ть плазменные горелки; и чем дальше, тем сложнее пробиваться, будто скала сама начинает сопротивляться… Теперь поставьте юргами на место проходчиков, а себя на место скалы…
- Ну и что? - хмыкнул Вайл.
- А то, что если мы уничтожим Единый Мозг - он же врубочный комбайн - «проходка» остановится.
- Но его опять восстановят, - сказал Ниер.
- А мы опять уничтожим, и так раз за разом, и, возможно, юргами повернут обратно, - Тихомиров улыбнулся. - Мы ведь настырные.
- В концепции Тихомирова действительно есть какой-то смысл, - твердо сказал Вайл. - Олег, у вас светлая голова.
«Да-да, конечно, - светлая голова, - подумал Тихомиров. - С тобой поседеешь: то шпион, то еще что-нибудь!»
- Нет, это действительно шанс, - продолжал Вайл. - Дело даже не в том, что Мозг восстановят снова. Блокада на некоторое время перестанет существовать, и мы сможем запустить космический корабль и известить землян.
Все заговорили одновременно; никто никого не слушал, каждый доказывал другому свою правоту, предлагал, на его взгляд, самые действенные методы. Начался бессмысленный спор, переходящий в бесконечную говорильню с сорвавшимися до хрипоты голосами, с лихорадочно сверкающими глазами.
Олн, молчаливо наблюдавший за спорщиками, сказал не скрывая иронии:
- Активнее, друзья мои, активнее! Тщательно продумайте операцию по уничтожению Единого Мозга, взвесьте каждую мелочь, рассчитайте каждый шаг, но учтите одно - каждый наш шаг будет тотчас известен противнику…
Все одновременно замолчали и повернулись к Тихомирову.
В этот момент на руке первого координатора замигал браслет связи.
- Я слушаю, - сказал Олн.
- Говорит диспетчер главного поста контроля за поверхностью. Только что зарегистрированы мощные всплески-импульсы на волне радиоизлучения водорода. Предположительно источник сигналов находится вне сферы блокады на расстоянии трех астрономических единиц от ее внешней границы.
У Тихомирова от предчувствия засосало под ложечкой.
- Импульсы поддаются расшифровке? - спросил Олн.
- Мы еще не приступали к расшифровке, - ответил диспетчер.
- А можно их послушать? - попросил Тихомиров.
- Диспетчер, переведите трансляцию на мой браслет, - сказал первый координатор.
Наступила тишина, все замерли, и вот в комнате сквозь шорох и треск разрядов раздались отчетливые, похожие на звон капели, звуки, то короткие, то длинные.
- Это же морзе! - прошептал Олег и закричал: - Это же азбука Морзе! Это же моя фамилия, слышите! Это меня ищут! Это Земля! Наши!!!
- Диспетчер, вы записали сигналы? - спросил Олн.
- Да зачем их записывать! - ликовал Олег. - Это автомат на крейсере! Он в автоматическом режиме излучения! Он сейчас на весь космос одно и то же повторяет, железяка бронзовая!.,
Олн отключил браслет. Все, не скрывая радости, улыбались.
- Свершилось, - сказал первый координатор, - помощь близка. Я всех поздравляю.
Неожиданно Вайл замахал руками.
- Стойте-стойте! Вы что?
- Как что? - удивился Ниер.
- Вы что, не понимаете, что происходит? Земляне ничего не знают о блокадной сфере, они ничего не подозревают. Вы представляете, что произойдет, если они войдут в блокадную сферу?
Все разом замолчали.
- Нда-а, - Тихомиров почесал затылок. - А предупредить никак нельзя?
Вайл, поморщив нос, посмотрел на Тихомирова.
- Вы же знаете, что из сферы во вне не поступает ни один сигнал, только извне в сферу.
- А что делать? - спросил Ниер.
- Минуту внимания, - сказал Олн. - Давайте суммировать имеющиеся у нас факты. Первое - мы установили, что на поверхности работает Мозг. Второе - поисковая экспедиция землян приближается к блокадной сфере и пока находится на расстоянии трех астрономических единиц от ее внешнего края. То есть… - Олн что-то в уме подсчитал, - по самым грубым подсчетам через сутки они этого края достигнут. Значит: нам необходимо уничтожить Единый Мозг, но на подготовку операции у нас остается… да и на саму операцию - меньше суток. Я немедленно распоряжусь рассчитать реальное время, отпущенное нам. Но в любом случае я даю только шесть часов, только шесть часов, - повторил Олн, - на подготовку «Тарантулов» и экипировку добровольцев. А также мы должны немедленно приступить к разработке плана операции.
- Я поведу людей, - сказал Тихомиров. - Я единственный знаком с реальной обстановкой.
Первый координатор отрицательно покачал головой:
- Нет, нет и нет, Олег Павлович.
- Но почему?!
- Вы забыли, что являетесь шпионом? Вы хотите, чтобы Единый Мозг был заранее посвящен во все тонкости нашего плана? И, в конце концов, на всей нашей цивилизации лежит ответственность за вашу жизнь.
Тихомиров крякнул с досады.
Олн засмеялся:
- Самое большее, на что вы можете рассчитывать… Я даже не знаю, на что вы можете рассчитывать, Олег Павлович.
Все ушли. Тихомиров завалился на диван и начал проклинать свою шпионскую судьбу. Но чувство гордости за своих ребят не оставляло его. Он знал, что после его исчезновения вся служба ГКР встанет вверх тормашками, и даже невзирая на расчетное время ресурсов жизнеобеспечения корабля, три года люди и автоматы будут, вести поиски останков. Однако западня, в которую могут угодить земляне - западня страшная. Погибнет или исчезнет несколько кораблей ГКР, и тогда Земля всей своей мощью обрушится на этот сектор космоса. Но зачем такие жертвы? Даже ради него, Тихомирова, такие жертвы не допустимы. Тут надо что-то делать. Наверняка Олн поднимет из шахты все сто «Тарантулов» и погонит их на этот Дом. И что будет? Опять кровавое месиво? Возможно, лины и пробьются к Мозгу ценой диких жертв, но смогут ли они уничтожить Мозг? Мозг - всего лишь машина, умеющая думать машина. Если на такой машине разбить пульт управления?… Смотря как разбить, а то можно и так, что машина будет продолжать работать, но уже неуправляемая… и таких дел наворочает. Тут надо не столько уничтожить Мозг, сколько остановить процесс…
Открылась дверь, и вошла Лен.
- Олег, я к тебе, - она улыбнулась. - О чем думаешь, шпион?
- Да ни о чем конкретно, в общем, обо всем. И об операции, и вот о тебе немножко…
- Даже обо мне?
- Конечно! А как же? Ты ведь даже не представляешь, какие у тебя глаза по сравнению с глазами земных девушек. Ты не представляешь, что будет с нашими парнями, когда они прорвутся… и увидят твои глаза, они же с ума посходят.
Лен опустилась на диван рядом с Олегом, застенчиво улыбнулась:
- Ты мне ни разу не рассказывал, какие на Земле… ну, какие у вас обычаи, как вы за девушками ухаживаете…
- Да что рассказывать? - Олег пожал плечами. - Обыкновенно ухаживаем, как и все люди.
- Ты, Олег, никогда не говорил… - Лен помолчала. - У тебя на Земле есть девушка?
Олег удивленно посмотрел на Лен. «Женщины везде одинаковы, - подумал он, - и разговоры у них, как всегда, не к месту и не по теме».
- Я ведь гэкаэровец, у меня никого нет.
- Что означает - гэкаэровец?
- Глубокая Космическая Разведка.
- Ну и что такое, что глубокая? Вы разве не имеете права жениться?
- Да что ты! Кто нам запретит? Это неписанный закон в нашей службе. Человек уходит в глубокий космос, никогда точно не зная, на сколько, и вернется ли - одному богу известно. Зачем же на Земле горе оставлять? Это уже когда выходят на пенсию…
- Что такое пенсия?
- Заслуженный отдых. Стукнет мне сто семьдесят лет, снимут меня на Землю, вот тогда я и найду себе старушку… если найду, - Олег хлопнул ладонями по коленям. - Эх, не о том мы говорим, Лен. Ты слышала когда-нибудь «Песню о Старом Шкипере»? - и, не дожидаясь ответа, Олег заорал во все горло:
Мечтает Старый наш Шкипер
Опять к звездам подняться,
Опять в пространстве шататься
На стареньком корабле!…
Вдруг он резко замолчал, уставившись на дверь.
Дверь медленно открывалась, в щель было видно, что кто-то пытается открыть ее снизу, копошась и странно пыхтя. Лен перехватила взгляд Тихомирова и тоже посмотрела на дверь.
- Что это? - спросила она.
Наконец дверь распахнулась, и в комнату, радостно жужжа, влетел жук-мусорщик.
- А-а, чтоб тебя! - Тихомиров вскочил с дивана и бросился на мусорщика.
Тот ловко увернулся от его рук и пулей вылетел из комнаты. Леи звонко рассмеялась.
Тихомиров плотнее прикрыл дверь.
- Олег, я думала, ты сейчас его загрызешь. Зачем ты его так перепугал?
- Ты понимаешь, Лен, повадился ко мне этот стервятник, не могу от него избавиться… Такую песню помешал спеть, - Олег замолчал и посмотрел на Лен. Неясная мысль мелькнула в его голове. Туманная догадка о том, что надо сделать, чтобы операция прошла без потерь, начинала оформляться из разрозненных осколков, как мозаика. Но надо было эту мысль проверить и проверить немедленно.
- Сколько времени, Лен?
- Что случилось? Половина второго.
- Та-ак, полтора часа прошло, осталось четыре с половиной, а я тут песни пою. Тебя специально прислали меня заговаривать?
- Ты что, Олег?
- Лен, немедленно, сейчас же свяжись с Олном, сейчас же. Мне надо срочно в Долину Синих Холмов.
Глава 11
Лен остановилась, и Тихомиров остановился тоже. Он почувствовал, как ее пальцы прикоснулись к его голове, распутывая узел платка.
- Подожди, не развязывай, - попросил он. - Я хочу послушать.
Раздался легкий шорох открывающейся двери, и порыв ветра коснулся его лица. Олег кожей почувствовал солнечный свет, и звуки, лавина звуков накрыла его с головой.
- Мы будем вниз спускаться? - спросила Лен.
- Подожди, Лен, не разговаривай, ты мне мешаешь.
Он стал слушать. Сначала звуки обрушились лавиной, сплошной хаотической массой, но вскоре слух Тихомирова смог выделить звуки, идентифицировать которые не удавалось; вот это - птичий писк, щебет, переливы; это - людской говор, смех; это - шум ветра, шум лесного массива; а вот это что за звуки? Шумы - не шумы, звон - не звон, словно кто-то с очень сильным придыханием играл на флейте в среднем регистре, и звуки скорее угадывались, ощущались физически, чем воспринимались слухом: как будто исполнитель играл очень далеко, и мелодия смазывалась эхом. Звуки почти сливал