане и выпили вина.
— Они у вас остались? — спросил албанец.
— Нет.
— И сколько их было?
— Двое.
— Случайно, не мужчина и женщина? — уточнил албанец.
— Но не те мужчина и женщина, которых вы ищете, — заверил его Хоган.
— Откуда вы знаете?
— Потому что они самые обычные люди. Как вы сами сказали.
— Вы уверены, что они не остались ночевать?
— Я видел, как они уходили.
— Хорошо. Тогда вам не о чем беспокоиться. Я просто немного осмотрюсь. И не волнуйтесь, я умею себя вести. У меня есть определенный опыт. Я работал полицейским детективом в Тиране. Обычно человек, побывав в доме, обязательно оставляет следы, которые, среди прочего, рассказывают о том, кто он такой и зачем приходил.
Хоган не ответил.
Ричер и Эбби услышали шаги по коридору прямо под ними. Албанец вошел внутрь.
— Зачем Хоган его впустил? — прошептала Эбби. — Очевидно, этот тип все тут облазает, а не просто заглянет и уйдет. Хоган имел глупость ему поверить.
— Хоган все делает правильно, — прошептал в ответ Ричер. — Он морской пехотинец США и превосходно владеет стратегией. Он дал нам достаточно времени одеться, сложить кровать и открыть окно, чтобы, пока албанец находится внизу, мы вылезли наружу и спрятались на крыльце или во дворе. Албанец нас не найдет и отправится восвояси довольный, ни разу не столкнувшись с сопротивлением. Лучшие сражения — это те, которых удалось избежать. Даже морские пехотинцы понимают такие простые вещи.
— Но мы не вылезаем в окно, — прошептала Эбби. — Мы просто стоим. Мы не следуем его плану.
— Возможно, существует другой подход, — сказал Ричер. — Армейский, а не морской пехоты.
— И в чем он состоит?
— Давай подождем и посмотрим, что будет.
Они услышали, как «гость» вошел в гостиную.
— Вы музыканты? — спросил он.
— Да, — ответил Хоган.
— Играете в клубах?
— Да.
— Вы больше не сможете, если ваше отношение не изменится к лучшему.
Ответа не последовало. Секунда тишины. Потом они услышали шаги по коридору, направлявшиеся в сторону кухни.
— Китайская еда, — услышали они снова голос албанца. — Много контейнеров. Вы не соврали.
— И вино, — добавил Хоган. — Все как я сказал.
Они услышали звон. Две пустые бутылки, поднятые в воздух, чтобы осмотреть их. Потом тишина.
— А это что такое? — спросил албанец.
Они услышали, как из комнаты выкачивается воздух.
Никаких звуков.
Пока албанец сам не ответил на свой вопрос:
— Листок бумаги с безобразно написанным албанским словом.
Глава 30
Ричер и Эбби вышли из спальни к ведущей вниз лестнице. Из кухни под ними не доносилось ни звука. Лишь безмолвное напряжение шипело и потрескивало на кафеле. Ричер представил тревожные взгляды, которыми обменивались Хоган и Бартон.
— Нам нужно спуститься и помочь им, — прошептала Эбби.
— Мы не можем, — прошептал в ответ Ричер. — Если этот тип нас увидит, мы не сможем его отпустить.
— Но почему?
— Он доложит начальству. И этот адрес будет засвечен. У Бартона возникнут бесконечные проблемы. Ему наверняка запретят играть в клубах. Как и Хогану, который в той же лодке. Но им нужно что-то есть.
Потом он смолк.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что мы не можем позволить ему уйти? — тихонько спросила Эбби.
— Есть несколько вариантов.
— Ты собираешься взять его в плен?
— Может быть, в доме есть подвал…
— А другие варианты?
— Ну, их целый диапазон. Я из тех, кто делает то, что может сработать.
— Наверное, это моя вина. Мне не следовало оставлять листок бумаги.
— Ты меня защищала. Это было очень мило с твоей стороны.
— И все равно я совершила ошибку…
— Пролитое молоко[8]. Живи дальше. Не трать нервную энергию.
Между тем разговор под ними возобновился.
— Вы изучаете новый язык? — спросил албанец.
Ответа не последовало.
— С албанского лучше не начинать, — сказал незваный гость. — В особенности с этого слова. Тут есть определенные тонкости. У него множество значений. Его используют люди, которые живут в деревне. Оно старое, из далекого прошлого. И стало редким.
Никакого ответа.
— Зачем вы написали его на листке бумаги?
Никакого ответа.
— На самом деле я не думаю, что его писали вы, — продолжал албанец. — Полагаю, это женский почерк. Как я уже говорил, у меня есть опыт в подобных вещах. Я был полицейским детективом в Тиране. И люблю быть в курсе важных новостей. В особенности если они связаны с моей новой страной. Женщина, написавшая это слово, слишком молода, чтобы ее учили прописным буквам в школе. Ей меньше сорока лет.
И вновь никакого ответа.
— Быть может, это ваша подруга, которая зашла на ужин. Листок остался лежать на столе, среди картонок с едой. Как говорят, в том же археологическом слое. Из чего следует, что они оказались здесь одновременно.
Хоган продолжал молчать.
— Приходившей к вам в гости подруге меньше сорока? — спросил албанец.
— Я думаю, ей около тридцати, — ответил Хоган.
— И она пришла, чтобы поесть китайской еды и выпить вина?
Ответа не последовало.
— Выкурить косячок, немного посплетничать о знакомых, но потом начался серьезный разговор о вашей жизни и обо всем мире…
— Можно и так сказать, — ответил Хоган.
— И вдруг она вскочила, схватила листок бумаги и написала редкое иностранное слово, совершенно незнакомое большинству американцев. Вы можете объяснить мне это?
— Она умная женщина. Может быть, она что-то рассказывала. Может быть, ей как раз потребовалось это слово, если оно такое редкое и тонкое. Многие умные люди так поступают. Используют иностранные слова. Может быть, она записала его для меня. Чтобы я мог проверить позднее.
— Весьма возможно. И в другое время я просто пожал бы плечами и обо всем забыл. В жизни случаются и более странные вещи. Вот только я не люблю совпадений. В особенности если их сразу четыре. Первое: она была здесь не одна, а с мужчиной. Второе: за последние несколько часов я видел это редкое слово много раз. В текстовых сообщениях, приходивших на мой телефон. В них описывалась внешность беглеца-мужчины. А еще женщины. Я сказал вам, что она — маленькая брюнетка, а он — огромный и уродливый.
— Все идет плохо, — прошептала наверху Эбби, как официантка, чувствующая, что в баре скоро начнется драка.
— Скорее всего, — прошептал в ответ Ричер.
— Третье совпадение состоит в том, что телефон с этими сообщениями вчера вечером украли. Но недавно он включился на двадцать минут. Однако по нему никто не разговаривал. И на него не приходило звонков. Но двадцати минут вполне достаточно, чтобы прочитать множество сообщений. И записать трудные слова, чтобы разобраться с ними позднее.
— Расслабьтесь, друг, — сказал Хоган. — Никто из нас не воровал телефон.
— Четвертое совпадение состоит в том, что телефон украл огромный уродливый парень, описанный в сообщениях, — продолжал албанец. — Мы знаем это совершенно точно. У нас есть полное донесение. В тот момент он действовал в одиночку, но нам известно, что он связан с маленькой брюнеткой, которая, несомненно, являлась вашей гостьей за ужином, потому что именно она скопировала это слово из украденного телефона. А как еще она могла узнать о его существовании? И с чего заинтересовалась им сейчас?
— Понятия не имею. Возможно, мы говорим о разных людях.
— Он вышел, украл телефон и принес его ей. Она заранее дала ему указания? Она его босс? Она послала его с миссией?
— Я понятия не имею, о чем вы говорите, друг, — сказал Хоган.
— В таком случае тебе стоит кое-что понять, — заявил албанец. — Тебя поймали на укрывательстве врагов общины.
— Как скажете.
— Вы хотите покинуть штат?
— Я бы предпочел, чтобы это сделали вы.
Долгое молчание.
Потом албанец снова заговорил, и теперь в его голосе появилась прямая угроза. И какая-то новая мысль.