Тихомиров сосредоточился и попытался обнаружить у себя в мозгу нечто эдакое, постороннее. Ничего не получалось. Он вспомнил рубку корабля, появление зеленого конуса, но на этом воспоминания обрывались.
Дверь без стука распахнулась, и в комнату вошла Лен.
- Здравствуй, Олег. К тебе можно?
Тихомиров вскочил на диване.
- Ты понимаешь, - он попытался улыбнуться, - я теперь сам не знаю, что мне можно, что нельзя. Я - шпион юргами, - Олег театрально захохотал.
- Я знаю, - спокойно сказала Лен и прошла в комнату.
Олег мгновенно стал серьезным.
- Ну-у… Тогда проходи садись… А почему ты обращаешься ко мне на «ты»? Ведь согласно правилам, предписывается к преступнику…
Лен присела на краешек стула, что-то мелькнуло в ее глазах. «Будто сиреневая птица печали взмахнула крылом», - подумал Олег, и ему почему-то расхотелось острить.
- У меня только что был Вайл, - сказал Олег.
- Я знаю.
- Он говорит, что я шпион, он говорит, что так думают в координационном совете.
- Сегодня все лины поставлены в известность…
Тихомиров поежился. Воображение мигом нарисовало ему картину, как лины, показывая на него пальцем, объясняют своим детям, что этот дядя с планеты Земля - шпион.
- И что же мне делать? - спросил он растерянно.
- Ничего не делай.
- И все будут обращаться ко мне на «вы»?
- Это личное дело каждого.
- Почему?
- Потому, что каждый должен сам определить свое отношение к случившемуся. Я не во всем согласна с координационным советом. Более-менее убедительно звучит пока один единственный момент: юргами используют информацию, полученную от тебя зрительным путем. Все остальное, на мой взгляд, не более чем домыслы. Я кое-что придумала.
- Ты придумала? Или координационный совет?
- Я!
- Но при чем здесь ты? Только что от имени совета со мной разговаривал Вайл…
- Они просто не знают, как с тобой поступить. Некоторые даже предлагали уничтожить тебя, - Лен откинула прядь со лба. - Мы сейчас совершим с тобой экскурсию. Я хочу тебе показать Долину Синих Холмов.
- Но мне туда нельзя!
- Запрета на твое перемещение в сопровождении члена координационного совета нет. Кроме того, - Лен достала из кармана куртки черный платок; увидев его, Тихомиров вспомнил слова Вайла и улыбнулся, - кроме того, я завяжу тебе глаза. Главное, чтобы юргами не увидели дорогу и то, что по дороге; саму Долину пусть смотрят, они все равно туда попасть не могут. Вот и все. Едем.
- Ты думаешь, надо? - спросил неуверенно Олег…
- Конечно, надо. Самое красивое место на планете. Обязательно надо. Какой же ты будешь шпион, если не увидишь Долину? Едем, вставай.
Тихомиров чувствовал, что она не договаривает, что что-то другое она хотела сказать. «А врать они не умеют», - подумал он.
Глава 8
Они ехали около часа или чуть больше. Кабина падала вниз, поднималась вверх, стремительно мчалась по горизонтальным тоннелям. Тихомиров чувствовал ускорение по приливам тяжести. За время дороги почти не разговаривали, лишь несколько раз перебросились общими фразами. С темной повязкой на глазах Олег ничего вокруг не мог видеть и отдался потоку мыслей, которые вертелись в основном вокруг одной темы: он - шпион. Новое его положение отдавало трагифарсом и полным отсутствием выхода. Размышления прервала Лен, положившая на его руку свою и сказавшая: «Подъезжаем». Олег удивился, насколько земным показалось ему тепло, повеевшее от женской руки, и задал себе неожиданный вопрос: а как бы поступил он сам, если бы выяснилось, что кто-то из его ближайших знакомых шпион чужой, враждебно настроенной цивилизации?
Кабина остановилась. Лен повела его за руку по какой-то лестнице вверх, потом по ровному пологому коридору. Раздался звук открывающейся двери, и Тихомиров понял, что они пришли. Теплый ветер коснулся его лица; ветер, которого так не хватало в подземелье; ветер, который там, на стерилизованной поверхности, гасился пластиком шлемофона. Он вдруг понял, что главное ощущение, которого не хватает всем астролетчикам в бесконечно длительных перелетах - это ощущение ветра. Порывы теплого ветра, то сильные, то еле уловимые, своими прикосновениями отодвинули на задний план все его мысли. И еще, что сразу ощутил Олег, - бескрайний океан солнечного света и звуки. Это были не машинные звуки подземелья, не космические шорохи корабельных переборок, это были звуки жизни.
Лен хотела снять повязку с глаз, по он остановил ее жестом, вслушиваясь в непередаваемую, неповторимую звуковую палитру жизни. Олегу почудилось, что он слышит какую-то мелодию, вплетенную в колдовскую гармонию птичьего щебета, далеких детских голосов, шелеста трав и отзвуков эха - словно грани кристалла поворачивались неспешно в лучах света, переливаясь неповторимой игрой оттенков.
- Лен, - сказал тихо Олег, боясь спугнуть наваждение, - я слышу… мне кажется… Я слышу какую-то музыку. Это не галлюцинации, Лен? Я не схожу с ума?
Лен сняла повязку, и Тихомиров увидел на ее лице странное выражение.
- Нет, - сказала она с некоторой нерешительностью, - ты не похож на сумасшедшего, однако… - она недоговорила фразу. - Вот, смотри, Долина Синих Холмов.
Олег задержал взгляд на ее лице, ставшем совсем другим, не лицом деловой женщины, а смягчившимся, с легким румянцем на щеках, с мимолетной улыбкой, с этими неземными глазами, испускающими глубокий сиреневый свет. Что-то сейчас произошло. Что и почему, Олег не смог уловить, словно исчез невидимый барьер, до того окружавший его. Олег повернулся к долине.
В окружении устремленных ввысь горных пиков перед ним расстилалась большая, почти правильной круглой формы впадина, покрытая невысокими, заросшими лесом холмами. С площадки вниз вел спуск - извивающаяся и теряющаяся в траве тропинка, разбегающаяся внизу на множество тропок. Лес сливался у противоположного края долины в сплошной массив, и отсюда, сверху, была видна зеркальная гладь лесного озера, прячущегося в самой его глубине. Олег будто через синий светофильтр смотрел - вокруг царствовали вероятные и невероятные оттенки синего цвета, а высоко над пиками гор пылало голубое солнце.
Они начали спускаться. Тропинка сделала неожиданный поворот, огибая выступ скалы, и Олег увидел поднимающуюся навстречу группу детей. Он весь сжался, готовясь к неприятному. Лен словно почувствовала это, взяла его руку в свою и слегка сжала. Дети поравнялись с ними, поздоровались с Лен и с ним и, смеясь, как ни в чем не бывало пошли друг за другом вверх по тропинке.
Чтобы как-то скрыть свою неловкость, Тихомиров сделал вид, будто заинтересовался похожими на шелковистые нити травинками, поводил ладонью по траве, удивляясь ее легким, пушистым прикосновениям.
- Пойдем вон к тому холму, - сказала Лен. - Я тебе хочу что-то показать. Сегодня как раз детский день, сегодня здесь очень много детей.
- У вас здесь как-то… ну, очередность для посещений какая- то, да? - спросил Олег, вновь прислушиваясь к звукам, пытаясь отделить от прочих один промелькнувший и показавшийся знакомым мелодический момент. Но мелодия, становясь то тише, то чуть громче, оставалась неуловимой.
Они продолжили путь.
- У нас жесткий график посещений. Ты же знаешь, это единственное уцелевшее место на всей планете. День для детей, следующий - для взрослых. Каждому лину дается лишь одни день в году, чтобы побывать здесь.
Тихомиров сделал еще несколько шагов и остановился. Лен тоже остановилась, вопросительно глядя на него.
- Как ты сказала? Каждому лишь один день в году? - обидная мысль обожгла его.
- Да. Иначе нельзя. Нас же много…
- Тогда почему?… - Олег понял, о чем не договорила в его комнате Лен. - Для меня, похоже, сделали исключение, да?
- О чем ты говоришь, Олег?
- Да что, мне все понятно. Для шпиона сделали исключение. Верно? И главное, в тот момент, когда выясняется, что он шпион, его приглашают на пленер полюбоваться красотами, посмотреть, как резвятся ребятишки на траве…
- Перестань, Олег!
- Что перестань?! Я все понял - вы же меня за человека не считаете, вы специально эту экскурсию… дабы пробудить во мне еще оставшееся, неатрофировавшееся: мол, сжалься над нами, смягчи свое окаменевшее сердце!… Так, что ли? Я не прав?!
- Олег!
- Что Олег? Я всю жизнь Олег, с самого рождения, и с самого рождения я человек, человек с планеты Земля! Понятно? Так и передай своим слово в слово, - он развернулся и быстро пошел вверх к выходу из долины.
- Олег! - позвала Лен. - Олег, подожди!
Но он не обернулся. На площадке у двери он остановился, дожидаясь, когда поднимется Лен. Услышав ее торопливые шаги, не оглядываясь, не желая ни на что смотреть, Тихомиров сказал:
- Я еду домой. Где твой платок? Завязывай глаза, - и с горечью подумал, что дом его совсем не здесь. - Вези меня.
Лен завязала ему глаза, раздался шорох открывающейся двери, и он шагнул в прохладу тоннеля.
На пороге своей комнаты, когда повязка была снята, стараясь не встретиться с Лен взглядом, Олег сказал:
- Я хочу побыть один. Я имею такую возможность, чтобы хоть одну неделю меня не беспокоили? Я сам дам знать, когда сочту нужным.
Лен, ничего не ответив, вышла, закрыв за собой дверь.
Олег прошел к столу, сел на диван и тут же встал - в углу комнаты стоял шкаф, которого раньше не было. Открыв его дверцу, Тихомиров присвистнул. В шкафу висел скафандр высшей защиты с его личным номером «28» на нагрудной бляхе; у боковой стенки стволом вверх стоял прислоненный бампуль. Убедившись, что магазин бампуля полон, Олег поставил его назад, закрыл шкаф, и тут только почувствовал, насколько он сегодня устал. Ни о чем не хотелось думать, в голове безостановочно крутилась какая-то мелодия. Олег лег, закрыл глаза и тотчас заснул.
Глава 9
Когда он проснулся, било шесть часов вечера. Голова гудела - явное переутомление. «Как я устал», - подумал он, откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и постарался отвлечься, вспомнить Землю, своих ребят. Вспомнилась развеселая песня о Старом Шкипере. Мелодия, разделившись на множество самостоятельных, стала совершенно неузнаваемой. Почему-то перед глазами возник незнакомый пейзаж: небольшая бухта, отгороженная от океана кольцом береговых скал. В самом центре выхода из бухты, словно нарочно преграждая путь судам, возвышался над водой невысокий островок