…Данте склонился ко мне, почти касаясь, когда со стороны входа послышалось хлопанье крыльев и на камень спланировали два аватара, закованных в доспехи. Они немедленно опустились на одно колено, едва завидев Хэл и сверкающий на ее груди Небесный Хрусталь.
– Наше почтение, жрица Хэлириан. Мы прибыли, чтобы охранять тебя на пути домой. Принц уже осведомлен о том, что Хрусталь возвращается в Андарион, наполненный силой Источника.
Хэл словно преобразилась – вместо наивной бледной девчонки перед коленопреклоненными аватарами возвышалась жрица, чье величие могло соперничать с королевским. Она чуть склонила голову, принимая помощь, и повернулась к нам со словами:
– Еваника, мне пора. Ты еще не передумала присоединиться к нам? Ты как-никак айранит из рода Синих Птиц, твое место в Андарионе.
Я посмотрела в глаза Данте и, высвободив свои руки, подошла к Хэлириан, не обращая внимания на аватаров.
– Хэл, мое место среди людей, и ты это знаешь. То, что во мне проснулась кровь Синих Птиц, ничего не меняет. Я двадцать лет была человеком, и у меня нет желания менять это. Если хочешь, мы с Вилькой как-нибудь заедем к вам в Андарион после того, как вы уладите свои внутренние проблемы, но… – Я покосилась на молча стоявшую поодаль Вилью и ободряюще ей улыбнулась. – Я никогда не оставлю свою лучшую подругу здесь. Мы пришли сюда вместе, вместе и уйдем.
– Я понимаю тебя, ведунья Еваника. В таком случае – до встречи, и я надеюсь, что она будет скорой.
– Я тоже на это надеюсь…
Аватары обступили Хэлириан, и жрица, бросив в нашу сторону прощальную улыбку, взмыла в небо… Данте так и не обернулся, но это было к лучшему – я и сама не хотела говорить ему слова прощания…
– Ева? – Ревилиэль подошла ко мне и уселась рядом, положив руку мне на плечо. – Как ты?
– Нормально… почти, – ответила я, обнимая лучшую подругу за плечи и теребя ее рыжие волосы. Полуэльфийка понимающе склонила голову и тихо спросила:
– Ты не хочешь об этом поговорить?
– Не знаю. Не уверена. – Я поежилась и накрыла подругу широким, синим с белой каймой крылом, как одеялом. – Виль, понимаешь… Я чувствую себя предавшей… И преданной.
– Ты имеешь в виду Данте, да?
– И его тоже. – Я посмотрела на солнце, уже почти скрывшееся за горизонтом, и тихо продолжила: – Я не уберегла Алина, твоего брата. Не сумела сказать Данте, что я не хочу, чтобы он улетал, хоть и понимаю, что он должен. Не сумела улететь вместе с ним в Андарион, хоть Хэлириан и настаивала…
– Она ведь сказала, что твое место там, так? – Зеленые глаза Ревилиэль мягко блеснули в тающем свете дня. – Ты теперь айранит… Так, может, она была права?
– Может быть. Но я не отправлюсь никуда без тебя. А ты не сможешь жить среди айранитов, потому что ты чужая для них… Впрочем, как и я.
– Тогда возвращаемся в Древицы?
Я молча кивнула, продолжая смотреть на небо. Такое близкое и далекое, неизменное и каждый раз разное…
…А где-то далеко зажигались первые звезды…
ГЛАВА 19
Это утро в горах выдалось ярким и солнечным, но очень холодным. Таким холодным, что у меня, лежавшей, закутавшись в плащ, у магического костра, зуб на зуб не попадал. Я открыла глаза и, сладко потянулась, разминая мышцы и слегка поводя крыльями. Перед отлетом Хэлириан объяснила мне, как происходит смена ипостаси обратно в человеческую, но я не спешила становиться самой собой, поскольку перспектива прошагать еще неделю по самым опасным местам Роси вдвоем нас с Вилькой не вдохновляла. Поэтому было решено научиться летать (мне), и до Древиц добираться по воздуху. Отчего-то я была абсолютно уверена, что смогу не уронить в полете довольно-таки легкую подругу, так что сегодня с утра мне предстояло освоить неведомую доселе технику полета на своих двоих крыльях.
Я поднялась с одеяла и посмотрела на Вилью, деловито сооружавшую из остатков провизии солидные бутерброды.
– Привет, соня! – весело поздоровалась подруга, хищно вгрызаясь в бутерброд. – Как пфофла нофь?
– Что? – переспросила я.
Вилька озорно сверкнула зелеными глазами и, прожевав, повторила уже нормально:
– Ночь, спрашиваю, как прошла?
– Нормально… – Я пожала плечами. – Только вот под утро какая-то ерунда снилась. А что?
– Да ты ночью такие жуткие звуки издавала – виверна отдыхает! Говорила я тебе – стань на ночь человеком, а утром опять крылья отрастишь. Нет, уперлась…
– Виль, понимаешь, я не уверена, что смогу перекинуться снова. Из человека в айранита, я имею в виду, – честно призналась я.
– Да брось! – Подруга протянула мне толстенный бутерброд с ветчиной, в который я вцепилась, как оголодавшая химера. – Хэл же сказала – надо только сосредоточиться и пожелать, чтобы твое тело изменилось. Это же вроде как несложно?
– Несложно-то несложно, да вот только снова становиться этим крылатым недоразумением я не хочу.
