– Больница Мидоупарк, оператор. Куда перенаправить ваш звонок?
– В сердечно-легочное, будьте добры.
– Да, сию минуту.
Несколько секунд ожидания, и в трубке звучит другой голос:
– Доброе утро, сердечно-легочное отделение.
– Мне нужно поговорить с дежурным врачом.
– Доктор Джемаль на совещании, вдруг я могу вам чем-то помочь?
– Возможно, – бесстрастно отвечает Хелен. – Я нахожусь дома с другом, у него острая дыхательная недостаточность, нужна помощь.
– Можете описать, что вы видите?
– Активация вспомогательной дыхательной мускулатуры, тахипноэ и, вероятно, тахикардия.
– Головокружение, обморок?
– Уровень сознания неизвестен, – продолжает Хелен. – В настоящий момент пациент бодрствует и не дезориентирован, но что там с проходимостью дыхательных путей, непонятно.
– Назовите ваше имя и адрес. У нас есть своя служба неотложной помощи, я сейчас отправлю к вам машину.
– Я уже вызвала такси, – врет Хелен. – Так будет быстрее.
Прежде чем женщина успевает ответить, она бросает трубку и хватает пальто. Телефон трезвонит, но она не обращает на него внимания.
Неловко будет, когда к ее дому подъедет неотложка с мигалками и воющей сиреной, это еще ладно – но как они отреагируют, когда поймут, что пациент пяти дюймов ростом и покрыт шерстью?
Вызвав по телефону такси, Хелен стоит в прихожей, решая, брать с собой Сипсворта или оставить его дома. Опасность в том, что охрана может ее не пустить, если заметит, кто у нее в тапке.
Хелен еще раз проверяет, как он там: Сипсворт переполз в угол аквариума и пытается целиком зарыться в кусочки туалетной бумаги. Природный инстинкт, подозревает Хелен, надо защитить себя от хищников, пока ты недееспособен. Она задергивает шторы, наполняет водой его крышечку, наклоняется к аквариуму, чтобы Сипсворт мог отчетливо ее видеть. Она не впервые в подобной ситуации. И тут как на войне: легко быть сильной в нужный момент, зато после наступившая тишина разорвет тебя на части.
– Значит, так, ты старайся дышать, – командует она. – Ни о чем другом не беспокойся. Просто расслабься и сосредоточься на дыхании. Я еду за помощью.
Она вынимает из кармана маленький платок в цветочек и кладет его в аквариум.
– Чтобы ты не забывал меня.
Этот жест ей запомнился по фильму, который она однажды поздно вечером смотрела по Би-би-си-Один, – «Английский пациент».
Когда подъезжает такси, Хелен уже стоит на тротуаре и машет обеими руками. Водитель-здоровяк ест за рулем.
– В больницу Мидоупарк, как можно быстрее!
Водитель швыряет сэндвич на свободное пассажирское сиденье, вылетает кусок помидора. Машина резко срывается с места, таксист с треском переключает скорости. У него золотой браслет и татуировка на предплечье: инициалы «Э. М.» и дата, выведенные затейливым шрифтом. Приближаясь к центру городка, он сигналит фарами всем, кто соблюдает скоростной режим, и – проверив, нет ли машин, – мчится на красный свет, давя на гудок. Мгновение спустя, когда они обгоняют по встречке хлебный грузовичок, остатки сэндвича плюхаются на пол. Таксисту все равно. Люди, переходящие из магазина в магазин, останавливаются поглазеть.
– Вход в травмпункт или в неотложку, девушка?
– Нет-нет, просто общий, если знаете, где он.
– Принято, – отвечает он, стремительно огибая инвалидное кресло, катящееся по велосипедной дорожке. Подвесной ароматизатор на зеркале заднего вида бешено мотается из стороны в сторону. Хелен опасается, как бы он не заехал водителю по лицу.
Когда они останавливаются как вкопанные у главного входа, Хелен вручает таксисту крупную купюру со словами:
– Такие люди, как вы, выиграли войну.
28
Хелен подлетает к стойке, спрашивает, в каком крыле сердечно-легочное отделение.
– Посещения разрешены только с…
– Я врач, – говорит Хелен. – И это форс-мажор.
– Ладно, – отвечает девушка. – Идите по оранжевой линии на полу, поднимитесь на лифте на пятый, они там могут зарегистрировать в срочном порядке.
Дверь открывается перед сестринским постом на фоне характерного больничного шума: гудят аппараты, тарахтят тележки, перекатываемые из палаты в палату.
Хелен здесь единственный человек без медицинской формы. Кто-то обращается к ней из-за стойки:
– Я могу вам помочь?
– Надеюсь, – отвечает она, подходя поближе. – Мне нужны кое-какие материалы, чтобы оказать помощь другу, который не может выйти из дома.
Медсестра несколько секунд пристально рассматривает Хелен, затем ее взгляд смягчается.
– Эх, хотела бы я такого друга, как вы, – весело говорит она. – Меня зовут Кэти. Расскажите, пожалуйста, поподробнее, в чем дело.
Хелен делает медленный вдох. Надо сохранять спокойствие.
– Мне просто нужно несколько расходников, и я пойду.
– А вы не спрашивали в «Бутс-кемистс» на Хай-стрит? Они наверняка уже открыты, и у них есть абсолютно все необходимое для ухода за больными на дому. Если хотите, могу составить вам список для аптекаря.
