И ведь никак их теперь не выставишь, думает Хелен. Ей хочется только одного: провести воскресенье в тишине и спокойствии. Однако без сидящих в гостиной людей ее мышке, вероятно, пришел бы конец. Эта мысль заставляет ее волей-неволей улыбнуться.
– А давайте выйдем в сад? – предлагает она вслух.
Сесил ставит на стол пустую чашку с щербинкой.
– Эх, если б я знал. Привез бы причиндалы для барбекю!
На заднем дворике покрытые мхом камни мощеной площадки и разросшиеся кусты поворачивают разговоры в новое русло. Сесил показывает, какие сорняки подлежат прополке. Прикидывает, что он тут может сделать, когда немножко потеплеет.
Доктор Джемаль спрашивает, куда он поставит сигнальные лампочки, и Сесил, точно экстрасенс, ощупывает руками стену дома Хелен, попутно объясняя, как правильно сверлить кирпич.
Хелен держится поодаль от остальных, но в какой-то момент рядом с ней оказывается Доминик:
– А у вашей… э-э-э… у вашей мышки вода должна быть какой-то определенной температуры?
Хелен на секунду задумывается.
– В книжке об этом ничего не было, так что, думаю, комнатная температура годится.
– Зимой они должны пить холодное.
– Да, Доминик, наверное, вы правы.
Удивительно, насколько другим он кажется теперь, когда немного привык к ней. Хелен интересно, есть ли официальное название у его психического отклонения и как оно лечится – медикаментами, психотерапией или комбинированным подходом.
Затем его внимание, похоже, привлекает что-то в конце ее садика и дальше, за живой изгородью, где реденький перелесок отделяет Вестминстер-кресент от пахотных полей.
– Если б я был мышью, жил бы там.
Хелен смотрит в ту же сторону.
– Но для них это далеко, – продолжает Доминик. – Мыши же меньше нас.
– Я тоже раньше жила далеко, Доминик.
Видимо почувствовав, как изменился ее тон, он поворачивается к ней.
– В Австралии, – добавляет Хелен.
– А там у вас были мыши?
Хелен улыбается:
– Раз уж вы спрашиваете, Доминик, да, были две. Одна большая, другая маленькая.
Когда к ним подходит Сесил, потрясая стеблем какого-то растения, явно с твердым намерением показать его Хелен, Доминик поспешно ретируется к матери.
– Я просто обязан с вами обсудить этот многолетник, леди… Но сначала – матушке парня, по-моему, надо присесть, какой стул можно взять? Я ей принесу.
Хелен провожает Сесила в дом.
– В спальне. У кровати там стоит.
– Ага, понял.
Она слушает, как ботинки Сесила топают вверх по ступенькам, потом тяжело шагают по через лестничную площадку в спальню.
Сипсворт в своем аквариуме перетаскивает туда-сюда кусочки ткани, как будто готовится ко сну.
Секунду спустя Сесил уже возвращается со стулом, который на его фоне смотрится до странности маленьким.
– У вас на лестнице половица расшатана, не замечали?
Только Хелен собирается ответить, как он поднимает ладонь:
– Запишу себе в список.
На улице доктор Джемаль увлеченно беседует с библиотекаршей и ее сыном. Завидев Хелен, он смахивает со рта крошки:
– Доминик просил меня узнать, как Сипсворт себя чувствует.
– Очень хорошо. С утра сегодня он как новенькая мышь. Пойду принесу его, если не уснул еще.
Опять зайдя в дом, Хелен никак не может отдышаться – надо полагать, ничего удивительного тут нет. Ведь и правда полдень миновал, а она до сих пор только стакан лимонада выпила.
Сипсворт машет ей обеими лапками со своего замка.
– Вам надлежит быть в постели, молодой человек.
Он запрыгивает в тапок, но когда Хелен переступает порог в сад, от шума и блеклого солнечного света забивается поглубже в носок.
К ней тут же подходит доктор Джемаль:
– Как я рад, что у него все налаживается.
Хелен задумчиво смотрит на тапок в своей руке:
– Думаю, сегодня ночью он прошел развилку. Я в этом уверена.
Доктор Джемаль заглядывает в дом поверх ее плеча:
– Кажется, в дверь стучат. Еще гости?
Библиотекарша и ее сын изучают вместе с Сесилом какие-то кустики, поэтому Хелен ставит тапок на пустующий стул.
Открыв горчичного цвета дверь с громыхающей крышкой над щелью для писем, Хелен видит перед собой мужчину средних лет в коричневых вельветовых брюках и темно-синем джемпере.
– Здравствуйте, – говорит он. – Я Дэйв Ричардс, из дома двадцать три. Просто хотел проверить, все ли у вас в порядке.
Хелен не находится с ответом. Мужчина кажется смутно знакомым, но она никак не может понять почему.
– Дело в том, что нас в прошлом месяце затопило, – продолжает он. – Ребята-сантехники два дня разбирались, пока не выяснили, что это из-за старой дренажной трубы, которая проходит под домом еще с тех пор, когда тут вокруг были фабрики. Жена увидела у вас перед входом машины и белый фургончик, подумала, вдруг с вами та же напасть приключилась.
– Нет-нет, у нас здесь ничего такого. Просто друзья в гости заехали.
– А, хорошо. Ну тогда извиняюсь, что побеспокоил.
Он разворачивается, чтобы уйти, и Хелен, глядя на него в движении, кое-что вспоминает.
– Прошу прощения, мистер Ричардс…
Он оборачивается к ней.
– Вы, случайно, не выносили на днях старый аквариум для мусоросборщиков?
Сосед хмурится:
– А вы откуда знаете?
– Видела, – быстро отвечает Хелен. – Он стоял на проезжей части.
– Меня же не угораздило перекрыть проезд, надеюсь? Если честно, я тогда и не проснулся толком.
– Нет, что вы. Просто…
– Я освобождал сарай, потому что дочка увлеклась, представьте себе, плотницким делом, а жена решила, что сарай отлично подойдет ей для обустройства мастерской.
Хелен быстро соображает:
– Значит, никаких больше рыбок?
– Да рыбок у нас никогда и не было, – усмехается сосед. – В девять лет дочка завела песчанку, назвала ее… как там… Веснушка!
– Песчанку?
– Да, они милые зверушки… но долго не живут. Дочь была к своей так привязана, что казалось бессердечным выкидывать зверушкин домик вместе с прочим ее хозяйством, вот я и унес все в сарай.
– Понимаю, – отвечает Хелен.
– Ей уже семнадцать.
– Кому? – спрашивает Хелен.
– Нашей дочке, Зааре. Она учится в колледже, но хочет бросить учебу и заняться работой по дереву, вот мы с женой и решили, что это можно делать в сарае… пока посмотрим, правда ли она именно этого хочет или просто период такой.
Хелен печально улыбается:
– Всё в жизни – просто период, мистер Ричардс.
Он вежливо кивает:
– Ну да, что ж, тогда давайте отпущу вас к гостям.
– Спасибо, – говорит Хелен, – что заглянули предупредить меня о протечке.
– Не за что, и если нужна будет какая помощь, мы в двадцать третьем. Где белый «фольксваген» стоит.
Хелен закрывает дверь.
Поворачивается – к ней бежит доктор Джемаль.
– Он пропал, Хелен.
Ее бросает в жар, трясет, тошнит.
– Кто пропал?
Но она знает.
Пока доктор Джемаль ведет ее на задний дворик, слышно, как Доминик выкрикивает имя, которое она ему дала. У нее дрожат руки, но она поднимает тапок и заглядывает внутрь. Вертит его. Если не считать двух крошечных какашек, тапок абсолютно пуст.
Сесил громогласно предупреждает всех и каждого, чтобы не делали ни шагу, не посмотрев под ноги. Сам хозяин магазина стоит на четвереньках, перебирая листья и палочки. Библиотекарша тростью раздвигает голые ветви кустов.
Боль в спине возвращается к Хелен с сокрушительной силой, ноги подкашиваются. Но доктор Джемаль рядом, он ведет ее к стулу. Горло сдавливает. Дышать получается с трудом. Хелен яростно моргает, чтобы разогнать муть в глазах, но все вокруг размыто, как будто перестает существовать.
Понедельник
Вторник
35
Когда Хелен открывает глаза, она лежит в кровати с капельницей в руке.
Судя по знакомому шуму аппаратуры, она находится в больнице.
Но вокруг ни души, некого позвать и спросить, что же такого стряслось.
В горле так пересохло, словно там битое стекло, – но глаза все равно закрываются снова. Хелен чувствует, что ей срочно необходимо что-то сделать, – но оставаться в сознании не хватает сил.
Среда
Четверг
36
Когда Хелен просыпается снова, палата залита мягким белым светом. С ее рукой возится медсестра.
– О, привет, доктор Картрайт. Я Кэти, помните меня?
Хелен едва заметно кивает.
– Не пытайтесь разговаривать. Просто отдыхайте. Доктор Джемаль будет после обеда, но я сообщу ему, что вы окончательно пришли в себя.
– Сестра…
– Вы перенесли операцию на сердце, доктор Картрайт… совсем небольшую, но вам необходим покой. Через несколько часов вернетесь в норму, честное слово. – Кэти наклоняется и берет обе руки Хелен в свои. – Доктор Джемаль доставил вас в операционную меньше чем за час… Кажется, это рекорд.
– Где я?
– Вы в больнице Мидоупарк, доктор Картрайт.
Хелен кивает – она понимает слова и узнает имя, но как будто не может поместить все это в контекст.
– К вам посетитель пришел. Долго ждет уже. Сейчас я его впущу.
Сразу же после ухода медсестры к ней в палату заходит крупный мужчина, вид у него потрепанный. В одной руке он несет гроздь винограда, в другой букет цветов.
– Здрасьте, леди.
Голос Хелен узнает первым делом:
– Сесил?
– Он самый. Ну вы нас и напугали в воскресенье.
И тут Хелен вспоминает. На нее обрушивается реальность произошедшего. В руке у нее тапок. Но в нем ничего нет. Никого. Он пуст.
– Сипсворт! – судорожно выдыхает она.
Сесил похлопывает ее по плечу.
– Сохраняйте спокойствие, Хелен. Пожалуйста, не накручивайте себя.
– Где он? Вы его нашли?
– Послушайте, Хелен. Прошу вас, расслабьтесь, потому что он в порядке, он вполне доволен жизнью… Я в этом уверен.
– Вы нашли его, Сесил? Где моя мышь?