Я дожевала бутерброд, поеживаясь от холода, выбралась из пещеры на выщербленный холодными ветрами, временем и моими заклинаниями козырек и, глянув в пропасть, подумала, что завтракать перед первым полетом явно не стоило. Вилька вышла следом за мной и, опасливо посмотрев вниз, ехидно поинтересовалась:
– Тебе помочь или не мешать?
– Совершить героическое самоубийство, что ли? – едко осведомилась я, подходя к самому краю площадки и на глаз прикидывая расстояние до земли. Получилось так много, что я предпочла не подсчитывать. – Не надо.
Прошло минут десять, а я все стояла на козырьке, не решаясь сделать один-единственный шаг, который с вероятностью в пятьдесят процентов мог стать для меня последним. Вилька подошла ближе и, ласково положив ладони мне на плечи, вкрадчиво спросила:
– Ев, ты знаешь, как учатся летать птицы?
Я, не заподозрив подвоха, неопределенно пожала плечами:
– Как-то не доводилось видеть… А что?
– А учатся они вот так! – С этими словами Вилька спихнула меня с козырька.
Я, не ожидая такого гнусного предательства со стороны лучшей подруги, камнем ухнула вниз, падая почти параллельно отвесной скале. В ушах засвистел ветер, желудок приклеился к позвоночнику, а все слова моментально улетучились из головы… Из груди вырвался прочувствованный вопль, после чего я вспомнила, что у меня, собственно, крылья на спине растут не просто так, и если у Данте как-то получалось на них планировать, то и у меня получиться должно. По идее…
Полночно-синие с белой каймой крылья развернулись за моей спиной, ловя воздушные потоки. Падение замедлилось и превратилось в скольжение по широкой дуге. Я взмахнула крыльями, задействовав мышцы, о существовании которых даже и не подозревала, и рванулась в пронзительно голубое небо выпущенным арбалетным болтом.
Все-таки полет – это действительно то, ради чего можно было пожертвовать многим. Ощущение пьянящей свободы захлестнуло меня, и я рассмеялась, радуясь холодному ветру, бьющему прямо в лицо, ярким солнечным лучам, слепящим глаза… Я развернулась и сделала круг над козырьком пещеры Небесного колодца, на котором подпрыгивала, размахивая руками, тоненькая девичья фигурка, чьи рыжие волосы ярким пятном выделялись на фоне серой скалы.
Я с шумом приземлилась на выступ в двух шагах от Вильки и, обняв полуэльфийку, в порыве чувств закружилась с ней по пещере.
– Виль, это просто потрясающе! У меня нет слов! Виль? Ви-и-иль! Не притворяйся! – Я разжала руки, и подруга с тихим вздохом стекла на пол, ошеломленно тряся головой. Я, безуспешно пытаясь нацепить на лицо соответствующую случаю виноватую мину, присела рядом и сочувственно похлопала младшую княжну по плечу: – Эй, ты в порядке?
– Я? В порядке? Да ты меня чуть не задушила! – взвилась подруга, возмущенно подпрыгнув на месте.
Я хмыкнула и цинично заметила:
– По-моему, для умирающей и зверски задушенной у тебя чересчур цветущий вид и громкий голос.
Вилька поперхнулась очередным нецензурным ругательством и бросилась на меня, намереваясь если не придушить, то защекотать до смерти. Я охотно подыграла ей, повалившись на спину и весьма достоверно изобразив предсмертные судороги. Все бы ничего, но меня подвело мое еле слышное похрюкиванье из-за тщетно сдерживаемого смеха. Вилька, услышав, как я пытаюсь не рассмеяться, издала боевой клич голодной гарпии, завидевшей после недельной голодовки желанную добычу, и принялась щекотать меня с удвоенным энтузиазмом. Хрюканье сменилось безудержным хохотом.
– Вилька-а-а! Хорош издеваться! Мне же щеко-о-отно!
– Так тебе и надо!
– Виль, я сейчас икать от смеха начну! Будь другом, не издевайся, а то могу выронить в самый неподходящий момент!
– Ты еще мне угрожаешь?! – Вилька вознамерилась было продолжить экзекуцию, но я вывернулась и, бросившись «грозной полуэльфийке» в ноги, заголосила нарочито высоким голоском, то и дело срывавшимся на неприличный писк:
– О прекрасная и несравненная воительница, отпусти душу на покаяние, я больше не бу-у-уду!
После такого выступления подруга, не выдержав, рассмеялась во весь голос и объявила перемирие:
– Ев, кончай ломать комедию. Посмеялись, и будет… Так что ты там говорила про полет?
Я улыбнулась и, шутливо дернув Вильку за ярко-рыжий локон, объявила:
– Виль, собирайся. Мы летим домой.
М-да… Оказывается, полет сам по себе и полет с дополнительным грузом в три с половиной пуда – две совершенно разные вещи. Пока я была одна, я гордо рассекала разреженный горный воздух, но стоило только «взять на борт» относительно легкую полуэльфийку с парой изрядно полегчавших походных сумок, как началось хождение по мукам.
Начать с того, что едва я сделала первый шаг в пропасть, крепко прижав к себе Вильку (а заодно и привязав ее к себе веревкой для большей надежности), как мы благополучно ухнули в воздушную яму! Вилькин вопль ввинтился в уши, едва не оглушив меня надолго, если не навсегда, и прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем я выровнялась, а подруга перестала орать и начала громко и весьма многоэтажно ругаться. Пропустив два десятка реплик, где приличными были только местоимения и знаки препинания, я невозмутимо поинтересовалась: