Хелен провожает ее на кухню, мимо Сесила, который все еще тянет проводочки через крышку.
– Ух ты, похоже, вы делаете кислородную камеру. Я скажу доктору Престон. – Она поднимает сумку. – Здесь препараты и оральные шприцы.
В кухне они открывают сумку и выкладывают ее содержимое между раковиной и тостером.
– Так, это надо встряхнуть перед употреблением. Набирайте лекарство в шприц до нужной дозы, пять сотых миллилитра для того и другого. Если образуется воздушный пузырь, начните все заново. С антибиотиком то же самое.
Хелен кивает.
– Хранить в холодильнике?
– Нет, главное, чтобы не на солнце. – Помощница ветеринара вынимает из кармана куртки листок. – Вот чек, поставьте, пожалуйста, подпись и дату. И мне нужно еще разок снять Сипсворта на видео.
Хелен ведет ее в гостиную, а там Сипсворт пьет из лимонадной крышки.
– Он встал! – восклицает Хелен. – Он встал!
Сипсворт поднимает голову на звук ее голоса и моргает одним глазом.
– Какой хорошенький, – говорит девушка, включая камеру. – Удивительно красивое создание.
– И большой молодец, – добавляет Хелен, заглядывая в аквариум. – Правда, Сипс?
– Хотелось бы верить, что это был просто единичный эпизод, но доктор Престон говорит, что если там инфекция, то еще несколько дней периодически могут случаться приступы. Так что лучше пройти полный курс лечения – но вы вроде скоро к нам приедете, да?
– В понедельник первым делом. У вас есть визитка с адресом клиники? Я пойду от автовокзала.
– Нет, не пойдете! – В дверях стоит Сесил, уперев руки в бока. Он обращается к помощнице ветеринара: – Я их на машине привезу.
После того как Хелен вручает ей чек для клиники и немного наличных на бензин и перекус, девушка улетает на своем мотоцикле.
Сесил закончил работу и собирает инструменты.
– Моя матушка всегда говорила: деревня решает. И хорошо, что люди видят, как перед вашим домом все время кто-то паркуется, а то грабители сейчас разгулялись. Может, вам стоит подумать насчет установки сигнализации, когда мы все уладим с Сипсвортом. Нынче никакая перестраховка не лишняя.
Хелен кивает:
– Но, Сесил, у меня правда ничего ценного нет…
– Ну, во-первых, телевизор есть… плюс, уверен, какие-нибудь семейные реликвии найдутся. А домушники такое любят. Хотите сделаю вам замеры? Посмотрим, куда можно вмонтировать камеру?
– Вы очень добры, но я бы предпочла, чтобы мы сосредоточились на полноценной реабилитации Сипсворта.
– Чует мое сердце, леди, через недельку он будет как огурец. Природа умеет делать всякие штуки, ну типа исправлять собственные косяки. А теперь давайте покажу вам, как работает первая в Великобритании кислородная камера для мышей…
Разместить реанимационное приспособление Сесила решено на толстой подушке возле французского окна.
– Сначала пустить кислород, – напоминает себе Хелен, – чтобы он уже подавался, когда закроется крышка.
– Прави́льно, – говорит Сесил, опять взглянув на ошибку в своей надписи. – Наверное, в ваших глазах я полный неуч, вы же доктор и все такое.
– Человек, способный построить на заказ кислородную камеру меньше чем за час, неучем быть никак не может, Сесил. Вероятно, у вас просто дислексия.
После его ухода Хелен готовит себе поесть, а затем тихонько устраивается на диване, потому что Сипсворт снова спит. В гостиной сумрачно. Когда она включает телевизор, мышиное тельце как будто светится.
По Ай-ти-ви идет хороший фильм, комедия. В результате неудачного спиритического сеанса покойная жена героя возвращается из мира мертвых, чтобы жить с ним и его новой невестой.
Время от времени Хелен поглядывает вниз, проверяя состояние Сипсворта. Она планирует дать ему все лекарства, как только он пошевелится.
Когда по Би-би-си уже заканчиваются вечерние новости, мышь все еще дремлет. Уверенная, что долго она так не просидит, Хелен пристраивает голову на подушке, намереваясь буквально пять минут полежать с закрытыми глазами.
Суббота
31
Утром Хелен просыпается на диване. Она полностью одета, телевизор работает. У Сипсворта в разгаре очередной приступ, он с трудом дышит, грудная клетка ходит туда-сюда в безумном ритме, остекленевшие глаза расширяются с каждым вдохом. Мордочка выглядит изможденной, как будто он дрался, значит, подозревает Хелен, приступ начался среди ночи. Дыхание поглощает все его силы до последней капли, так что влить в него лекарства никак не выйдет, пока приступ не закончится.
Если у зверька респираторный микоплазмоз, его сердце рано или поздно не выдержит постоянного перенапряжения – или он задохнется, когда легкие постепенно заполнятся жидкостью извне. Хелен вспоминает слова помощницы ветеринара: даже при умеренной инфекции такие приступы дыхательной недостаточности могут повторяться еще какое-то время.
А потом вспоминает и о кислородной камере Сесила. Она стоит на подушке возле французского окна. Хелен опускает руку в аквариум и решительно, одним движением подхватывает мышь.
Уложенный в пластиковый контейнер, Сипсворт не пытается ни сопротивляться, ни куда-то уползти.
– Через несколько секунд ты почувствуешь ветерок, Сипсворт. Не волнуйся, это просто кислород, чистый кислород.
Наполнив увлажнитель водой комнатной температуры из чайника, Хелен включает подачу газа в баллоне, устанавливает ее объем на двенадцать литров в минуту, потом плотно закрывает крышку контейнера.
Кислород идет, Хелен наблюдает за своей мышью через прозрачный пластик, но через минуту стенки контейнера начинают выгибаться наружу. Сесил допустил ошибку. Хелен открывает крышку. Отключает кислород. Мчится на кухню за острым ножом. Вынимает Сипсворта из контейнера и укладывает в собственный тапок. (Его тапка нигде не видно, а искать слишком долго.)
Заботливо убрав свою мышь подальше от места действия, Хелен протыкает стенку контейнера – нож она направляет изнутри наружу, чтобы снизить риск образования острых зазубрин, которые могли бы поранить Сипсворта.
Секунду спустя он уже возвращен в камеру, и к нему поступает кислород. Когда стенки снова начинают выгибаться, Хелен снижает подачу до восьми литров в минуту. Воздух со свистом проходит через дырочки.
Двенадцать минут спустя приступ заканчивается.
Сипсворт, ослабевший и измученный, пробирается по флису к стенке контейнера и высовывает нос в дырочку. Нос розовый и очень маленький.
– Умница! – восклицает Хелен, аккуратно убирая крышку, а затем снижая подачу газа до нуля.
Она подносит к нему ладонь, и Сипсворт моментально в нее забирается. Хелен поднимает его к лицу и целует потускневший взъерошенный мех на спинке. Кладет его в свой тапок, бежит на кухню за медицинской сумкой и арахисом.
Со всеми предосторожностями Хелен набирает в шприц раствор бронхолитика до отметки 0,05 миллилитра.
– Не засыпай прямо сейчас, пожалуйста… Продержись немножко, если сможешь.
Но как только она опускает шприц, мышь забивается в носок тапка.
– Черт.
Хелен подносит шприц еще ближе, но Сипсворт вжимается в клетчатую ткань, не дается. Она откладывает шприц и протягивает арахис, чтобы успокоить его. Маленькие лапы тянутся из темноты навстречу, но Хелен убирает угощение – ее посещает идея. Выдавив сироповидное содержимое шприца себе на палец, Хелен снова просовывает руку в тапок, где прячется Сипсворт. Он тихонько подходит, принюхивается, а затем принимается усердно слизывать лекарство с ее кожи – даже придерживает палец лапками, чтобы никуда не делся. Когда весь препарат исчезает, она выдает в награду отколотый кусочек арахиса. Точно такой же трюк Хелен проворачивает с антибиотиком. Сипсворт мигом его всасывает и обнюхивает воздух вокруг, готовый принять лакомство.
– Теперь тебе надо поспать, милый… Но если к вечеру не проснешься, мне придется тебя растормошить, чтобы снова дать лекарство.
Когда она сажает его обратно в аквариум, Сипсворт подскакивает к лимонадной крышечке и долго пьет.
– Не переживай о своем внешнем виде… Посмотрел бы ты, как я выглядела, когда меня достали из того заброшенного колодца. Сейчас поспи, а потом приведешь себя в порядок как следует. Я включу фильм, а на ужин можем вместе съесть целую клубничину, если захочешь.
После того как Сипсворт сворачивается калачиком на ее платке, Хелен прокрадывается на кухню и ставит чайник – ей позарез необходима чашка чаю. Да и проголодалась она тоже, и пока в тостере подрумяниваются два кусочка хлеба, Хелен задумчиво глядит на мусор в садике.
– Лишь бы нам пережить эту зиму, – тихо говорит она. – Я бы тогда прибрала в саду, Сесил поможет. И ничто нам не помешает самые теплые дни проводить на воздухе в тапочках, как будто мы двое отдыхающих на курорте… да… охлажденные арахисовые крошки и огурчик для Сипса, а мне лимонад с печеньем. И доктор Джемаль мог бы нас навестить…
Хелен представляет, как он со стаканом лимонада в руке рассказывает ей о предстоящей операции. Возможно, они обсудят пациентов, которые его беспокоят. Сесилу он понравится. Они быстро станут друзьями. Хелен так и видит себя наблюдающей из чайной комнаты за их игрой в боулз на траве. Она постарается ни за кого не болеть.
Намазав тосты тоненьким слоем маргарина, Хелен идет с тарелкой к французскому окну, продолжая мечтать о том, что еще возможно. Например, в городке найдутся и другие любители мышей. Наверняка она не одна такая. Она охотно поделится кислородной камерой с грызунами, которым это необходимо. Может, кто-то из юных мышеводов даже планирует связать свое будущее с медициной. Пока мозги у нее в порядке, она готова помогать с домашними заданиями. Она поворачивается к дивану с его продавленными подушками. Представляет, как сидит на нем рядом с подростком, столик завален бумагами, они обсуждают десятичные дроби и где в них ставить точки, а мыши тем временем резвятся в тапке.
Во второй половине дня Хелен вытаскивает телефонный справочник. Листает до нужного раздела, набирает номер, надеясь, что звук ее голоса не пробудит Сипсворта от медикаментозной дремоты.