– Нет-нет, – отмахивается от предложения Хелен. – Аптека в моем случае ничем не поможет.
Сидящая рядом медсестра перестает печатать, чтобы послушать их разговор.
– Так, ладно. – Кэти выкладывает для стоящей перед ней старушки ручку и лист бумаги. – Давайте тогда вы сами составите список? У нас тут всегда болтаются кое-какие лишние бинты и всякое такое – если вам от этого будет легче.
Хелен быстро пишет. Еще две сестры подошли и с интересом наблюдают за происходящим.
– Вот, – говорит Хелен, поднимая со стойки законченный список. – Вот это все мне нужно. Все без исключения. – Она расстегивает сумочку. Вынимает пачку пятидесятифунтовых купюр. – Я с радостью заплачу сколько потребуется.
Немного почитав, Кэти встает. Теперь ее голос звучит серьезно:
– Боюсь, половина из этого не подлежит свободному обращению.
– Да-да, я знаю, – отвечает Хелен, доставая из сумочки старое ламинированное удостоверение. – Но я врач.
Медсестра берет карточку. Смотрит на фотографию женщины около шестидесяти, затем на свою собеседницу.
– Доктор Хелен Картрайт, – читает Кэти вслух. – Заведующая детской кардиологией. Центральная больница Сиднея.
– Верно. Все-таки не то чтобы бабка не пойми откуда.
– Картрайт… – медленно повторяет Кэти. – Хелен Картрайт… почему мне ваше имя кажется знакомым?
– Стержневой аортальный клапан Картрайт. Я его изобрела в 1983-м.
Сестры, подслушивавшие возле стойки, теперь глядят на нее во все глаза.
– У нас в учебнике целая глава была про вас, – говорит одна из них. – Но я думала, вы…
Хелен поднимает бровь:
– Умерла? Да вот не совсем.
Кэти кладет удостоверение на стойку, и другие тоже его рассматривают.
– Доктор Джемаль уже занят обходом, – обращается она к Хелен, – но я за ним схожу.
– Спасибо, сестра. Хотелось бы мне такого сотрудника к себе в штат.
Кэти прикладывает палец к подбородку, словно что-то вспомнив.
– А ведь это вы мне пятнадцать минут назад звонили, да? Сказали, что приедете на такси.
– Да, я.
– А ваш больной не с вами?
– Нет, оставила его дома.
– Но почему?
– Прошу вас, Кэти, доверьтесь мне в этом вопросе, ему было лучше остаться в своей… кровати.
Дежурная сестра кивает и убегает.
Хелен гадает, как там Сипсворт один дома.
– Я не хотела сказать, что думала, что вы умерли, – заверяет ее сестра у стойки. – Я имела в виду, что думала, вы австралийка.
Хелен улыбается девушке:
– Пожалуй, я и есть австралийка… в каком-то смысле.
Вид отделения, звуки и запахи воскрешают в памяти множество подробностей из прежней жизни. Хелен начинает снова чувствовать себя компетентной, приходит уверенность, что она сумеет обеспечить лечение и спасти жизнь своей мышке.
Несколько минут спустя Хелен видит мужчину – судя по всему, это и есть доктор Джемаль. Господи, да он совсем дитя, думает она. Он энергичным шагом направляется к ней, изучая на ходу список. Когда они оказываются лицом к лицу, Хелен видит, что он и вправду очень молод для такой высокой должности. Надо полагать, умен и, надо надеяться, горд – тогда он с меньшей вероятностью отвернется от трудного случая.
– Ничего себе списочек, миссис Картрайт, – говорит он. – Может, вашему другу здесь у нас было бы спокойнее?
– Не уверена, что его бы приняли в подобных местах.
– Проблема в том, что я не могу просто взять и выдать вам эти материалы. Хоть вы и знамениты среди кардиохирургов, это же учетные препараты. У вас нет лицензии Соединенного Королевства, а тут даже на литр кислорода нужна тонна документов, все зарегулировано.
– Я с радостью верну кислородный баллон и регулятор, если вы об этом беспокоитесь.
Секунду доктор Джемаль не сводит с нее глаз, и Хелен понимает, что он в сомнениях.
– А давайте переместимся в кафе для персонала. Там дают кофе и можно поговорить.
– Но я тороплюсь…
Он наклоняется к ней и тихо произносит:
– Я все понимаю, миссис Картрайт, но, если я буду вам помогать, мне нужно знать больше.
Хелен идет за доктором Джемалем к лифтам. Из одной палаты доносится стон. В другой кто-то смотрит телевизор. Она узнает голос ведущего. В коридоре пахнет тостами и апельсиновым соком.
Доктор Джемаль нажимает кнопку нужного этажа, и двери закрываются.
– Я пользовался клапаном Картрайт еще со времен больничной практики и поверить не могу, что врач, которая его изобрела, едет со мной в одном лифте. Сейчас ведутся разговоры о клапане, сделанном на 3D-принтере из клеток самого пациента, чтобы он рос вместе с ребенком.
– Мир изменился, доктор Джемаль, и я уверена, что вы в нем оставите свой след.
В столовой для персонала чисто и очень светло. Под стеклянной витриной выложены сэндвичи и фрукты. Отдельно предлагаются всякие хрустяшки и протеиновые батончики.
Когда они доходят до кассы со своими горячими напитками, доктор Джемаль представляет Хелен как одного из самых известных в мире кардиологов. Кассир стучит себя по грудной клетке: