– Ого, уже день! – закричал мальчик, ничего не понимая. – Что скажет папа?
Не успела фея объяснить, как Тильтиль остолбенел, очарованный тем, что увидел.
У окна в центре огромного пятна солнечного света медленно, словно искрящийся сноп огня, возникла девушка необыкновенной красоты. Сверкающее полотно покрывало её фигуру, обнажённые руки казались прозрачными. Её огромные чистые глаза дружески обнимали каждого, на кого падал взгляд.
– Королева! – воскликнул Тильтиль.
– Волшебная принцесса! – закричала Митиль, стоя возле брата.
– Нет, дети мои, – сказала фея. – Это Душа света!
Улыбаясь, Душа света подошла к малышам. Она – свет, сила и красота земли – была горда возложенной на неё задачей. Привыкшая существовать в свободном пространстве и изливать свою щедрость на себе подобных, она согласилась на короткое время принять человеческое обличье, чтобы привести детей в мир. В этом мире они узнают другой свет – свет разума, который невидим для нас, но который помогает нам узнать сущность вещей.
– Это Душа света! – воскликнули вещи и животные и принялись радостно танцевать вокруг. Тильтиль и Митиль прыгали вместе со всеми и кричали громче остальных.
И тут случилось то, что и должно было случиться. В стену три раза постучали, да так громко, что все замерли. Это был папа Тиль! Разбуженный шумом, он, видимо, собирался положить этому конец.
– Поверни алмаз! – крикнула фея Тильтилю.
Мальчик так торопился выполнить её приказание, что, не имея сноровки и боясь прихода отца, дрожащей рукой схватил алмаз и чуть не сломал его.
– Не торопись, не торопись! – проговорила фея. – О, ты повернул его слишком резко! Они не успеют занять свои обычные места, и у нас будет много неприятностей.
Возникла толчея. Стены домика поблекли. Все бегали по комнате, пытаясь занять свои привычные места. Огонь не мог отыскать очаг, Вода металась в поисках рукомойника, Сахар причитал возле порванной обёртки. А Хлеб, самый большой из всех хлебов, не мог втиснуться на противень, уже занятый вскочившими на него маленькими буханками. Выросший Пёс не помещался в конуре, а Кошка – в своей корзинке. И только Часы, привыкшие идти быстрее, чем нам хотелось бы, проворно скользнули обратно.
Душа света стояла неподвижно и невозмутимо, подавая пример спокойствия и достоинства остальным, которые плакали и причитали возле феи.
– Что же дальше будет? – спрашивали они.
– Что ж, – ответила фея, – я открою вам правду! Тот, кто пойдёт с этими двумя детьми, в конце путешествия погибнет.
Все заплакали ещё сильнее. И только Пёс, который хотел как можно дольше оставаться очеловеченным, встал около Души света, чтобы идти впереди своих маленьких хозяев.
В это время раздался стук, ещё более громкий, чем раньше.
– Это папа! – закричал Тильтиль. – Он встаёт, я слышу его шаги…
– Теперь, – сказала фея, – у вас нет выбора. Уже слишком поздно. Вы все должны пойти с нами. Но ты, Огонь, не подходи близко к остальным! Ты, Пёс, не дразни Кошку! Ты, Вода, не растекайся повсюду! А ты, Сахар, не плачь, иначе растаешь! Хлеб понесёт клетку, в которую мы посадим пойманную Синюю птицу. Сейчас же мы пойдём ко мне во дворец, где я дам одежду животным и вещам. Вперёд!
С этими словами она указала волшебной палочкой на окно, которое чудесным образом вытянулось и превратилось в дверь. Все тихо вышли на цыпочках, и окно снова стало окном.
Вот так и случилось, что Рождественской ночью, при ярком свете луны и весёлом перезвоне колоколов, возвещающих о рождении Иисуса Христа, Тильтиль и Митиль отправились на поиски Синей птицы, которая должна была принести всем счастье.
Глава IIУ феи
Дворец феи Берилюны стоял на вершине высокой горы, по дороге на луну. Луна была так близко, что летними ночами при ясном небе с террасы дворца были видны лунные горы и долины, озёра и моря. Отсюда фея изучала звёзды и их секреты, поскольку всё, что есть на земле, она уже знала.
– Эта старая планета Земля больше не интересна мне, – говорила она своим друзьям – горным великанам. – Люди живут на ней словно с закрытыми глазами! Как мне жаль этих бедняг! Время от времени я спускаюсь к ним и пытаюсь спасти их маленьких детей от бед, которые могут постичь их в духовной темноте.
Вот поэтому в канун Рождества она постучалась в дверь папы Тиля.
А что же наши путешественники? Стоило им выйти на проезжую дорогу, как фея вспомнила, что опасно идти по деревне, освещённой праздничными огнями. Она так много всего знала и умела, что все её желания мгновенно выполнялись. Положив руку на голову Тильтиля, она повелела, чтобы все перенеслись в её дворец.
Тотчас облако светлячков окутало всю компанию и унесло её в небо. Не успели путешественники очнуться от удивления, как оказались во дворце феи Берилюны.
– Идите за мной, – велела фея и повела их через золотые и серебряные залы и переходы.
Они пришли в просторную комнату с зеркальными стенами. Там стоял огромный платяной шкаф, из которого сквозь щели наружу пробивался свет. Фея Берилюна достала из кармана алмазный ключ и открыла шкаф. Путешественники в один голос вскрикнули от изумления. На полках стопками лежали чудесные одежды: расшитые драгоценными камнями мантии, платья всех времён и народов, жемчужные диадемы, изумрудные бусы, рубиновые браслеты… Никогда в жизни дети не видели таких богатств. А вещи и животные просто оцепенели от восторга.
Фея помогла всем выбрать одежду. Огонь, любивший всё красное, взял чудесный алый наряд с золотистыми блёстками. Он ничего не надел на голову потому, что она всегда была очень горячей.
Сахар не признавал никаких цветов, кроме белых и бледно-голубых. В длинном бело-голубом платье и в шапке, напоминавшей колпачок для тушения свечей, он выглядел довольно смешно. Однако по глупости он не замечал этого и вертелся у зеркала, восхищаясь собой.
Кошка, как истинная дама, сообразила, что чёрный цвет – самый лучший для неё, особенно сейчас, когда они путешествовали без багажа. Она облачилась в чёрное трико с блестящей вышивкой, бархатную накидку и большую мягкую шляпу с длинным пером. Затем Кошка попросила кожаные сапожки – дань памяти её прославленному предку, Коту в сапогах, – и натянула на передние лапы перчатки.
Одевшись, она удовлетворённо посмотрела в зеркало. Потом, нервно озираясь, пригласила Сахар и Огонь немного прогуляться. Пока остальные выбирали одежду, троица вышла на улицу.
Пройдя по красивым галереям, словно висящим в воздухе, трое заговорщиков остановились в отдалённом зале, где Кошка шёпотом обратилась к своим спутникам.
– Я привела вас сюда, – сказала она, – чтобы обсудить положение, в котором мы оказались. Давайте же используем свой последний миг свободы…
И тут раздался громкий лай:
– Гав, гав, р-р-р!
– Ну вот! – воскликнула Кошка. – Опять этот глупый Пёс! Он выследил нас! Ни минуты покоя. Давайте спрячемся за перилами. Ему не надо знать, о чём я говорю.
– Поздно, – заметил стоявший возле двери Сахар.
Тотчас с лаем, тяжело дыша, ворвался Тило.
При виде его Кошка возмущённо отвернулась:
– Посмотрите, на нём ливрея одного из лакеев Золушки. Очень подходит для его рабской души!
Кошка презрительно зашипела, погладила усы и встала между Сахаром и Огнём. Простодушный Пёс не понял её обидных намёков. Он радовался своему броскому наряду и радостно приплясывал. Занятно было видеть его в бархатном кафтане, кружащимся на месте. Полы кафтана расходились, и был виден короткий виляющий хвост. Словом, это было очень смешное зрелище.
Тило, как и всем породистым бульдогам, в щенячьем возрасте обрезали хвост и уши. И теперь Пёс очень завидовал своим собратьям, которые с помощью своих длинных хвостов могли выразить гораздо больше чувств, чем он своим обрубком. Однако физические недостатки и удары судьбы делают нас внутренне сильнее. Так и душа Тило, ограниченная в средствах выражения самого себя, только выиграла от этого молчания. Его наполненный любовью взгляд сделался очень выразительным, а большие тёмные глаза блестели от радости: ведь внезапно он стал подобен человеку! Теперь на нём была чудесная одежда, в которой ему предстояло сделать важное дело в компании своих хозяев.
– Смотрите! – восклицал он. – Как мы прекрасны! Только взгляните на это кружево и вышивку! Это золото, чистое золото!
Пёс не замечал, что остальные смеются над ним. По правде говоря, выглядел он довольно уморительно. Но, как и многие простодушные создания, Пёс был лишён чувства юмора. Он так гордился своей коричневой шерстью, что не надел жилетки, чтобы ни у кого не возникло сомнения в его происхождении. По тем же причинам он не снял ошейника со своим адресом. Красный кафтан, богато украшенный золотистым кружевом, доходил Псу до колен. А наличие двух огромных карманов по бокам, по его мнению, позволяло брать в дорогу немного еды. Пёс был очень прожорлив. На его левое ухо была надета маленькая круглая шапочка, которую на крупной квадратной собачьей голове удерживала резинка, делившая его мясистые отвислые щёки пополам. Другое ухо было свободным. Оно напоминало скрученный листочек бумаги и чутко улавливало любые звуки.
Задние ноги Пса были обуты в сапоги для верховой езды с белым верхом. Тило был столь непосредственен, что мог менять свои привычки несколько раз на дню. Он гордился своим нынешним положением, но это вовсе не мешало ему совершать недостойные поступки. Например, сейчас он лежал на ступенях, скрёб пол и обнюхивал стены. Но внезапно Пёс вздрогнул, заскулил и завыл. Его нижняя губа затряслась, словно он собрался заплакать.
– Что случилось с этим глупцом? – поинтересовалась Кошка, исподтишка наблюдавшая за Псом.
И вдруг она поняла! Издалека донеслась нежная музыка, а Тило не выносил музыки. Песня приближалась, чистый девичий голос заполнил высокие своды зала… И вот появилась Вода. Высокая, стройная, казалось, она не идёт, а скользит по земле. Её мягкие изящные движения скорее угадывались, чем были видны. Прекрасное серебряное платье колыхалось вокруг её фигуры, а украшенные кораллами волосы струились ниже колен.