— Нет, — Вантреска покачал головой. — Это специализированный цех. Здесь работает скунс. Дроны повсюду. В «облаке».
— Или дом маменькиного сынка, — предположил Хоган.
— Без разницы, — сказал Вантреска. — Труленко — художник. Там кроме него находится кто-то еще. Один или двое. Максимум.
— Ладно, — сказал Ричер. — Значит, в комнате либо четверо охранников, либо один. Вероятно, система защиты Положения В предполагает постоянное присутствие команды из четырех охранников. В худшем для нас случае они соблюдают дисциплину. В лучшем — Эбби права, и Труленко это не нравится. Тогда они могли достигнуть частного соглашения. Я видел, как время от времени такое случается. Обычно командир охраны сидит в углу, как предмет мебели. Может быть, они подружились. Права на съемки фильма всегда можно продать. Между тем остальные трое членов команды болтаются в каком-нибудь другом месте в компании с теми, чьего присутствия требует Положение Б.
— И сколько это — один или три? — спросил Вантреска.
Задняя часть мозга Ричер сообщила: один.
— Четыре, — вслух сказал он.
Они заглянули за следующий угол, и Бартон указал на дверь, которая на пятом этаже вела к большим помещениям, расположенным сзади.
Глава 50
Короткий конец ядра лифта находился у левого плеча Ричера. А дверь — прямо впереди, следовательно, за пределами ширины ядра, а значит, она не являлась частью комнаты. Внешний коридор или входной вестибюль. Ричер толкнул дверь широко расставленными пальцами, медленно и осторожно.
Прихожая. Пустая. В нее внесли три стула и небрежно расставили. Задняя часть мозга Ричера сообщила, что именно здесь остальная тройка команды проводила время. Они услышали шум со стороны лифтов и побежали туда. Теперь все они мертвы. Передняя часть его мозга увидела другую дверь. Впереди и слева. Она была идеально расположена вдоль короткой линии ядра, стало быть, вела в комнату.
Впечатляющий образец. Почти наверняка звуконепроницаемая. Как в фильмах про студии звукозаписи, Ричер видел парочку таких. Она открывалась наружу. Большая и тяжелая. Створка двигается медленно. Первый рубеж системы безопасности. Чтобы сдвинуть ее с места, требовалось одной рукой упереться в стену, а другой приложить силу в двести фунтов — и все это время его центр масс будет уязвим в открытом пространстве, которое станет постепенно увеличиваться благодаря его собственным усилиям. В полевых инструкциях о таком не говорится, поскольку не важно, сколько человек находится внутри — один или четыре: они надежно контролируют вход. Пистолеты наготове. Учебник. Последний рубеж.
Ричер перешел на язык жестов, хлопнул себя по груди. Это сделаю я. Потом показал, как распахнет дверь одним резким рывком с применением максимальной силы. Затем прикоснулся к плечу Эбби. Показал, как она опускается на колени и целится в проем, который откроется. Положил руку на плечо Вантрески, чтобы тот слегка присел и прицелился над головой Эбби. За ним встанет Хоган и выставит пистолет над головой Вантрески. Бартона Ричер поставил под углом в девяносто градусов, на случай если распахнувшаяся дверь покажет другую возможную траекторию.
Все заняли свои позиции. На коленях, на корточках и стоя. Ричер взялся за дверь двумя руками. Удобно поставил ноги. Сделал вдох. И кивнул: раз, два, три.
И рванул на себя дверь.
Эбби выстрелила. Вантреска выстрелил. Хоган выстрелил. Все одновременно. Каждый по одному разу. Послышался стук упавшего пистолета и мясистый шлепок тела. После чего наступила шипящая тишина.
Ричер заглянул в дверь. Один боевик. Командир команды охранников. Но он больше не сидел в углу, как предмет мебели, и не пытался завести дружбу. Мгновение назад он стоял наготове и следил за дверью, вероятно держа пистолет двуручным хватом. Но ожидание оказалось слишком долгим. Время шло медленно. Он отвлекся. Утратил фокус. Руки устали. Дуло опустилось.
За спиной мертвого охранника находилась именно такая комната, как говорил Хоган. Белые ламинированные стены и прохладный воздух. Огромная. Величиной с вестибюль на первом этаже. Окна от пола до потолка и от стены до стены. Скамейки и стойки. Чье-то представление о коммуникационно-техническом центре. Возможно, прошлого года. Возможно, прошлой недели. С тех пор всё обновили при помощи свисавших проводов и непонятных коробок. Сердце операции оказалось еще более скромным, чем предполагал Вантреска. Пять лэптопов, а не шесть, стоявших бок о бок на длинной стойке в ряд.
У компьютеров находилось двое мужчин. Ричер сразу узнал Труленко. По описанию Эбби. И фотографиям в газетах. Невысокий, какой-то мелкий, молодой, но с редеющими волосами. В очках. Он не станет работать в каменоломне. Одет в брюки из хлопка и футболку. Рядом с ним — парень лет на пять моложе. Выше ростом, но более худой, сутулые плечи; судя по всему, он слишком много печатал.
Труленко сказал что-то на украинском.
— Он только что велел своему приятелю ничего нам не говорить, — перевел Вантреска.
— Не самое хорошее начало, — заметил Ричер.
Бартон и Хоган заставили обоих отойти от клавиатуры. Ричер посмотрел в окно на человечков, которые копошились внизу.
— Предположим, ты пишешь программу, — сказал он. — Вот что тебе нужно знать о нашей части уравнения. Мы не связаны ни с одним правительством или агентством. Это в чистом виде частное предприятие. У нас два очень конкретных и личных требования. На все остальное нам наплевать. Нас не волнует исход любых других сражений. Выполнишь то, что тебе будет предложено, — мы уйдем, и больше ты нас никогда не увидишь.
Ответа не последовало.
— Что подсказывает безупречная логика программиста относительно твоего ближайшего будущего?
Труленко промолчал.
— Верно, — сказал Ричер. — Мы никак не связаны ни с одним правительством или агентством. Из чего следует, что мы не подчиняемся правилам. Никаким. Мы только что прошли сквозь армию самых крутых парней, каких вы только смогли найти, и проникли в ваше тайное логово. Получается, что мы круче, чем вы. А значит, готовы пойти гораздо дальше. Твоя безупречная логика программиста подсказывает, что ты будешь страдать, если не сделаешь того, что мы скажем. Перед тем как прийти сюда, мы заглянули в хозяйственный магазин. Ты можешь разыграть данную ситуацию, как партию в шахматы. Очевидно, мы начнем с мальчишки. Представить, что вы одержите победу, невозможно. Ты все равно сделаешь то, что мы потребуем. Логика диктует, что лучше всего пропустить промежуточную часть. И избавить нас от хлопот.
— Я не являюсь членом банды, — сказал Труленко.
— Однако ты на них работаешь, — напомнил Ричер.
— У меня не было выбора. Я ни с кем не связан. Может быть, мы сумеем что-нибудь придумать. Я сделаю то, что вы хотите, и вы меня отпустите. Вы это предлагаете?
— Только не надо умничать. Мы знаем достаточно, чтобы понимать, чем ты занимаешься. Мы купили прибор для резки стекла в хозяйственном магазине. Так что вполне можем вырезать круг в окне и выбросить тебя в него. Как если бы отправили письмо.
— Какие две вещи вам нужны?
— Первое — это порнография. Все ваши порнографические сайты.
— Вы пришли из-за них?
— Два очень конкретных и личных требования, — повторил Ричер. — Первое — порнография.
— Друг, это побочный бизнес.
— Сотри их. Уничтожь. Уж не знаю, как это называется.
— Все?
— И навсегда.
— Хорошо. Ничего себе… Пожалуй, это реально сделать. Могу я спросить: вы решили выступить в крестовый поход в защиту морали?
— Что в том, что мы сделали до сих пор, показалось тебе моральным?
Труленко не ответил. Ричер подошел к нему и остановился рядом. Бартон и Хоган отступили назад. Труленко шагнул к стойке.
— Расскажи нам, что у тебя здесь, — потребовал Ричер.
Программист указал на первые два лэптопа.
— Первые два — это социальные сети, — сказал он. — Непрерывный поток выдуманных историй, который также уходит на разные дурацкие сайты, настолько тупые, что они верят каждому слову. Ну, и в телевизионные сети, часть из которых также не отличается особым интеллектом. Третий лэптоп — кража личностей. Четвертый — смесь всего понемногу.
— Пятый?
— Деньги.
— А где порнография?
— На номере четыре. В смеси. Побочный бизнес.
— Займись им. Это первое требование.
Остальные столпились рядом. На самом деле их знания были зачаточными. Только с точки зрения потребителя. Но они не стали сообщать этого Труленко. Их наблюдение не давало ему уйти в сторону. Он печатал длинные строчки кодов, отвечал «да», «да» и «да» на множество вопросов: «Вы уверены?» По экрану маршировали тексты. Наконец Труленко закончил. И отошел на шаг от лэптопа.
— Всё, — сказал он. — Весь контент уничтожен на сто процентов, а имена доменов выставлены на продажу.
Никто не стал возражать.
— Хорошо, — сказал Ричер. — Теперь перейдем на номер пять. Покажи нам деньги.
— Какие деньги?
— Все ликвидные активы.
— Так вот зачем вы здесь…
— То, что движет миром.
Труленко сделал шаг вправо.
— Подожди, — сказал Ричер. — Задержимся ненадолго на четвертом. Покажи нам свой банковский счет.
— Это не относится к делу, друг, — возразил Труленко. — Я не имею никакого отношения к тем парням. Они существуют отдельно от меня. Я приехал из Сан-Франциско.
— И все равно покажи, — спокойно потребовал Ричер. — Примени свою безупречную логику.
Труленко немного помолчал.
— Мой бизнес — это корпорация с ограниченной ответственностью, — после небольшой паузы сказал он.
— Иными словами, все принимают ванну, кроме тебя, — подытожил Ричер.
— Мои персональные активы были защищены. В этом смысл корпоративной структуры. Она поощряет предпринимательство и риск. Вот где можно стяжать славу.
— Покажи нам свои персональные активы, — повторил Ричер.
Труленко помедлил еще немного. Затем сделал неизбежный вывод. Складывалось впечатление, что он умел думать быстро и столь же быстро принимать решения. Возможно, благодаря постоянному общению с компьютерами. Он подошел к лэптопу и принялся печатать. Вскоре картинка на мониторе изменилась. Успокаивающий цвет. Список чисел. Максим Труленко, проверка счета, баланс четыре миллиона.